Лилия Касмасова - Дача у озера

– Но твои руки. Их надо беречь.

– А, пустяки, – отмахнулся Ян небрежно.

Но Алиса взяла с края стола толстые рабочие перчатки и протянула ему:

– Держи.

Ян растрогался:

– Ты такая заботливая… – Все же она к нему неравнодушна!

Но Алиса строго оборвала его:

– Ян.

Ян посмурнел, взял и надел перчатки.

Ящики оказались довольно тяжелыми, и перчатки пришлись тоже кстати – неровные края пластика царапали. А у Яна уже завтра был очередной концерт – не мог же он выступать на сцене с поцарапанными, будто у огородника, подстригавшего малину, руками.

Часть ящиков они оставили в теплице, а некоторые Алиса приказал занести в магазин – уже для продажи.

Ян занес последний ящик с нужными цветами, поставил его на пол у лодки. Следом из теплицы зашла Алиса, кинула на прилавок кучу табличек для цветов.

Ян поинтересовался у нее, кивнув на лодку:

– Зачем тебе лодка, если ты ещё не купила свой дом у озера?

Алиса с досадой отозвалась:

– Достали вы меня этим вопросом!

Ира же улыбнулась Яну многозначительно – видимо, ей тоже за такой вопрос досталось.

Ян сменил тему:

– Ты, кажется, сказала, что на выходные уезжаешь в деревню к своим?

– Ага, – кивнула Алиса, перебирая таблички. – Не на выходные, а в отпуск.

– О, вот оно как, – огорченно сказал Ян. – Надолго?

Алиса пожала плечами:

– Как получится… Недели на две наверное…

Ира сказала Алисе:

– Отдыхай хоть месяц. Ты же два года безвылазно здесь крутишься.

– Поглядим, – отозвалась Алиса.

Ян после некоторого колебания спросил:

– А можно я тебя навещу?

Алиса очень мило улыбнулась и сказала:

– Я хочу отдохнуть от города, суеты…

Ян понял по-своему и спросил обиженно:

– И отдохнуть от меня? Значит, я так надоел?

– Ничего не надоел! – сказала Алиса. – Но… – она улыбнулась, – я там буду с семьей, с родителями…

Ира, пробормотав: «Надо бы опунцию выставить…» – скрылась в теплице.

Ян сказал:

– Вот, я бы с ними познакомился как раз.

– Зачем? – сказал Алиса.

– Знаешь, я вообще хотел сказать тебе сегодня… – начал Ян.

Но Алиса, будто слегка испугавшись, прервала его:

– А давай после отпуска поговорим?

– Ты не хочешь говорить со мной, и не хочешь со мной видеться… Целых две недели! – воскликнул он. Потом помрачнел: – Хорошо. Я уйду. И больше ты меня не увидишь.

С тяжелым, грустным сердцем он направился к выходу. Все же он ей совсем не нужен!

Он услышал ее виноватый голос:

– Ян, милый…

Но сделал неимоверное усилие, чтобы не обернуться и не броситься к ней – и согласиться на все ее условия, согласиться ждать хоть недели, хоть год!

Напротив, чтобы не поддаться порыву, он ускорил шаг и, будто за спасительный круг, ухватился за ручку двери, дернул ее на себя и сказал гордо:

– Я не собираюсь навязываться!

И вышел в вечернюю майскую прохладу.

Алиса проследила глазами за грустной ссутулившейся фигурой Яна, проследовавшей мимо окон, белые садовые перчатки, которые он забыл снять, смешно смотрелись в сочетании с концертным костюмом. Ох уж этот Ян! Прекрасный друг, но такой эмоциональный. Да еще и объясняться собрался – понятно, в любви хочет признаться. Зачем? Они же такие разные… Как друг он ей нравился, но в герои ее романа никак не подходил.

Алиса огорчённо пробормотала:

– Ладно. В первый раз, что ли.

Потому что и правда такие сцены не были редкостью – легкоранимый и быстрообидчивый Ян обижался по мелочам. Прощать такое другу Алиса могла, но ее молодому человеку – не смогла бы. Возможно, просто у них были слишком разные натуры – Алиса понимала, что она не так эмоциональна и даже бывает жесткой с людьми. Возможно, Вера права, и у нее ледяное сердце.

Ну и ладно. Уже в пятницу с утра – на дачу. А за несколько недель все забудется и они с Яном снова помирятся.

11.

Пожилые дачники Иван Иваныч и Марья Марьяновна, как у них было заведено, в одиннадцать утра сидели и пили чай на своей просторной веранде. Солнечные зайцы прыгали по стеклянной вазочке с конфетами, по фаянсовым чайным чашкам и рельефному стальному боку электрического самовара, дрожали на белой скатерти и на дужке очков Ивана Ивановича, прикрывавшегося от них поднятой газетой, которую он читал.

Послышался дальний звук приближающегося автомобиля. Марья Марьяновна взяла со скамейки здоровенный армейский бинокль, приложила к глазам и навела его на показавшуюся на дороге, далеко, на въезде в поселок, странной формы бело-желтую каракатицу, похожую на черепашку.

Бинокль достался Марье Марьяновне в наследство от отца, капитана флота, и она находила эту вещь просто необходимой – хоть в театр с ним, хоть на работу (а она до пенсии работала директором большого магазина) – и ты всегда будешь в курсе всего, до мельчайших деталей.

Сначала все было расплывчато. Марья Марьяновна подкрутила колесики наводки. И увидела, что по дороге ползёт маленький жёлтый автомобильчик, и наверху его накрывает белая с красной полоской лодка. Вот что за каракатица оказывается.

– Кто-то везет лодку, – сообщила она мужу. – Будет по озеру кататься, наверное.

– Наверное, дорогая, – эхом отозвался Иван Иваныч из-за газеты.

Машина подползла ближе и Марья Марьяновна, наведя бинокль на переднее ее стекло, стала разглядывать, кто в машине.

– Какая-то женщина с ребенком. Это же надо, ребенка на переднее сиденье посадила. Ты представляешь?

– Ничего себе, – удивленным голосом сказал Иван Иваныч из-за газеты.

Марья Марьяновна была готова поспорить, что муж даже не слышал то, чему сейчас так правдоподобно удивляется.

Марья Марьяновна продолжила наблюдение. Кто-то новый приехал в поселок, что ли? Она постаралась рассмотреть женщину.

– Да это же Алиса! – ахнула она. – Медыниных старшая! У нее ребенок уже, что ли? Сколько же она скрывала?

И она нацелила бинокль на пассажирское место. «Ребенок» был странным. Толстым, коротеньким, он не сидел, а стоял на сиденье. И был пристегнут ремнем. А еще у него была борода и красный колпак.

– Фу ты! – воскликнула она. – Это же кукла! Гном садовый!..

Она даже бинокль опустила от разочарования. Потом сама себе заметила:

– А чего от нее ждать? Какие дети? Какая семья? Она же совершенно автономная особа!

– Да, дорогая, – невпопад отозвался муж.

Желтый автомобиль с белой лодочной крышей проплыл мимо их дачи.

Марья продолжала рассуждать:

– За рулём – сама, магазин держит – сама… И лодку везёт – сама. А ведь ей давно замуж пора…

– Да, дорогая.

Марья положила бинокль на стол.

– Вон, Верочка, хоть и младше, времени не теряет. Видела, разгуливает вечерами с этим… новым… с архитектором. Точно говорю – к осени свадьба тут будет.