Мэри Бакстер - Огни юга

– «Скорая» приехала, Янси! – сообщил Броди. – Расступитесь! Дайте пройти!

– С тобой и с ребенком все будет в порядке, – прошептал Янси Дане на ухо. – Я обещаю.

Он молился только об одном – как бы выполнить свое обещание.

Дане никогда не забыть его лица. Ей было больно от удара, но в памяти возникало лицо Янси, склоненное над ней. Он звал ее по имени, в голосе звучал страх, а в его глазах она читала любовь. Этого она никогда не забудет.

Тогда-то она и поняла, что все еще любит его и будет любить всегда. Она знала – он сделает все, что в его силах, ради спасения их ребенка.

Склонившись к ней после того, как ее выкатили из операционной, он прошептал:

– Пока все идет хорошо. Ты не потеряла ребенка.

Она слабо улыбнулась и положила его руку себе на живот.

Это было два дня назад. Янси появлялся в палате ежечасно в сопровождении других докторов. Его ласковый взгляд говорил ей больше, чем слова.

Он не разрешал никому навещать ее, но она настояла на приходе Эйприл, своей лучшей подруги, и коротко поговорила с детективом Фэрчайлдом, сообщив ему все, что сказала мать.

Эти беседы дались ей с трудом. У нее обнаружилось легкое сотрясение мозга и многочисленные ушибы. Однако, к счастью, и она, и ребенок не слишком серьезно пострадали.

Сердце Даны болезненно сжималось при мысли о том, что она могла потерять ребенка. Сколько она ни пыталась, она не могла забыть жуткое пресс-папье, признание Виды Лу, ощущение того, как рука матери толкает ее в спину.

Если бы Вида Лу оказалась сильнее…

Дана в ужасе открыла глаза и увидела больничную палату. Повсюду цветы, пахнет, как в цветочном магазине. Большую часть принес Янси, хотя Эйприл и больничный персонал тоже поставили свои букеты.

Стук в дверь отвлек Дану от мрачных мыслей. Она слишком долго оставалась наедине с собой.

– Входи! – крикнула она, думая, что это Янси.

Это действительно оказался он, но не один. Его сопровождал детектив Бойд Фэрчайлд.

– Я колебался, пускать ли его снова, – заявил Янси прямо с порога.

– Но после того как услышал новости, – перебил детектив, – строгий доктор решил, что вам лучше увидеть меня.

Дана вздрогнула.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – с беспокойством спросил Янси.

– Прекрасно. – Их глаза встретились. Как бы им хотелось остаться в палате вдвоем!

Детектив деликатно кашлянул.

– Это относительно моей ма… Виды Лу, не так ли? – спросила Дана, оборачиваясь к нему.

Фэрчайлд кивнул, потом сел на стул возле ее кровати.

– Я подумал, вам будет интересно узнать, что мы обнаружили орудие убийства: оно лежало именно там, где вы сказали. Даже при этом миссис Динвидди изображала в суде святую невинность.

– Невинность, черт бы ее побрал! – пробормотал Янси, прислоняясь к стене.

Дана задохнулась.

– Но как она может это отрицать, когда сама мне призналась?

– Чтобы перечить вашим словам.

– Вы думаете, она нормальная?

– Сейчас ее обследуют, но думаю, она вполне нормальна и способна предстать перед судом. Конечно, она наняла самого лучшего, самого дорогого адвоката.

– Если она сумеет оправдаться… – Дана задрожала всем телом.

– Я намерен сделать все, что смогу, чтобы этому помешать, – суровым тоном заявил детектив и встал.

Дана протянула ему руку.

– Спасибо.

– Удачи вам, – сказал Фэрчайлд, осторожно пожимая ее пальцы. – Я знаю, вы ждете ребенка – Он покраснел. – Надеюсь, все будет хорошо.

В глазах Даны появилась нежность.

– Еще раз большое спасибо.

– Я свяжусь с вами.

Когда он ушел, Янси стукнул себя по колену.

– Проклятие, я совсем забыл! Руни ждет. Ты хочешь увидеться с ним?

– Конечно, хочу.

– Он уже собирался войти сюда, но я… – Янси замолчал и сжал губы.

– На твоем месте я бы не волновалась насчет Руни.

– Почему?

Дана секунду колебалась, потом выпалила:

– Он ведь мой единокровный брат. Шелби Тримейн был моим отцом.

– Господи, Дана!

– Подумать только, она толкала его на то, чтобы он женился на мне! – Подбородок Даны задрожал. – Я почти убеждена, что она больная.

– Скорее порочная. Надеюсь, она все же попадет за решетку.

– Руни не знает. Ты побудешь здесь, когда я скажу ему об этом? Я понятия не имею, как он отнесется.

– Я сделаю так, как ты хочешь, – заверил Янси.

В этот момент в дверь просунулась голова Руни.

– Эй, вы про меня не забыли?

Дана улыбнулась.

– Входи. Рада тебя видеть.

Руни торжественно прошествовал в палату с охапкой цветов.

– О, да они тебе не нужны!

– Конечно, нужны. – Дана улыбнулась. – Только найди для них свободное место.

Руни пристроил цветы, потом повернулся к Янси.

– Как ведет себя твоя пациентка, док?

– Хорошо, пока лежит.

– Я подчиняюсь ему и выполняю все указания, – заявила Дана. – Пожалуйста, садись. Я должна тебе кое-что сказать…

– Звучит серьезно. Я думаю, вы решили соединиться, да?

Стало тихо.

– Мы еще об этом не говорили, – наконец промолвил Янси, впившись глазами в Дану.

Она почувствовала, как на сердце потеплело, и вновь перевела взгляд на Руни.

– То, что я скажу, касается нас с тобой.

Брови Руни полезли на лоб.

– Нас? Как это?

– Это действительно потрясение. – Дана глубоко вздохнула. – Мы с тобой единокровные брат и сестра.

Руни ошеломленно уставился на нее, не в силах вымолвить ни слова.

– Вида Лу – моя мать, – продолжала Дана. – Извини, что я ввела тебя в заблуждение насчет моих родителей. Ну, что они погибли. Когда я была маленькой, мне было легче жить с этой легендой. – Дана сделала паузу и посмотрела на Янси, ища поддержки. Он ободряюще кивнул ей. – Я не хотела тебя обидеть.

– Так ты говоришь, что мой старик и твоя мать… – Руни запнулся.

– Да, представь себе. Когда Вида Лу сказала, что Шелби – мой отец, я чувствовала себя точно так же. Я уверена, что это правда, Вида Лу не могла выдумать такую невероятную историю.

– Я понятия не имел, что они вообще знакомы, пока не возник этот комитет.

Руни побледнел, и Дана переживала за него. Но удар нечем было смягчить. Они наконец узнали о грехах своих родителей, и это был сущий ад.

– Вероятно, Шелби и Вида Лу имели дело давным-давно. Она забеременела, пробовала сделать аборт сама, но не сумела. Тогда она начала его шантажировать. Какое-то время срабатывало, но потом Шелби положил этому конец. Он здорово ее побил, и она так и не простила ему меня и эти побои.

– Вот черт! – Руни покачал головой.

– И что ты чувствуешь, узнав, что у тебя есть сестра?

Все еще потрясенный, Руни ответил:

– Мне всегда не нравилось быть единственным ребенком.

Дана рассмеялась.

– Тогда, дорогой брат, приди в мои объятия, только поосторожней.

Когда они разняли руки, Дана спросила: