Шухрат Ахмеджанов - Дар и проклятие. Книга первая – Ярость

– Боже! Всё-таки как хорошо, что я замаскировался, – с облегчением произнёс Зик.

– Ну вот, теперь понимаешь, насколько полезна маска, – подтвердил Кен.

Сделав наклон налево он, как и задумал, пролетает под самолётом, но когда Зик оказался на той стороне, он видит, что турбина левого крыла самолёта повреждена. Люди, подбежавшие к левым иллюминаторам чтоб посмотреть на ангела, вместо этого увидели дымящуюся турбину, которая вот-вот взорвётся. Зик не успел предпринять что либо, как вдруг турбина взрывается, и одна из его деталей попадает прямо по его голове. Его кристаллическая маска не выдержала удара, но защитила его лицо. Падая головой вниз с истекающей кровью из-за лба, Зик пытается открыть глаза, не смотря на то, что он без сознания. Самолёт теряет управление, так как одно крыло полностью отказало. Почувствовав адреналин, Зик от испуга смог открыть глаза, но он уже почти был у земли. Раскрыв свои крылья, он смог удержатся в воздухе, но оставшись почти без сил, парень ели-ели летит к падающему самолёту. Остатки своей энергии он тратит на создание огромного вихря воды, поднятый с болота, который не дал самолёту разбиться. Зик хотел продержаться до того пока самолёт благополучно не приземлится, но тут, подвела его сила. Самолёт падает на болотистую местность носом, но к счастью все пассажиры выходят с него, получив лишь несколько ушибов, а Зик в свою очередь падает в обморок прямо на полу-мокрую траву.

Спустя некоторое время Зика будит кто-то.

– Очнись во имя Аллаха! – громко произнёс человек в военной форме на арабском языке, облив Зика ледяной водой с ведра.

Он сидел привязанный к железному стулу в старом заброшенном доме на окраине леса. Его усадили перед сломанным окном, в котором виднелись серые и густые облака. Дождь ещё не начался, но в этом помещении было сыро. Повсюду паутина, выпавшая штукатурка из-за сырости. На кирпичах, с которых упала штукатурка, уже появилась плесень. В комнате стояла печка, которая ели-ели обогревала его. На полу лежали бутылки от пива и водки, а рядом пакеты с несъеденными продуктами покрытые плесенью, из-за этого внутри этого чахлого дома стоял ужасный запах.

– Уже пять раз облили, а он никак не просыпается? – спросил второй военный, стоящий у окна.

– Так точно! – по стойке смирно, ответил старший лейтенант своему капитану.

– Так прижги его татуировку раскалённым железом, вот тогда-то он и очнётся! – суровым взглядом приказал капитан.

Старший лейтенант стоял смирно, но после этих слов можно было заметить страх в его глазах. Он посмотрел на капитана и сказал:

– Мне не понятен ваш приказ товарищ капитан.

– Я сказал, вытащи с печки раскалённую кочергу и прижги ею его татуировку, – его взгляд стал ещё суровее. Старший лейтенант замешкался.

– Не хочешь выполнять приказ, значит? – со злостью сказал капитан, он быстро подошёл к печке, вытащил из неё кочергу, конец которого был оранжевый как закат, подошел к Зику, толкнув лейтенанта в сторону и начал прожигать его печать в районе шеи, бубня себе под нос: «как же я ненавижу татуировки».

Почувствовав пронзительную боль, Зик сквозь обморок ёжился от боли. Когда капитан увидел как ему больно, он чуть ли не засмеялся и убрал кочергу с его шеи, но Зик никак не просыпался. Капитан разозлился и решил снова прижечь его, но тогда когда он подносил кончик этой железки к татуировке, он заметил странный феномен. Ожог на коже в районе печати сам по себе исцелялся. Капитан был в недоумении, он пристально смотрел на это чудо, которое ему не понять. Он продолжил жечь его кожу, но в этот раз он давил сильнее, чем в первый раз. Наблюдавший за этой жестокостью, старший лейтенант не смог сказать ни слова. Капитан бросил на пол кочергу, и сел на стул около Зика тяжело дыша, как будто пробежал сотни метров.

– Да что же ты такое? – с отвращением спросил этот человек.

– Что будем делать? – тихо спросил старший лейтенант.

– Обжигать дальше, – ответил капитан, с ухмылкой смотря на Зика.

Он снова поднял кочергу, поднёс его к своему лицу и, ощутив жар, сказал: «он ещё горячий». В этот раз капитан решил жечь не татуировку, а его ногу. Взяв кочергу обеими руками, он с размахом как бы воткнул раскалённый конец в ляжку Зика. Горячая железка сначала прожгла его джинсы, а после начала жечь его кожу. Боль от жара в ноге оказалось куда сильнее, чем на шеи. Не выдержав этого, он очнулся и заорал. На мгновение его зрачки в глазах, печать на шеи и символы на браслете стали красными. Капитан от испуга упал со стула, он отполз назад к старой стене с упавшей штукатуркой и испуганно произнёс: «О, Аллах!»

Зик открыл глаза, и увидел перед собой военного лежащего на полу с широко раскрытыми глазами смотрящие на него. Услышав щелчок, он посмотрел на право. На него с пистолетом нацелился другой военный.

– Чего они боятся? – думал Зик в полусонном состоянии, он не понимал, что происходит и где находится, но всё изменилось, когда военный стоящий справа стал нервничать и, дрожа от страха начал без остановки разговаривать на арабском языке.

– Что ты бубнишь? Я ничего не понял, – спросил Зик так же на арабском языке.

Капитан собрался с духом но, всё же дрожа ногами, задал Зику вопрос, поднимаясь с пола:

– Где учился арабскому языку?

– Я восемь лет жил в Дубае. Там и научился, – сжимаясь от боли, ответил Зик. Его нога, от полученного ожога ужасно болела.

– Кто ты? Как тебя зовут? И откуда ты? – снова сделав суровый взгляд, спрашивал капитан, он казался бесстрашным, но при этом он держался на расстоянии.

– Не ваше дело! – ответил Зик.

– Решил мне дерзить, думаешь, я не выбью с тебя информацию о тебе.

– Я в этом уверен.

– Ты ошибаешься, я стольких уже сломал, и тебя в скором времени сломаю, да поможет мне Аллах. Старший лейтенант всё так же держал на прицеле Зика, не произнося ни слова.

– Ха, ха! – тихо посмеялся Зик.

– Что тебя так рассмешило? – напряжённо спросил капитан.

– Я смеюсь над вашей верой. Вы ведь мусульмане так?

– И что с того? – спросил капитан, у него сузились глаза, а левый кулак сжался.

– А то, что вы верите в Аллаха, который запрещает людям плохие деяния и, несмотря на это вы всё же пытаете бедного и беззащитного парня раскалённым железом. Но проблема совсем не в этом, вы думаете, что Ислам это всё позволяет. Так вот, вы серьёзно ошибаетесь. Наказание за это будет довольно суровым, – приподняв свои брови, чтоб посмотреть на этого военного, сказал Зик.

Капитан слегка ухмыльнулся, повернулся к окну со сломанными стёклами, руки которые всё ещё были собраны в кулак, он положил на подоконник. Его глаза наблюдали за птицами, сидевшие на ветках высоких сосен, которые будто решили укрыться от приближающегося дождя.