Сюзан Саллиз - Дочери Луны

– Но я хотел повидаться с вами, миссис Сноу. Я был другом Брета Сент-Клэра.

Она замерла от внезапно захлестнувшего ее детского счастья. Знаменитый Хью Деверо, выдающийся критик, друг Брета? Шел 1982 год, многие гомосексуалисты уже не скрывали своих предпочтений, но далеко не все.

Она медленно опустила плечи и сказала:

– Уверена, что вы не откажетесь от чашки чая. Пока вам не захотелось выйти полюбоваться видом, спускайтесь вниз, я все сейчас приготовлю. – И слегка улыбнулась. – Мне хочется поговорить о Брете.

Они вместе спустились в бывший рыбный подвал, и, пока он с любопытством осматривался, она расставляла на столе приборы.

– Восхитительное место, – прокомментировал он, пробегая пальцами по гранитной стене. – Прекрасно, что вы все оставили так, как было. Большинство подобных мест хороши в первозданном виде.

– Ах, и нам пришлось потрудиться. Видели бы вы, что тут творилось, когда мы переехали. – Ей не очень-то хотелось поддерживать беседу, которая могла вновь перейти в разговор о «драгоценностях». – Мы вырастили тут троих детей, мистер Деверо. Так что здесь должно было быть тепло и сухо.

Он присел, но был, видимо, столь изможден, что почти лег на стол. Несколько тонких седых волосков топорщилось на его макушке. Внезапно она с ужасом поняла, что он умирает точно так же, как и Брет Сент-Клэр. Поэтому он здесь и появился. Чтобы расспросить ее о конце Брета.

Она придвинула к нему один из корнуоллских пирогов Дженис.

– Попробуйте кусочек. И может быть, когда вернется Питер, вы поужинаете с нами?

Он снова улыбнулся:

– Все зависит от вас. Я остановился в «Костгад», но, уж раз вы предлагаете, я с великим удовольствием поем здесь.

Было время, когда незванный гость мог показаться ей обузой. Но сейчас она ответно улыбнулась, налила ему чаю и поинтересовалась, на каком поезде он приехал и как сейчас выглядит Артур Бауринг. Так они и болтали, пока в маленьком чайнике не кончилась заварка.

Потом он произнес:

– Я написал пьесу, миссис Сноу. О женщине, которая узнает, что ее муж – голубой. О том, как ей удается выстоять. Ее зовут Марта Катфорт. И пьеса называется «Марта Катфорт». Мне бы хотелось, чтобы вы сыграли Марту.

Она почувствовала, как у нее широко раскрылся рот, и постаралась поскорее его захлопнуть, но своим лицом она не владела. Если уж Хью Деверо написал пьесу, то ставить ее будут в Лондоне, в Вест-Энде. Он был из таких людей.

Она откашлялась.

– Я? Ну разумеется… какая возможность! Но… почему я? – Как ни беспомощно это звучало, она должна была быть с ним честна. Да у нее просто не было нужного опыта.

Он слегка пожал плечами.

– Я видел вас в Бирмингеме. Вы играли Порцию. В вашей игре было нечто особенное. Сдержанность. Почти мука. Марта Катфорт и должна быть сдержанной, скрывающей свою муку.

– Я никогда не играла в современных пьесах.

– Вы актриса, – снова пожал он плечами.

– Прямо не знаю… – Неожиданно для себя, она начинала нервничать. – А Питер? Да и дети. Думаю, что это нарушило бы наш мир. А мы так счастливы.

Долго, заставляя ее еще более нервничать, вглядывался он в нее. Потом произнес:

– В таком случае я умолкаю. Счастье – это все. – Он поднялся. – В конце концов, мне сосем не надо дожидаться вашего мужа. Он может увидеть во мне угрозу.

– Ах нет. Ни в коем случае. Ни капли… А вы не хотите узнать о Брете? Знаете, я ведь была рядом с ним до самой его смерти.

Он ухватился за край стола, уронив голову. Потом выпрямился.

