Катрин Корр - Безумные

Странно, мы знакомы с ней почти десять лет и ни разу за эти годы у меня не возникало желания обсудить с ней мою личную жизнь. В популярном американском телесериале отношения и секс – главные темы для беседы подружек, а я же готова сквозь землю провалиться, когда только представляю себя на месте одной из них. О её увлечениях я всегда узнаю случайно, а не так, чтобы Илона целенаправленно пригласила меня в кафе и в деталях поведала о знакомстве с новым парнем, от которого теперь она без ума. А я же никогда не предоставляю ей возможности копнуть глубже в наши с Мишей отношения. Хотя, она и не пытается сделать это. Все, что мы позволяем знать другу другу, слишком расплывчато и неконкретно. И от этого я все чаще задаюсь вопросом – а правда ли мы с ней настоящие подруги, что могут поведать друг другу даже самые сокровенные тайны?

Вижу сбоку дырку. От частой стирки или просто от старости. Эту пижаму, что когда-то была нежно-бирюзового цвета, следовало выбросить еще четыре года назад, когда в свои двадцать один год я, судя по всему, находилась в воображаемом статусе подростка, и носила вещи с глупыми рисунками животных на нижнем белье. Ужас какой! Но меня умиляли курочки и утята на цветных трусах, воздушные белые облака на пижаме с широкими шортами и мордашки котят на топиках, заменяющих мне кружевные бюстгальтеры. Грудь у меня не большая, поэтому надобности в них я особой не видела. Ничего из вышеперечисленного у меня больше нет, кроме этой затертой, растянутой и лишенной цвета пижамы. Да я бы с радостью избавилась от нее хоть сейчас, ведь ящик комода с красивым бельем приходит в дикий ужас, когда я забрасываю в него это убожество. Так и слышу вопли шелка и кружев.

Мне не нравится то, что я вижу в зеркале и, конечно, я не в восторге от того, что делаю. Моя светлая кожа сливается с серо-белой тканью, покрытой катышками, шорты, свисающие почти до самых колен, съедают мои бедра, а майка, растянувшаяся настолько, что в нее запросто поместились бы еще три меня, жадно поедает талию и без того маленькую грудь. В этом одеянии я похожа на плоскую доску, поскольку мое тело как будто напрочь лишено округлых женских прелестей.

Всякий раз, когда выхожу из душа в этой пижаме, надеюсь, что сегодня он поговорит со мной . Скажет, что ему осточертело все это, назовет меня, например, тупорылой идиоткой, не обращающей на него никакого внимания, на что я, безусловно, по-девичьи обижусь, начну истерить и выскажу, наконец, все, что так долго созревало во мне. Мне просто нужен повод и толчок, чтобы решиться на это, ведь сама я так и не найду в себе сил первой сделать этот шаг. Я самая трусливая трусиха из всех трусих на свете.

– И зачем ты её надела?

Как обычно, Миша вальяжно лежит на кровати, обняв мою подушку. Он наблюдает за мной, словно я в сексуальном белье, нарочно кружу перед ним, стараясь соблазнить. Но на самом деле, я всего лишь беру пульт от кондиционера с полки у двери и выставляю оптимальную температуру на всю ночь. Ничего сексуального.

– Правильно делаешь, сейчас будет очень жарко.

Я лишь кисло улыбаюсь. Его тон, предвкушающий горячие постельные утехи, раздражает меня. Глотаю злость и даже обиду на него, за то, что он абсолютно не обращает внимания на мою ленивую физиономию, которая явно намекает на нежелание заниматься сексом.

– Что-то я лишнего выпила. Прям сил нет. А Илона сегодня блистала! Всех с ума свела.

Вручите мне премию за самую худшую отмазку от секса!

– Она как обычно в своем репертуаре. Вряд ли найдется мужик, которому понравится её вульгарное поведение. Поэтому-то у нее и никого нет.

Сажусь на край кровати и тянусь к баночке с кремом для рук.

– А что в её поведении такого вульгарного ? По-моему, она ничего предосудительного не совершает.

– Да у нее же на лбу написано: «Трахните меня, хоть кто-нибудь»! – хмыкает Миша, почесав нос. – Честное слово, если бы не знал её так хорошо, то непременно решил, что она…

Поворачиваю к нему голову:

– Что?

– Девушка, которая любит спать со всеми подряд, – снисходительным тоном объясняет он. – Наряд этот уж слишком откровенный, согласись. Знаешь, мне даже стыдно немного было за нее.

– Ты хотел назвать её по-другому, верно? – изгибаю я бровь. – Ты не прав, Миш. Илона живет так, как ей хочется. Она красивая девушка, ею восхищаются мужчины, что в этом плохого? И ничего подобного у нее на лбу не написано. Глупости говоришь всякие.

– Что, хочешь быть как она?

Да, хотя бы денечек.

– Все люди разные, – улыбаюсь я через силу, – и у каждого своя изюминка. Такой, как Илона, мне никогда не быть.

И – о, боже, – как же грустно становится от этой мысли.

– И слава богу! Не хватало еще, чтобы ты полуголая в рестораны ходила. – Он громко и недовольно вздыхает, придвигаясь ко мне. – Кстати, а что ты наденешь завтра на выставку? Может, то черное облегающее платье с поясом?

– Боишься, что не понравлюсь очередному твоему знакомому? – с раздражением интересуюсь я. – Может, еще колготки за меня выберешь?

Миша хмурится, но его недовольство, к моему глубочайшему сожалению, длится лишь пару секунд. Он кладет ладонь на мое бедро и вздыхает так тяжело, что я невольно чувствую себя виноватой. Всегда так: хочешь не хочешь, а это чувство все равно расползется в груди, точно вездесущие сорняки, стоит Мише только протяжно вздохнуть или сделать бровки домиком.

– Извини, – говорит он тихо, прильнув лицом к моему животу, – ты права, твой гардероб – не моего ума дело. Ты прекрасна даже в мешке с картошкой.

– Спасибо за комплимент, – сухо говорю я, поставив баночку с кремом обратно на тумбочку.

– Знаешь, что? Хватит пустых разговоров! Иди ко мне.

Мое тело стремительно покрывается камнем.

– Я устала. Хочу просто лечь спать, ладно?

Могла бы банально соврать про внезапно разболевшуюся голову, чтобы никоем образом не обидеть его, но это давно перестало быть веской причиной для отсутствия секса в наших отношениях. Почему-то Мише кажется, что если даже у меня и болит голова, то его бесконечное ёрзанье на мне подействует, как обезболивающее.

– Значит сегодня ты будешь моим милым и сонным брёвнышком? – протягивает он, целуя мою поясницу.

По сути, эту роль я играю последние… Сколько? Года два-три? Хотя раньше и проявляла некоторую активность. Покупала красивое белье, зажигала свечи и старалась полностью погрузиться в процесс. Когда появлялось легкое томление внизу живота, я крепко хваталась за это приятное ощущение и почти не давала ему убежать от меня. Почти… К сожалению, оно всегда было слишком коротким и несколько однотипным. Словно я серфингист, вижу надвигающуюся волну, но никак не могу приблизиться к ней, чтобы встать на доску и покорить её.