Бренда Джойс - Любовники и лжецы

Адрес, по которому посылал его Эйб, на сей раз был не на Манхэттене, а в Куинсе. Джек никогда прежде не бывал там, но это не насторожило его. Он даже насвистывал, отбивая такт пальцами, лежащими на баранке, в предвкушении хороших премиальных, которые он обычно получал за эту дополнительную работу.

Он заподозрил что-то неладное только тогда, когда спросил у кого-то направление и ему показали в сторону убогого района с полуразвалившимися домишками. Район очень напоминал то место, где Джек вырос. Настоящие трущобы.

По адресу, который был дан Джеку, находилась лавка, где продавались табачные изделия и журналы с фотографиями обнаженных женщин. Что-то здесь было не так. Джек не боялся – он умел драться и мог защитить себя и с помощью кулаков и, если потребуется, с помощью горлышка разбитой бутылки, – он насторожился. В лавке находился огромный верзила устрашающего вида.

Когда эта огромная туша ринулась к нему, Джек все понял. Эйб обо всем узнал.

Он поднял стекло и включил зажигание. Уголком глаза Джек заметил какое-то движение, но поздно осознал, что происходит. Стекло разлетелось вдребезги, осыпав его градом осколков, и огромная окровавленная ручища просунулась внутрь машины. Джек не успел выжать сцепление, как рука схватила его за горло и выволокла из машины. Джек вцепился в разбитое стекло и скрипнул зубами от боли, порезав руки. Однако он успел схватить острый, как кинжал, осколок стекла. Его грубо толкнули, но он удержался на ногах.

– Попробуй тронь, мерзкая скотина, – прохрипел Джек, не обращая внимания на кровоточащую руку.

Верзила расхохотался.

Взмахнув осколком стекла, Джек сделал выпад и отскочил назад. На жирном животе верзилы появилась кровавая полоса, и он хрипло застонал.

Джек снова накинулся на верзилу, размахивая осколком. Верзила был неповоротлив, и Джек располосовал его руку от локтя до запястья.

Пот застилал Джеку глаза, однако он уловил какое-то движение сзади. К нему с обеих сторон приближались двое. Верзила между тем рванулся к Джеку, и он отскочил в сторону. Что-то больно ударило его в лодыжку, и Джек рухнул на землю, поняв, что ему поставили подножку.

Он перекатился и вскочил, но тут же получил подсечку и согнулся от острой боли, причиненной ударом кастета. Латунного кастета.

В то же мгновение Джек понял, что попал в беду.

У него хрустнула челюсть, голова резко откинулась назад. Следующий удар пришелся в живот, и он вскрикнул, согнувшись пополам. Последовал удар коленом в пах. Боль была невыносимой, и Джек, чуть не потеряв сознание, стал оседать на землю. Следующий удар коленом ему нанесли в лицо, сломав нос. Хлынула кровь. Потом его ударили по почкам, и он закричал от боли. Джек почувствовал, как хрустнули ребра, и начал захлебываться собственной кровью. Последовал сокрушительный удар по затылку – и все вокруг погрузилось в красно-черную муть.

– Он мертв?

– Еще нет, но при последнем издыхании.

Смутно услышав эти слова, Джек подумал, что человек, должно быть, прав и он действительно умирает. Судя по словам обслуживающего персонала больницы, где Джек провалялся шесть месяцев, он чуть не умер в ту ночь, когда его доставили в отделение «Скорой помощи». Через три месяца после того, как Джека выписали из больницы, все двери в городе захлопывались перед его носом. Потом его вышвырнула старая подружка. Оставшись без работы и без крова над головой, Джек продавал себя, чтобы не умереть с голоду, и именно тогда понял: ему не пригрезились слова того верзилы, которые он услышал, прежде чем надолго потерять сознание.

– Для тебя больше нет места в Нью-Йорке, красавчик. Никому не дозволено шутить шутки с Эйбом Глассманом.

Она нервничала, хотя и понимала, что это глупо. Но с того момента, как Нэнси узнала, что Джексон Форд будет играть главную роль в фильме по сценарию Белинды, она превратилась в комок нервов. Ей было страшно. Страшно снова окунуться в прошлое. Хуже того. Страшно, что он снова входит в ее жизнь. Нэнси охватило предчувствие надвигающейся беды.

Она ненавидела его.

Нэнси лежала в больнице, слабая после выкидыша, плакала и ждала, что он придет, обнимет ее и скажет, что все будет в порядке, что он увезет ее оттуда, как только ей станет лучше. Шли дни, потом недели, она все ждала и ждала, а Джек так и не пришел. Нэнси никогда больше не видела его.

Вернувшись домой, Нэнси начала пить. Сначала это был всего лишь коктейль в неположенное время, потом немного белого вина во время ленча. Она не пила перед ленчем, но предвкушение бокала вина за ленчем помогало ей прожить утро. Эйб редко бывал дома, а когда бывал, не скрывал презрения. Однако он ни разу не предложил развестись. Нэнси тоже не поднимала вопрос о разводе.

Сейчас ей очень нужно было выпить, чтобы немного успокоиться.

Почему Эйб взял ее с собой в Калифорнию, если уже много лет она нигде не бывала с ним вместе? Прожив с мужем тридцать лет, Нэнси стала подозрительной. Она понимала, что он взял ее неспроста.

Нэнси начала готовиться к приему. Эйб сказал, это обычная голливудская тусовка, и не сообщил никаких подробностей. А что, если… при этой мысли у нее вырвался нервный смешок. Нет, такого не бывает! Как это могло прийти ей в голову? Голливуд велик, и было бы совершенно невероятным совпадением, если бы сегодня на этом приеме оказался Джек Форд.

Огромная, тяжелая пустота давила на него.

Джек терпеть не мог это состояние, но знал, что оно обязательно наступит.

Опустошенность.

Съемка закончилась. Он превзошел самого себя и был уверен, что не переоценивает свою работу: эта роль в его исполнении тянула на «Оскара». Того же мнения придерживались и актеры, и вся съемочная бригада. Сегодня, после того как был отснят последний дубль, они даже аплодировали ему. Присуждение «Оскара» было бы вершиной всех мечтаний Джека, всех его честолюбивых планов.

Он понимал, что ему не позволят победить, потому что каждому в киноиндустрии были известны его принципы. Джек не подхалимничал. И не позволял паразитам помыкать собой. Он не желал играть в эти игры. И ему завидовали. Завидовали тому, что его звезда так быстро поднялась на небосклоне и светила так ярко.

Джек взглянул на часы. Следует поторапливаться, ему еще нужно одеться. «Северная звезда» должна прислать за ним лимузин. Конечно, звездам дозволено опаздывать. Он улыбнулся, вспомнив о том времени, когда не было ни лимузинов, ни «феррари», ни дома в Санта-Барбаре, ни «Ролекса», ни агента, ни ролей – ничего.

Видит Бог, он прошел долгий путь. Долгий путь от упорного парнишки, который был шофером у Глассмана в Нью-Йорке.

Эйб улыбался.

Он только что повесил телефонную трубку. Разговор оставил чувство предвкушения победы. Эйб разговаривал со своим консультантом. Шуман уже начал исподтишка скупать акции и готовиться к взятию компании под полный контроль. Эйб улыбнулся еще шире. У него сильная исходная позиция: он владеет девятью процентами акций «Северной звезды». Он рассмеялся.