Лидия Будрик - Вредина

Наступило лето. Стояли первые дни июня. Погода была жаркой и солнечной. Марина решила, что сейчас всем будет лучше, если она возьмет отпуск и уедет к родителям. Она хотела пойти на отдых чуть позже – в июле, вот-вот должны пригнать ее машину, и они поехали бы с Колькой к родителям на своем личном авто. Но обстоятельства складывались не лучшим образом, да и на душе было тяжело и неспокойно, а еще одиноко. Вот и решила девушка, что пора ей отдохнуть и отвлечься от всех этих мыслей и переживаний. Она написала заявление и пошла в кабинет Свиридова.

Завидев красивую элегантную сотрудницу, мужчина расплылся в улыбке и восхищенно сказал:

– Маришка, ты такая красавица! Замуж тебе пора.

– Не берет никто, – ответила она и присела перед ним на стул.

А сама протянула ему заявление и стала ждать, когда тот его прочтет.

– И? – серьезно спросил Геннадий Михайлович, бегая глазами по строчкам. – Что опять стряслось?

– Устала, отдохнуть хочу, – тихо призналась Марина.

– По графику, когда у тебя отпуск? – поинтересовался он, отрываясь от заявления.

– В июле.

– А кто у нас еще в июне идет?

– Платонова собирается и Галина Викторовна, – напомнила она.

– И тебе очень надо, да? – задал он очередной вопрос, разглядывая миловидное личико своей сотрудницы.

– Очень!

– Ну, – вздохнул начальник громко, – раз очень надо, то иди. Тем более, что я обещал выполнить любую твою просьбу.

– Так нечестно! – ахнула в ответ Марина. – Отпуск – это по графику! Почти. А уговор – это совсем другое!

– А ты что-то другое хочешь?

– Хочу! – надув свои губки, с надеждой глядела она на Свиридова.

– Проси, – склоняясь вперед, уставился на нее мужчина.

– Поставьте меня в очередь на квартиру.

– И всего-то?! – развел он руками и усмехнулся, понимая, что просьба почти пустяшная.

– Я так, по-скромненькому. Я же понимаю, что не имею на это никакого права. Не заработала еще.

– Ты где у нас живешь?

– Бабушка дом оставила, а сама уехала к дочке жить.

– Ты в нем прописана?

– Нет, – мотнула она головой, – иначе, мне вообще своего жилья не заработать. Там жилплощадь позволяет прописать еще десять человек.

– А чем тебе дом не нравится? Свежий воздух, огородик, цветочки.

– Квартиру хочу. Чтобы спать на десятом этаже и не бояться, что к тебе могут залезть в окно.

– Мужика тебе надо, а не квартиру! – уверенно напомнил ей Свиридов.

– Где же я его возьму сейчас?! – усмехнулась Марина. – Пол СМУ на КамАЗах переехать хотят, а вы говорите – мужика! Только один раз Серегин и предложил подвезти до садика за сыном. Да и то, когда это было.

Геннадий Михайлович резко сменился в лице и строго наказал:

– Так! Этот товарищ тебе – совсем не товарищ! И даже не думай с ним связываться!

– Почему?! – повела бровями девушка, желая узнать подробности из жизни водителя.

– Он мужик ушлый. Жениться вообще не собирается. Загулявшийся, бабами набалованный, зализанный. Тебе такого точно не надо!

– Я догадалась уже, – улыбалась Сапсонова, понимая, что и сама давно его раскусила.

– Ладно, – согласился Свиридов, стукнув ладошкой по столу, – так и быть, ставлю тебя на очередь на квартиру!

– Обещаете?! – обрадовалась Марина.

– Честное слово даю!

– Спасибочки вам! – радостно похлопала она в ладоши. – Хоть одна хорошая новость за последние дни.

Он взял авторучку, поставил свою резолюцию в углу заявления и протянул его обратно бухгалтеру. А сам тихо пожелал:

– Счастливо отдохнуть.

– Спасибо, – улыбнулась девушка, принимая свое заявление обратно.

– Куда едешь? – поинтересовался начальник.

– К маме, – ответила она и вздохнула с облегчением.

– А на море?! – вопрошал Геннадий Михайлович.

– Море отменяется в этом году, я машину покупаю.

– Молодец! – похвалил он. – И что берешь?

– Мазду. Джип.

– Круто!

– И транспорт свой будет.

– Отдыхай и, как только получишь машину, не забудь меня на ней прокатить.

– Обязательно прокачу! – пообещала Марина и расплылась в довольной улыбке.

– Ну вот, вижу свою прежнюю Маришку! – воскликнул мужчина.

– Спасибо вам за все… – поблагодарила Сапсонова, а на глазах появились слезы. – Побольше бы таких начальников…

– Так! Я женат! – протяжно напомнил он, чем совсем рассмешил свою подчиненную.

Марина тихонько засмеялась, а в это время одинокая скупая слеза скатилась по ее щеке. Она попыталась осторожно стереть ее, чтобы не размазать тушь на ресницах, но вопреки всему, слезы градом покатились с ее глаз.

– Марина Александровна, что не так?

– Да все так… – отозвалась она и, поджав губки, встала, сразу повернулась и заспешила к выходу.

А сзади услышала строгий голос начальника:

– Узнаю будешь плакать – уволю!

Сапсонова ничего не ответила и даже не оглянулась, потому что боялась расплакаться, а только толкнула перед собой дверь, выбежала из кабинета и заспешила по коридору. Она зашла к себе, уселась за стол, уронила голову на руки и заплакала. Кравцовой не было, она отпросилась с обеда, поэтому можно было немного пореветь. Но совсем скоро девушка успокоилась, смахнула свои слезы, достала из сумочки пудреницу и стала пудрить свой красивый носик. В душе понимала, что жизнь продолжается, хотя бьет ключом и всё по голове, но иногда и не так часто. А сама была рада, что встречаются в жизни такие люди как Свиридов – честные, порядочные и справедливые, которые умеют держать свое слово и встать на защиту слабых и обиженных.

Через три дня Марина получила отпускные, спешно собралась и уехала в деревню к родителям. Они с Колькой нагрузили большую сумку с вещами, вызвали такси и поехали на железнодорожную станцию. И уже оттуда электричкой отправились к бабушке и дедушке на вольные хлеба.

Сапсонова была родом из Шаховского района, там она выросла, там же и закончила школу. Она была единственной дочкой в семье. Ее отъезд из отчего дома конечно же огорчил родителей. Но те понимали, что село неперспективное, и работы здесь по специальности не найти. И были рады, что Марина пристроилась у бабушки, и старались помочь ей и Кольке, чем только могли.

Завидев на пороге дочку и внука, Зоя Ивановна ахнула. Женщина всплеснула руками и громко позвала:

– Отец! Иди глянь, кто это к нам приехал! – а сама бросилась обнимать их и целовать.

На шум вышел Александр Николаевич, а увидев дорогих гостей, сразу распростер свои объятия и радостно проговорил:

– А ну, кто меня поцелует?

– Я! – выкрикнул внук и бросился обнимать деда.

Колька забрался к нему на руки, обнял своими ручонками вокруг шеи и стал крепко прижиматься к нему.

– Вот как я тебя люблю, деда Саша! – радовался он такой встрече.

– А я тебя во как! – громко отвечал ему дед, крепко прижимая его к себе.