Сергей Бесф - Ловелас и его женщины. Любовный роман

Дрожь отпускала. Он старался глубже дышать, он растирал руки, чтобы снять болезненный тремор и вернуть себе привычный эмоциональный фон.

Он вспоминал все, что с ним произошло. Во всех ужасающих подробностях он воспроизводил в памяти внешность старухи, поскольку в этом заключался его шанс на спасение. Он надеялся, что старуха была в квартире ненастоящая, а какая-нибудь театральная или эфемерная, призрачная. Все больше он верил собственному предположению, что Сандра умело его разыграла, развела.

В какой-то момент Виктор едва не подпрыгнул от догадки, которая значительно поумерила его страх. Руки старухи… ведь они в темной комнате при тусклом свете смартфона в точности были такими же, как руки Сандры. Старуха с руками Сандры… Он даже припомнил, что у старухи на руке имелся какой-то знак или рисунок. В темноте он толком его не разглядел. Это вполне могла быть Баба-Яга. Виктор уже почти не сомневался, что его просто напугали, а весь этот чудовищный по своей сути обряд избавления от порчи теперь выглядел, как полное надувательство.

И тут же новая спонтанная идея пришла ему в голову. Он вынул из нагрудного кармана банковскую карточку Елены и покрутил ее перед собой. На карточке были деньги. Там они еще были. Напевая про себя веселую еврейскую песню, Виктор позвонил Линде.

– Можно, я приеду? У меня есть деньги. Я заработал! – Он с таким воодушевлением предложил Линде продолжить отношения, что почти не сомневался, что она согласится его принять.

– Ну, приезжай, – голос Линды, ему это не показалось, внушал оптимизм.

Из пакета Виктора на большую салатную тарелку перекочевали объемные кусочки маринованного крабового мяса, оранжевые ресторанные мидии и королевские креветки.

Виктор знал, что за такие креветки Линда родину продаст. А вот с сыром вышла промашка. Пахнущий морем итальянский, какой любила Линда, добыть не удалось. Пришлось довольствоваться обыкновенным голландским.

Зато вино было настоящее французское. А классический витаминный салат из настоящих помидоров и огурцов?.. Линда должна была оценить его старания.

После того, как стол был накрыт, Виктор положил новенькую двухтысячную купюру на черный комод Линды.

Разлитое по бокалам шампанское шипело и искрилось. Атмосфера в квартире Линды была фантастически приятной, особенно после пережитого потрясения.

Виктор вел себя предупредительно и галантно. Он играл в невидимых лучах счастливой звезды, подарившей ему Линду.

Его словоохотливость не знала границ. Ему не составляло труда все время попадать в точку. Едва ли не каждое его предложение, случайная фраза или простое восклицание вызывали у Линды восторженную реакцию.

Она хохотала, она била ножками о пол или просто улыбалась, иногда сдержанно со смыслом, иногда трогательно сентиментально, но всегда искренне. Линда никогда не лгала, не кокетничала.

Она не могла ему лгать, в отличии от Елены. За это он ценил ее, может быть, больше всего. Ему тоже хотелось быть искренним с ней, до конца, до самого донышка. У него была потребность поведать ей о своих переживаниях, опасениях, страхах… обо всем.

– Ты знаешь, Линда, я ведь сегодня был у ясновидящей. Елена попросила сходить, – Виктор подхватил вилкой кусок крабового мяса, покрытый мелко порезанной зеленью. Макнув его в питательный майонезный соус, положил на кусочек пахнущего ржаного хлеба.

– К ясновидящей… зачем? – с большим удивлением спросила Линда.

– Чтобы порчу снять. Елена считает, что она навела на меня порчу. Снять ее сама Елена не может. Вот и отправила меня к ясновидящей.

– Твоя жена умеет наводить порчу? – Линда погрустнела. Ее веселость отошла на второй план, а Виктор посчитал, что он напрасно затронул эту тему.

– Еще как умеет, – Виктор поднес указательный палец ко рту и понизил голос до шепота, – иногда мне кажется, что вся моя жизнь – это срежесированный Еленой спектакль.

– Почему ты так решил? – спросила Линда, поправляя на себе сбившиеся в сторону тонкие черные косички. Ее большие зеленые глаза выражали изумление. Виктор видел в них понимание.

– Потому что Елене надо, чтобы у меня были женщины. Это ее теперешняя потребность, – Виктору вдруг понравилось говорить шепотом.

– Что за бред ты несешь, – возмутилась Линда, – у женщины, какая бы она ни была, не может быть потребности в том, чтобы ее мужчина ей изменял. Все женщины хотят верности, многие ее требуют. Измены в семье никому не нужны. Они разрушают отношения.

Виктор допил вино из бокала, заел салатом и, согласно кивнув, заметил:

– Ты права. В этом есть определенная патология. Елена не такая, как все, она в корне другая. Елене нужно, чтобы я ей изменял, как воздух нужно. Поэтому, я сейчас у тебя.

Линда натянуто улыбнулась.

– Я тебе не верю. Ты фантазируешь, придумываешь.

Виктор будто бы и не слышал Линду.

– Елена изменила мою психику до неузнаваемости. Она сделала меня приспособленцем и льстецом. Я научился врать на каждом шагу, и при этом меня не мучает совесть. У меня даже привычки стали другими, взгляды на жизнь поменялись. Я же раньше женщин боялся, а теперь стал героем – любовником.

– Изменила психику… Разве такое возможно?

– Возможно, Линда. Еще как возможно.

– Может, твоя Елена здесь не причем. Ты сам изменился и стал свободным и независимым.

Линда льстила. Неумело неприкрыто она ему льстила. Виктору понравилось, что он в ее глазах – свободный и независимый.

– Я не мог сам измениться до такой степени. Все, что было раньше для меня черным, стало белым. Теперь я другой человек, только внешность у меня прежняя.

– Ты стал лучше или хуже?

– Не в этом дело, Линда.

– Но, зачем Елена это делает и главное – как?

– Зачем?.. Думаю, тут несколько причин, – Виктор задумался, потер виски… – из эгоистических соображений делает.

– Как это?

– Я для нее всего лишь некоторого рода материал. Она лепит из меня разного рода конструкции, чтобы, в конце концов самой получать удовлетворение. Елена – эгоистка.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Представь себе, что один человек надоел другому. Он раздражает своего партнера, ведь такое часто бывает в любых отношениях. Так вот, чтобы не раздражаться этот субъект изменяет до неузнаваемости эмоциональный фон своего партнера, то есть трансформирует его психику. Он преобразовывает его внутренний мир сообразно своих представлений об идеале.

Линда от полнейшего недоумения скорчила рожицу и покачала головой. Черные косички снова сбились в сторону, и Виктору со страшной силой захотелось нарушить их порядок, деформировать прическу и взъерошить волосы.

– О чем ты говоришь? Это же не-воз-мож-ная фан-тас-тика, – по слогам ответила Линда.