НАТАЛЬЯ КИРЕЕВА - В любви все возрасты проворны

– Вы невыносимы. Я устал от вас. Вы атомный реактор какой-то.

– Но вы, скажем, тоже не подарок, но я, как воспитанный человек, смогу с этим что-то сделать.

– А вообще, – продолжила я философскую мысль, – влюбляться в больнице это, видимо, у меня наследственное. Моя бабка познакомилась с мужем в больнице. Ночью сослепу она зашла в мужской туалет, а будущий дед там мочился. И в этой диспозиции он ей дюже приглянулся. Вы, часом, на «утку» не хотите?

В этот момент глаза у соседа готовы были вылезти из орбит. Такой наглости он не ожидал. А кто обещал, что все будет хорошо?

– Интриганка, – это все, чем он мог мне ответить.

А с виду образованный человек. Поди, и Кафку читали.

Он отвернулся и нервно задышал.

Не знаю, до чего бы мы договорились, но дверь в палату открылась, и дежурная санитарка грубо объявила о санобработке помещения. "Концом света" называют эту уборку в сельских больницах, поскольку уровень концентрации хлорки в ведре всегда превышает все допустимые нормы.

Хреновенько начался наш медовый месяц.

Мы зажали носы и приготовились умереть без оргазма.

***

Оставшуюся половину дня мы провели молча, думая каждый о своем. Я лежала, разглядывая потолок. Многообещающее зрелище, скажу я вам. Разводы от протекающей крыши, в углах пробивающаяся плесень и зловеще свисающий кусок штукатурки (но не над моей головой, а, к счастью, над его).

"Он мне нравится”, – поймала я себя на мысли. Что-то неординарное в нем все же есть. Интеллигентен – несомненно, даже «уткой» в меня не запустил. А я провоцировала. Опять же характер – строптивый, несговорчивый. Но это пока. Я же знаю, что будет дальше. Хочется такое: «Они жили долго и умерли в одной постели»…

Он тоже не спал. Наверно думал: "Просто так я тебе не дамся. Я так долго отвоевывал свою свободу, чтобы в миг ее потерять! Не дождетесь, мадам – самозванка! Я готов к обороне".

Но не мог же он не видеть мою фигуру. Я ж ноги из-под одеяла сколько раз выпускала. Но, наверно, он безнадежен, если даже на мою шикарную грудь не клюнул.

…Час примирения все же настал. Вставая с кровати, он случайно задел графин с водой и опрокинул его. Проблема яйца выеденного не стоила, но он разволновался. Поднялось давление. Стало плохо с сердцем. Медсестра сделала укол и исчезла, как летучий голландец. А успокаивать и ухаживать за ним досталось мне.

Я сидела рядом с ним, держа его руку и изредка нащупывая пульс. Он не активно подавал признаки жизни. Лоб периодически покрывался испариной, и я аккуратно вытирала салфеткой пот. Мне приятно было заботиться о нем.

Вспомнила давно забытое чувство, известное под словом «Нежность».

Продежурив всю ночь, я уснула, сидя у него на кровати, прислонив голову к его коленям. Неожиданно он дернулся и что-то прошептал. Спросонья я ничего не поняла и подвинулась ближе (почти к самому лицу).

Он открыл глаза и с изумлением спросил:

– И что вы делаете в моей кровати? Я вас сюда не пригла.......

В этот момент в его раскрытый рот с потолка упал тот самый кусок штукатурки. Клянусь, я не просила об этом Боженьку.

Я, конечно, всхохотнула…

– Все-таки, есть правда на Земле. Бог все видит! Приятного аппетита, Мин Херц. Оральные ласки с потолком вам к лицу, – смеясь, еле выговорила я, помогая ему избавиться от десерта.

– Иди вы к черту со своей любовью! Позовите сестру, – разозлился он…

…А через трое суток нас выпустили из "Рая". Я думаю, потому, что лечить нас было нечем.

Пансионат нас встретил равнодушно.

Теперь мы виделись только издалека. Он наотрез отказывался подходить ко мне, а я и не настаивала, поскольку знала, что скоро все повернется вспять. Откуда? Сама не знаю. Чувствовала.

Он уехал раньше меня, не дождавшись окончания заезда. Но записку все же оставил, передав ее дежурной.

"Счастливо оставаться, мадам Людмила".

***

Все не молодые и немного голодные женщины склонны идеализировать даже бракованных мужчин, охотно закрывая глаза на их недостатки и даже пороки. Этому есть свои объяснения. Нам так проще проникнуть в суть происходящего и, не торопясь, разобраться в нем. Возможно, будут разочарования. Но когда встречаешь своего человека, четко понимаешь – он не идеал, но в нем есть то самое, без чего тебе сложно жить. (Можно, но не желательно).

Да, в этих случаях красавцы – большое везение. Но если при внешней неказистости, его внутренний мир похож на твой, то это быстрее сближает и и увеличивает шансы на..... А в случае успеха, надо быстро гасить свет пораньше и не видеть, как неловко он покидает свои брюки.

У ювелиров есть правило: брать одним пакетом. Несмышленые юнцы, увидев в пакете самородок, хватают его (считая себя удачливее всех) и не подозревают о подвохе, таящемся на дне пакета. Россыпь не самых лучших камней заполняет дно. Сможешь ты с ними что-то сделать? Если нет, то никакой самородок не спасет положение дел.

Опытные мастера знают об этом, поэтому всегда готовы принять разумное решение. Брать одним пакетом или нет.

Правило одного пакета стало и моим правилом. Лишь бы был, блин, самородок в известном месте.

И прошу, Господи, только не маленький!

***

Мы старательно убегали от старости, а она от нас.

Связываться с нами, такими придурками, богатыми на всю голову своей непредсказуемостью, она не хотела. В нас еще горел огонь желаний, а ей хотелось тишины. Так что пути наши (на время) разошлись. Таймы нашей активности по-прежнему присутствовали в жизни. Мы, не сговариваясь (я же говорила – Судьба), двигались навстречу друг друга.

И эта встреча состоялась, не где-нибудь, а на марафоне в парке. Среди толпы, заочно ведущей здоровый образ жизни, я вдруг увидела знакомый силуэт. О! Эту кривизну ног я запомнила на всю жизнь!

Я приблизилась к знакомым извилинам и, что было силы, хлопнула по плечу кривоногого под номером 1075.

– Ну, что, старый хрыч, попался! Я же говорила – от Судьбы не уйдешь.

Толпа разразилась хохотом.

Изумленный номер 1075 обернулся и с возмущением посмотрел на меня.

Это был совершенно не знакомый мне человек.

– Осечка вышла. Пардоньте, но вы прекрасны, как мой суженный, – смутившись, произнесла я.

Он покрутил головой и приготовился к старту.

А в двух шагах от меня, спиной подпирая дерево, рыдал от смеха – кто бы вы думали?

Он.

– Я всегда знал, что вы вздорная бабенка. Какое счастье, что вы обознались. Избежал позора. Но надо признаться, что я с удовольствием вас нашел.

Мы обнялись и присоединились к стартующим. Предстоял забег, но не на короткую дистанцию, а длиною в оставшуюся жизнь, к которой мы, как выяснилось, оба были готовы.

Мы бежали не спеша, смакуя каждый миг и наслаждаясь.

Близость (классический случай) делала нашу жизнь по-настоящему счастливой. Мы ходили, держась за руки, обнимались и целовались прилюдно. Гоняли на великах, как ненормальные, а потом лежали на газоне. Одетые.