Сюзан Саллиз - Дочери Луны

Он развернул ее лицом к себе.

– Я понимаю. – Он медлил, и она ощутила, как он дрожит. – И все же… не понимаю. Из-за Эми. Ведь мы получили Эми. А значит, счеты все же не кончены. Любовь моя, я что, схожу с ума?

– Не знаю. Я больше уже ничего не знаю. Впервые она оказалась так рядом с ним. Они вместе говорили об этом, стоя на самой грани отчаяния. Но Эми… Никогда она так не думала об Эми.

– Не думай больше об этом, – прошептала она. – Подумай лучше, что нам съесть на ужин. И о том, что Алекс отправляется в колледж Труро. И не думай… о посторонних вещах. – Она прошла вперед. – Пойдем. Другой дороги нет, придется карабкаться наверх.

В конечном счете он оказался прав. «Проспект Вилла» не значил для нее ровным счетом ничего. Отвратительный пыльный и ветхий старый дом. Она окинула его взглядом, и ей показалось, что совсем иные люди находили здесь свой приют. Теперь у нее была совсем иная роль.

Алекс действительно позвал Дженис, и она встретила их с широко распахнутыми глазами, очень взволнованная, но понемногу успокоилась и затаилась, когда поняла, что их мокрая одежда вымокла совсем не из-за моросящего дождика. Она очень тактично удалилась, и они немедленно отправились спать. Питер был так глубоко болен, что Миранда решила, что это кризис и теперь он пойдет на поправку.

Но несколько раз ночью он садился в постели и отчетливо произносил:

– Мэг, только не рассказывай Миранде, что это я убил Мередита. А то она решит, что должна остаться со мной.

Потом он поворачивался на бок и снова засыпал.

Летом Зеч вместе с Коваками и юными Сноу отправился на Артемию, где они с Алексом разбили палатку над морем и сами готовили себе пищу на костре. Чарльз каждое утро проводил в коттедже Эми, работая над книгой.

Эми была глубоко признательна ему за это, страшно довольна.

– Ему это все пошло на пользу. И все это благодаря тебе.

Все они лениво купались в бухте Барана. Эми по-прежнему носила свою ветхую панаму. Кэти с Себастьяном строили сложный бассейн для малышки Эми, которая отважно восседала в двух дюймах от кромки воды, шлепая ножками и протягивая ручонки ко всему, что казалось ей интересным.

Мэг смеялась, лежа на песочке, – этот чудесный маленький мир, вращавшийся вокруг нее, делал ее центром целой Вселенной.

– Никак не могу понять, может ли быть, чтобы я знала Чарльза всего лишь последние двенадцать лет!

– Нужно хорошенько изучить образец, прежде чем писать о своей собственной жизни. – Эми повернулась на спину, прикрыв шляпой лицо. – Я не могла работать по-настоящему, пока не умер Андроулис.

Мэг потрогала ее панамку.

– Ты все еще страшно по нему скучаешь, да, Эми?

– Конечно. Мне кажется, без него я стала такой самодовольной. Но я страшно по нему тоскую. Никогда в жизни я не хотела становиться самодовольной.

– Ты говоришь как Миранда.

– Правда? – Это ей, похоже, не понравилось. – Дай-ка мне мою шляпу, а то я получу солнечный удар, а мне еще нужно сегодня днем поработать.

– В такую жару?

– Да. В любую. У меня, вероятно, осталось не так много времени, а это будет лучшая моя вещь.

– А что это будет?

– Увидишь. И очень скоро. Пошли. Вон Чарльз спускается с какой-то громадной корзинкой в руках. Должно быть, он быстро справился сегодня со своей нормой в тысячу слов.

Миранде до смерти не хотелось оставаться одной с Питером, но в конечном счете именно это упрочило его выздоровление.

– Любовь моя, у нас с тобой тоже как будто каникулы, – говорила она, собирая корзинку для пикника на дальней вересковой пустоши. – Слушай, да мы не были на пикнике, не были вместе на этюдах с тех пор… я даже не помню, когда это было.

– С тех пор как родился Алекс. – Он улыбнулся ей одной из тех мимолетных улыбок, которые вселяли в нее надежду. – Да ладно, давай честно, ведь тебе они никогда не нравились. Ты отчаянно скучала без театра!

Она сочла его улыбку шагом вперед в его выздоровлении, шаловливо кинула в него корку хлеба. Он не уклонился, но и не поймал ее.

– Ну… – Ах, если бы он только поймал корку и швырнул в нее. – Ну а теперь мне все это нравится. Я стала старше. Или ленивее. Или и то, и другое. И еще… – Она взглянула ему прямо в глаза. – Мне нравится быть рядом с тобой, любовь моя.

Его кадык резко задвигался.

– Я думал… ты не сможешь.

– Ах, Питер, давай честно. Когда ты думал, что я – это Мэг, это было одно. Но нельзя же все время так жить.

– Особенно после юбилейной ночи.

– Тем более после нее. – Она закрутила крышку на баночке с соусом и широко улыбнулась. – Почти три месяца. Целый квартал.

– Да. И поэтому ты счастлива?

– Это знак, что с тобой все в порядке. И вот отчего я счастлива.

– Ты спасла мне жизнь, Миранда. Не только потому, что вытащила из воды, но и потому, что освободила меня от вины.

Он произносил избитые слова, словно откуда-то вычитанные. Она чуть было не спросила его об Эми и порадовалась, что не сделала этого, потому что он вдруг наклонился, поднял упавшую корку, взвесил ее на ладони и затем кинул в нее.

Она почему-то едва не расплакалась.

– Пойдем, – взяла она его за руку. – Твои рисовальные принадлежности в машине?

Он кивнул и покорно позволил увлечь себя через задний двор на Воскресную улицу.

Поначалу Мэг решила, что скульптура объединяет их с Мирандой – две мраморные фигуры переплелись как сиамские близнецы, да и заплетенные в одну косу волосы были перекинуты через плечо. Эми чувствовала себя странно неуверенной и от несвойственного ей смущения надвинула свою поношенную шляпу на самые глаза.

– Она еще не закончена. И я понятия не имею, как отполировать мрамор.

Очень тихо, почти благоговейно заговорил Чарльз:

– Не нужно ничего доделывать. Грубоватость, шероховатые углы… в них-то и воплощено все, что можно сказать об этих взаимоотношениях. Все так и есть.

Дети никак не могли определить своего отношения к скульптуре.

Кэти осторожно обошла ее кругом.

– Она меньше твоих обычных работ, бабушка, – безучастно заметила она. – Ее нужно поставить в доме, а не в саду.

– Да, можно и так. Но снаружи она будет счастливее. А маленькая она потому, что я смотрела на нее с очень далекого расстояния. Когда проходит много времени и увеличивается расстояние, все кажется меньше.

Себастьян спросил:

– Можно мне потрогать ее, бабушка?

– Да.

Он положил руку на волну волос.

– Есть такая книжка, «Лунный камень», – сказал он, очевидно, думая о чем-то своем. – Я вчера заметил ее на твоей книжной полке.

Эми взглянула на него из-под низко надвинутых полей.

– Так и есть, – согласилась она.

– Вот этот материал – мрамор, – он ведь похож на лунный камень, да?

– Возможно. Да.

– Может быть, эти женщины тоже лунные? Как ты думаешь бабушка?