Регина Райль - Музыкальное отражение

– Буду, Евгений Юрьевич! Я вас не подведу.

– Хорошо, что мы друг друга поняли, – он отложил несчастную ручку и посмотрел на часы: – Ваш рабочий день подошёл к концу. Вы разве домой не торопитесь?

– Нет! – живо откликнулась я, но снова раскраснелась на его удивлённый взгляд. – То есть да, но могу задержаться, если я вам нужна.

– Продолжим завтра. Сейчас я вас отпускаю.

– Спасибо. До завтра, – попрощалась я и покинула кабинет.

Значит, отчётный период не тот? И коды материалов не проставлены? Замечательно!

Был у меня в университете один препод, кровь пил со второго курса до диплома, докапывался до каждой запятой, до каждой чёрточки в чертежах. Другим же ставил пятёрки, не глядя. Лишь на вручении признался, что я был его любимым студентом, и таким жестоким способом он доносил до меня знания. Неординарный подход, браво!

Только вот эффекта он добился противоположного: у меня выработалось стойкое отвращение к его предмету.

Пример, конечно, не подходил под ситуацию с Ивановой, но всё равно вспомнился. Люди любят решать за других, основываясь на том, как лучше им. Я не исключение, но высокий пост – не повод злоупотреблять полномочиями и ущемлять работников. И не покрасневшие серо-карие глаза задели меня за живое, а «дедовщина» в моей фирме.

Хотя Маше я посочувствовал. Сравнительно быстро она раскисла, так её съедят. Надо с ней поговорить.

Ко мне прицепился какой-то дурной рок, не иначе. Сначала Егор заявился и выбесил, потом Жанна сломала ногу, теперь Тараева качала права. Что ещё случится?

Мне хотелось выбить дверь с ноги и взять преимущество в серьёзном разговоре, но вместо этого я просто вошёл без стука.

Наталья трещала по телефону и совсем не испугалась моего грозного вида. Ждать, пока она закончит, я не собирался. Широким шагом подошёл к столу и сказал:

– Нам нужно поговорить. Попросите перезвонить.

– Одну минуту, – попросила меня Тараева, но перечить мне в таком состоянии было нельзя:

– Сейчас, – отрезал я.

Она удивлённо вскинула брови, а потом заметила папку в моих руках. Её лицо окаменело. Наталья вежливо извинилась перед собеседником и попрощалась, а после одарила меня леденящим душу взглядом. Уязвлённое самолюбие и обиженное достоинство. Она смотрела на меня снизу вверх, но, несомненно, чувствовала своё превосходство.

– Я разговаривала с «Трансинвестбанком». Зависли наши платёжные поручения, – саркастично укорила она меня значимостью оборванного дела. – Но вы не стали бы прерывать меня по пустякам. Итак, в чём дело, Евгений Юрьевич?

– Почему вы, Наталья Владимировна, не подписали эти акты? – я бросил папку на стол, и женщина медленно опустила на неё взгляд.

– Это же очевидно, – её масленый голосок раздражал. Схватить бы её за плечи и вытрясти эту показную вальяжность и ленивую надменность, – они неверно составлены. Разве Иванова не упомянула об этом, когда жаловалась?

– Она этого не делала. Жаль, что я отсутствовал и не пресёк ваше самовольство!

– Самовольство?! – опешила Тараева, но тут же громко возмутилась: – Евгений Юрьевич, выбирайте слова! То, что вы – мой начальник, не даёт вам права оскорблять меня!

– А кто вам дал право издеваться над моими подчинёнными? – я тоже повысил голос.

– Издеваться? Вы так это называете? – она вскинула брови и поднялась, уперев ладони в столешницу. Её визгливый голос резал мне уши, поднимая внутри какую-то неистовую свирепость. – Вы устраиваете мне разнос из-за этой девчонки? Воистину, не делай добра, не получишь зла. А я ведь помочь хотела! – покачала она головой. – Научить вашу новую помощницу! – интонациями она вывернула наизнанку последнее слово. – Как видите, урок пошёл на пользу – пусть с третьего раза, но она сделала правильно.

– Зачем было доводить до такого? По-человечески объяснить не пробовали? – я сложил руки на груди и поджал губы.

– Я главный бухгалтер, а не нянька! Такие мямли, как ваша Маша, понимают только криком. Будьте и вы с ней построже. Зачем вам эта неумеха? Никого лучше не нашлось? Посоветуйтесь с Жанной, узнайте её мнение по поводу назначенной вами кандидатуры. Грамотный руководитель прислушивается к подчинённым, а не принимает необдуманных решений!

Кулаки сжались инстинктивно, самообладание едва удерживало злость. Ещё чуть-чуть и неукротимое пламя вырвется наружу, поглощая всё вокруг.

– Значит, вы оспариваете мои решения? – рявкнул я.

– Нет, что вы, – передёрнула плечом Тараева. – Мне просто обидно, что достойные люди остаются за бортом, когда наверх пробиваются…

– Не берите на себя чужие заботы! – оборвал я, не желая слушать, как она в очередной раз оскорбит Марию. – А впредь не превышайте полномочий! Исполняйте лучше свои обязанности достойно! А со своей новой помощницей я сам разберусь. Да, ей недостаёт опыта, но со временем она научится. Если никто не будет мешать.

– Милая неопытная малышка, – почти ласково пробормотала Наталья. – А учить сами будете? – улыбнулась она.

– Не коверкайте смысл! Подобные шуточки оставьте для своего круга! – я таки не сдержался и треснул кулаком по столу.

Женщина вздрогнула и отступила. Беда с самоконтролем – как быстро Тараева вывела меня из себя. Достоинство руководителя? Хладнокровие? Нет, не слышал.

– Подписывайте! Сейчас же! – прогремел я, а Наталья села и поспешно раскрыла папку. Уж не знаю, что она увидела в моём лице, но, не проронив больше ни слова, живо раскидала свои подписи и отдала мне документы.

Я вышел, хлопнув дверью.

На работу я приехала раньше обычного, но офис уже гудел. За опущенными жалюзи я не видела начальника, но почему-то мне казалось, что он уже здесь. Вот только проверить не успела. Я ещё не включила компьютер, как рядом появилась моя вчерашняя спасительница Лиля.

– Маш, привет.

– Доброе утро, – улыбнулась я ей как родной. – Подожди-ка, – она хотела что-то сказать, но я остановила её и полезла в пакет, откуда извлекла коробку конфет. – Ты меня вчера так выручила! Спасибо огромное!

– Что ты, не за что совершенно. Я всегда готова помочь, обращайся. А про вознаграждение пошутила же, – засмеялась Лиля, но конфеты взяла. – Ну ладно, вместе чай попьем. Ты как вообще? Сильно тебе вчера досталось от начальника? – Куликова смотрела с беспокойством, выискивая следы расстройства.

– Эм… – растерялась я. – Почему ты так решила?

– Он может быть жёстким, – сочувствующе покивала она, принимая моё удивление за желание скрыть подробности, а потом быстро огляделась и наклонилась ко мне: – Он вчера крепко ругался с Тараевой. Как они кричали, жуть! Из-за закрытой двери были слышно! – Лиля продолжила с ещё большим пылом: – Слов не разобрала, но поняла, что из-за актов.