Дана Стар - Дороже жизни

Секунда до оргазма, меня нереально вставляет. В глазах мигают чёрные пятна, тело дрожит, каменеет, а в паху взрывается атомная бомба. Я кричу, дрожу, матерюсь, и даже не замечаю, как отпускаю руль, а вот педаль… педаль, наоборот, сильнее вдавливаю в пол.

Всё становится неважным. Кроме себя, любимого.

Да, я эгоист. Но я такой, какой есть. Таким меня предки воспитали.

Забывая на хрен обо всём на свете, я кончаю в глотку своего «персонального» психолога. И обмякаю.

Как вдруг…

Сильный удар некого предмета о металл снова возвращает меня в жуткую реальность.

Быстро даю по тормозам, выкручиваю руль в сторону обочины и слышу истерический крик.

Проклятье!

Что?

Что это было?!

Я настолько сильно растворился в нирване, что даже не заметил, как начался ливень. Дождь хлынул будто из ведра. Резко и неожиданно.

– Боже! Боже! Божееее! Денис! Дениииис! – верещала Маша, тыча пальцами в лобовое стекло автомобиля, которое отчего то сплошь покрылось жуткими трещинами.

Нечто со всей мощи упало на капот.

Хлопок.

Удар.

И мир словно перевернулся вверх тормашками.

На секунду, во время удара, я успел увидеть лишь тёмную фигуру и светлые волосы, размётанные по стеклу. А затем это что-то исчезло.

Видимо, ударной волной, его просто отбросило на асфальт.

– ДЕНИС, ДЕНИС, ДЕНИИС! Мы что, м-мы человека сбили?

– Не знаю! Не знаю я, бл*ть! Заткнись! И дай мне прийти в себя!

На ватных ногах, я осторожно выхожу из машины. Взгляд на капот – весь перед практически всмятку, а стекло, как паутина.

Твою ж мать!

Дождь безжалостно лупит меня по лицу, слепит глаза, поэтому я не сразу вижу одинокий силуэт, лежащий в шаге от захудалой остановки.

Никого. На улице больше ни души. Лишь та фигура. Фигура девушки, с длинными, светло-русыми волосами, сплошь измазанная красной жидкостью.

Это невозможно.

Я просто сплю.

Откуда она вообще тут взялась?

Быстро прыгаю обратно в машину, пристегиваюсь, включаю заднюю передачу, сдаю назад и выкручиваю руль в обратную сторону.

– Что там? Что там? – визжит эта дура грёбанная.

С психу херачу кулаками по рулю, а затем со злости отвешиваю пощёчину вопящей лахудре.

Сосалка замолкает. Лишь тихонько всхлипывает, забившись в угол между дверью и сиденьем.

– Я человека сбил. Насмерть, кажется.

Через пятнадцать минут мы уже были за городом.

Я знал, что нужно сделать. В первую очередь, избавиться от тачки.

Бл*ть!

Если батя узнает… он меня точно живьём в бетоне закатает, как своих должников в новом загородном «Спа центре».

Сначала я свернул на просёлочную дорогу, затем в лес. Гнал на бешеной скорости. Днище автомобиля полностью счесал о валуны, пришлось по полю гнать, к оврагу.

Но что толку-то? Этой тачке тоже конец.

Маша снова завизжала, когда мы выскочили из рощи, к оврагу.

И снова, естественно, по щам получила.

В полуметре от обрыва, я успел нажать на тормоз.

– Выметайся! Быстро! – из машины выпрыгнул, к девчонке побежал.

Но она будто в статую превратилась. Сидит и не двигается. Лишь в одну точку смотрит. В шоке, наверно.

– От тачки избавиться надо! Слышишь?! Ты что, тоже сдохнуть хочешь? Так я тебе это устрою! Проваливай! – заорал, рывком её из машины выдернул, швырнул в траву. Несколько кувырков, проститутка исчезла в кустах.

Я снова завёл двигатель, подпёр педаль веткой и, со слезами на глазах, пустил в обрыв свой новенький подарок. До этого момента, открутил номера, чтобы потом закопать где-нибудь, по дороге домой.

Твою мать. Это же надо было так вляпаться!

Теперь нужно разобраться со свидетелем.

За горло Машу хватаю, со всей дури спиной впечатываю в дерево. Сжимаю её тощую шею настолько сильно, что она начинает хрипеть, а у меня от злости и напряжения белеют костяшки:

– Только пикни, и я тебе шею сверну. А потом вслед за тачкой в вечный полет отправлю! Усекла?

Быстро-быстро башкой своей безмозглой кивает, навзрыд рыдает, так, что тушь по всему лицу размазалась, сделав её похожей на уродливую панду.

– Я не шучу, Маша. Или Даша! К черту, как тебя там? Неважно… Узнаю – башку оторву на хрен! Теперь вали. Вали, пока не передумал. А это, за молчание. – Грубо толкаю шлюху в сторону, швыряю напоследок приличную стопку зелени. – Спасибо за минет. Сосалка из тебя куда более крутая, чем психолог.

***

Несколько часов я тупо брёл по пустынной трассе. Сигареты давно кончились, поэтому я засунул в рот ветку и жевал, потому что до сих пор не мог успокоиться. Руки трясутся, а сердце тарабанит где-то в ушах. Так паршиво я себя ещё никогда не чувствовал.

Это полный мандец.

Я ведь человека сбил!

Сбил!

И… кажется насмерть.

От такого удара вряд ли кто выживет.

Девушка. Молодая, вроде бы.

Сука!

Батя был прав. Прав!

Я не человек.

Я просто дерьмо ходячее.

***

Домой я вернулся только под утро. Первым делом, выпил несколько таблеток успокоительного, потому что руки, как у хронического эпилептика, дрожали до адского треска в суставах.

На диван завалился, телек включил, чтобы хоть как-то отвлечься – сон, чтоб его, не шёл ни в какую. Мда… теперь, наверно, ещё долго спать нормально не смогу. Всё время об этой девушке думаю. Мерещиться она мне. Всюду. А засыпать вообще боюсь. Того гляди, во сне призраком ко мне явится и душу всю до дыр выпотрошит.

Господи.

Какой же я всё-таки трус.

Урод, нелюдь, кретин конченный!

Почему мне не хватило смелости хотя бы в скорую позвонить?

Запаниковал. Просто нервы сдали. Но я, правда, не хотел… Впал в какой-то мощный аффект. Даже не помню половины происходящего. Как будто эта страшная авария, мне просто приснилась.

Внезапно, мысли резко испарились, а сердце забилось на пределе, когда я увидел по ящику утренний выпуск новостей. Точнее, ту самую вчерашнюю остановку. Рядом с которой стояла скорая с мигалками, полиция и туча незнакомых людей. Всё они что-то между собой выясняли. А затем вдруг, кадр переключился на девушку. На девушку, с длинными светло-русыми волосами, которую медики сначала откачивали, делая массаж сердца, а затем на носилках быстро погрузили в машину скорой помощи.

Я узнал её.

И на миг забыл, как дышать.

Молодая. Лет двадцать, примерно. Красивая. В изодранной одежде и вся в крови. Глаза закрыты. Грудь не колышется.

О, Боже!

Нет!

Затем женщину какую-то показали. До этого, я не слышал, что там дикторша говорила. А все, что слышал – противный звон в ушах и чувствовал сильный мандраж во всём теле.

На экране появилась немолодая женщина, бледная, как мел, с платком в руках. Она истерически рыдала, вытирала слезы и пыталась что-то сказать зрителям. Я услышал лишь часть рассказа. После её монолога, мне захотелось просто выпрыгнуть из окна: