Алексей Архангельский - Приключения Киры: в поисках любви…

Кира выскочила на улицу, и холодный, свежий ночной воздух пахнул ей в лицо. Она побежала по тротуару, но тут из-за поворота показалась милицейская машина, которая двигалась к отделению милиции. Фары ослепили беглянку. Кира перешла на шаг, но её уже заметили.

– Куда торопимся, девушка? – Из машины выскочил высокий, широкоплечий старший лейтенант и преградил девушке дорогу.

Тут из дверей отделения шариком выкатился упитанный милиционер, за ним ещё двое.

– Держи, держи эту суку! – заорал толстяк.

– Пожалуйста, помогите мне, – Кира прижалась к груди милиционера, – он пытался меня изнасиловать.

Подбежал запыхавшийся толстяк с красным, перекошенным от злости лицом.

– Ну, что, сука, всё! Тебе конец! – закричал он, замахиваясь для удара.

Высокий милиционер перехватил его руку.

– Сыч, ты что, опять нажрался? Опять в «Поле чудес» играл?

– Петренко, отвянь, я тебя предупреждал, застрелю. – Толстяк начал шарить по кобуре.

Подбежали ещё двое милиционеров и с криками «Ребята, ребята, вы чего!» повисли на руках толстяка. Затем, обняв и успокаивая его, под руки повели в отделение.

– Пустите руки, замочу гниду! – вырывался и кричал толстяк. Двое с трудом удерживали его.

Киру затрясло крупной дрожью, так что зубы застучали.

– И что же ты натворила, красивая? – спросил Киру высокий милиционер, внимательно разглядывая её.

– Ничего, в машине ехала, парень подвозил, – стуча зубами, пробормотала Кира.

– Просто так сюда не попадают, – сказал милиционер простую, но справедливую фразу, поглядывая то на Киру, то на удаляющегося толстяка с сопровождающими.

– Правда ничего, парень выпил немного и без документов был, но я не знала. Я села к нему в машину, хотя его в первый раз вижу, я здесь ни при чём, – затараторила Кира, борясь с охватившей её дрожью.

Звериный рык заставил их оглянуться. Толстяк раскидал державших его за руки милиционеров и выхватил пистолет из кобуры. Гулко, раскатисто грохнул выстрел, эхом отразившись от стоящих вокруг домов. Милиционер, стоящий рядом с Кирой, схватился за живот, согнулся, как от удара, и начал медленно оседать на землю. Между пальцами его ладони, прижатой к телу, засочилась тёмная кровь. Помутневшими глазами он посмотрел Кире в лицо, и его губы зашевелились, но послышался только слабый стон, с которым его благородная душа выходила из бренного тела. Его рука потянулась к Кире, словно он просил помощи и поддержки. Девушка оттолкнула его руку и бросилась наутек. Забежав за угол, сразу свернула с дороги, по газону, между кустами, кинулась во двор соседнего дома и дальше в следующий двор. Она бежала, не оглядываясь, вдоль домов и дрожавшими руками дёргала ручки входных дверей. Наконец одна дверь открылась. Кира забежала в подъезд, на второй этаж, вызвала лифт и поднялась на последний, десятый. Она подошла к окну на лестничной площадке и тут же отпрянула, увидев внизу милицейскую машину, которая проезжала по двору, освещая его фарами.

«Только бы у них не было собаки», – подумала Кира. Она поднялась на лестницу, ведущую на чердак, подёргала ручку двери. Дверь была заперта. Кира села на пол, прислонившись к двери, закрыла глаза, уткнувшись головой в колени. Заснуть она не могла. Её била нервная дрожь, она прислушивалась к каждому шороху, её тошнило. В голове кружились и мелькали вперемешку, словно нарезка кадров из кинофильма, эпизоды прошедшего вечера и особенно часто самый страшный из них – глаза раненого милиционера и его тянущаяся к ней рука. Думать о чём-либо Кира решительно не могла. Лишь под утро она задремала.

Проснулась Кира от громкого собачьего лая.

«Милицейская ищейка!» – эта ужасная мысль промелькнула в её мозгу. Она открыла один глаз, затем второй. И недоуменно уставилась на крошечную, размером с мелкую кошку, тёмно-коричневую дворнягу с чёрными пятнами на боках, которая лаяла и бесновалась перед ней. Таких особей её подруги почему-то называли «фря».

«Неужели и такие служат в милиции? Это, наверное, секретный агент, работает под прикрытием», – подумала ещё не совсем проснувшаяся девушка. Затем она медленно подняла всё ещё тяжёлую голову и увидела бабушку, держащую собаку на поводке. Старенькое пальто, обшарпанная сумка с ручками, перевязанными синей изолентой, и укоризненный взгляд. Увидев, что Кира открыла глаза, бабуля принялась её песочить.

– Ах ты гулящая девка, бесстыжая! Всё бы вам пить да гулять. Нет чтобы детишек рожать да за мужем ухаживать! А они все этот, как его, реп слушают, – показала свою продвинутость бабуля. – Ишь устроилась где спать, шалава! Вот я сейчас милицию позову, – не унималась она.

– Не надо милиции, – замахала руками Кира, с трудом разминая затёкшие ноги, – пожалуйста, я уже ухожу.

Собачка обнюхала Киру, завиляла хвостиком и смешно побежала вниз по лестнице на коротких лапках.

Бабушка тоже смягчилась.

– У меня дочка такая же, как ты, чуть постарше, – начала рассказывать она, пока спускались в лифте, – муж у ей выпивает, и она вместе с ним. А деток нет. Вот такая петрушка.

На улице было раннее утро, безмятежно светило солнышко, двор был пуст. Кира быстро, пересиливая желание перейти на бег, зашагала подальше от отделения милиции. Пройдя несколько дворов, она вышла на улицу, по которой ездили машины. Встала на бордюр, опустила руку вниз чуть в сторону от бедра. Как она с подругами называла это жест – «к ноге», или «всем стоять». Первая же иномарка остановилась возле неё как вкопанная. Кира села в машину и назвала адрес. Водитель, молодой розовощёкий парень, долго разглядывал Киру, отводя взгляд от дороги.

– Смотри за дорогой, первый раз девушку увидел? Хватит пялиться, – сделала ему замечание Кира.

– А ты, видно, хорошо вчера погуляла, я тоже так хочу. Телефончик свой оставишь?

– Пошёл ты, – жёстко отрезала Кира.

Всю оставшуюся дорогу ехали молча, Кира, отвернувшись, смотрела в окно и кусала губы. Около своего дома она расплатилась, медленно вошла в подъезд, открыла дверь в квартиру. Увидев себя в зеркале прихожей, Кира пришла в ужас, ей стала понятна реакция на неё окружающих. Растрёпанная причёска, потёкшая, размазанная тушь, помятое лицо, мешки под глазами. Когда такое было, сегодня утром она даже не подумала о том, как выглядит. Кира попыталась улыбнуться себе в зеркале и подмигнуть, как обычно это делала. Но улыбка вышла какой-то кривой, вымученной. Девушка отправилась в ванную, встала под душ. Она мылась долго и тщательно, словно пыталась смыть всё плохое, что с ней произошло. Стереть всё с тела и из памяти. А потом она завернулась в свой любимый розовый махровый халат и рухнула на диван.

В понедельник Кира, как обычно, пошла на работу. Забыть произошедшее с ней приключение не удалось. В голове роились тысячи чёрных, неприятных мыслей, словно назойливые мухи. Что делать? Пойти в милицию и всё рассказать? Нет, ни за что: её наверняка в чем-то обвинят. Поделиться с кем-то из подруг? Ничего хорошего из этого не получится. Ничего не предпринимать, пустить всё на самотёк? А вдруг её уже ищут? На входе в метро часто стоят милиционеры и кого-то высматривают. Теперь они будут поджидать её саму. Изменить внешность! Несмотря на серьёзность ситуации, Кира улыбнулась, представив, как она наденет парик соломенного или, наоборот, насыщенного чёрного цвета и тёмные очки. Ссутулившись и прихрамывая на одну ногу, опираясь на палочку, она подковыляет к милиционеру и шепеляво скажет: «Мялок, подсоби зайтить на энтот, как его, экскалатор». Милиционер не сможет ей отказать, возьмёт под руку, поведёт к эскалатору, но вдруг остановится и крепко возьмёт её за руку: «Что-то у вас, девушка, парик сползает, и хромаете вы как-то ненатурально, пройдёмте для выяснения». И заведёт её в грязную милицейскую каморку, а там уже сидит её знакомый мордатый милиционер с бутылкой водки. У Киры холодок пробежал по спине от таких жутких мыслей. В метро она заходила, глядя себе под ноги, стараясь слиться с толпой.