– Мы с ним познакомились в армии. А потом встречались изредка все эти годы. Один раз я даже репетировал у него главную роль. Хотя из этого ничего и не вышло. И это страшно его разозлило. Я извинялся, сказал, что можно еще восстановить спектакль, но он заявил, что уже поздно, у него обнаружили рак, но что мне следует присмотреться к некоей Миранде Пэтч. Потому что однажды она станет великой актрисой, и ему приятно думать, что это он помог ей пробиться. – Он поднял на нее глаза. – Даже и это не переменит вашего решения?

– То есть вы предлагаете мне роль как извинение перед Бретом? – прямо спросила она.

– Может, так и было. Но когда я увидел вас… Нет, дело не в этом. Я бы никогда не рискнул доверить роль в моей пьесе кому-то, кто мне не нравится. Но я видел вашу игру несколько раз и восхищаюсь вами. – Он наклонился вперед. – Послушайте. Мне уже предложили ставить фильм. Если вы справитесь с ролью на сцене, то вы получите ее и в фильме. А это было бы так приятно Брету.

Питер и слышать не хотел, чтобы она отвергла предложение. Миранда уехала в Лондон вместе с Хью Деверо и на время репетиций остановилась на квартире в Сассекс Гарденс. Премьера «Марты Катфорт» должна была состояться восьмого ноября в Вест-Энде. Питер привез на спектакль детей и сделал так, чтобы они расселись между ним и Мэг.

После того как опустили занавес, Миранду вызывали раз десять. Было ясно, что пьеса Хью Деверо станет гвоздем сезона 1982 года.

Потом, в квартире Коваков, они сдвинули мебель и долго хохотали. Чарльз открыл шампанское.

– В тридцать восемь лет, но я сделала это! – воскликнула Миранда, торжественно пожимая руку Питера.

Он улыбался, прекрасно владея собой. Спали они в старой комнате Мэг.

– Именно этого я и желал для тебя, Миранда, – ласково прошептал он. – Я уже не верил, что это случится. Именно этого я и желал для тебя.

Она не могла понять, почему ей так тревожно. Разве не того же самого желала и она? Они вновь были под одной крышей, их семья снова обрела единство. И когда он повернулся и лег так, как они обычно лежали раньше, положив ее голову себе на плечо, она уверилась в том, что все хорошо.

– Ты была восхитительна, любовь моя. И знаешь, ты не смогла бы справиться с этой ролью, если бы ты не знала Брета Сент-Клэра.

– Это правда. – Ей страшно хотелось спать. Она совершенно вымоталась за последние полгода.

А потом, словно из ниоткуда, донесся его голос:

– Любимая, как ты думаешь, сможем ли мы когда-нибудь сказать Эми правду?

Сон мгновенно слетел с нее. Она осторожно сказала:

– А зачем вообще ей что-то говорить? Если только вдруг Мэг решит признаться…

– Я просто подумал… Они так близки с Себом.

– Разумеется, они близки. – Она вдруг поняла, что он имеет в виду, и вздохнула. – Ах. Ясно. Ну да. Возможно. – Она приподнялась на локте и вгляделась в него в темноте. – Только очень маленькими шажками, дорогой. Подождем, посмотрим.

Она нежно поцеловала его и обвила рукой его за шею. Он слегка повернул голову, и ее волосы коснулись его лица. Но она смотрела на невидимый в ночной тьме потолок и думала о завтрашнем спектакле.

Шторм начался девятнадцатого декабря, в субботу. У детей уже начались рождественские каникулы, и они уехали к Мэг в Лондон. Поскольку Питер был теперь официально членом спасательной команды, он сразу же направился на спасательную станцию и примкнул к Билли Мэйджеру и остальным спасателям. Сигнал о помощи раздался в восемь вечера, когда ветер задувал уже с небывалой силой. «Царь Соломон» вышел на помощь панамскому каботажному судну водоизмещением 1400 тонн, терпящему бедствие. У него отказал мотор в восьми милях от Волчьей скалы. Других кораблей поблизости не оказалось. Сообщения шли через Тринити Хаус, и в семье Питера их перечитывали все последующие недели.