Ася Тургенева - Мужчина, которого она полюбила. Реальная сказка

– Давай пройдем сцену, – неожиданно раздался у него за спиной знакомый голос.

– Давай, – ответил он бывшей жене.

Они репетировали. Потом снимали. И снова репетировали. Где-то между репетициями и съемками случился обед. Так 13 часов к ряду. В итоге, к полуночи группа вернулась из области в город.

Егор хотел закрыться в номере и наконец-то выспаться. Завтра планировали доснять еще пару сцен и вылететь домой. Но подлый сон снова посмеялся над ним. Тогда Ермаков спустился в бар, взял стакан виски и вышел в уже знакомый нам дворик. Однако, к его удивлению, место уединения на сей раз оказалось занято. Аня… Если читатель забыл, напомним, что Анна Дубровская – бывшая жена нашего героя. Так вот, Аня, закутавшись в темно-бордовый плед, сидела на том самом месте, где утром Егор искал силы для нового дня. Указательным пальцем левой руки она обводила край наполовину пустого винного бокала.

– Не помешаю? – спросил Егор.

– Нет, – Аня махнула головой в сторону стула напротив.

Егор сел. Сделал глоток виски. Аня отпила вина. Повисла пауза. Каждый смотрел в свой бокал, разглядывая его так, словно это магический кубок, в котором сейчас откроется сказочный портал. Ермаков первым поднял голову.

Дворик освещался несколькими фонариками «под старину», свисавшими со стены здания. Аня сидела, правильно попадая в контровой свет. Темно-русые волосы средней длины кольцами падали на плечи, обрамляя тонкую шею. Из-под пледа выглядывали кончики маленьких худых пальчиков с естественным маникюром. Линия тонких губ прекрасно сочеталась с аккуратным носиком и бровками-ниточками. Егор знал каждую черту этого лица, знал, что под одеждой и пледом скрывается осиная талия и хрупкие плечи. Знал, что эти русые волосы всегда загадочно пахнут ромашками, а если провести ладонью по шее, то ощутишь бархат светлой кожи. «Устала?» – спросил Ермаков, чтобы заставить Аню поднять глаза. Она тут же взмахнула ресницами, явив иссиня-серые глаза, и кротко посмотрела на него.

– Устала, – тихо сказала Дубровская.

– Все в порядке? – Егор хорошо знал, что просто так Аня молчаливой не бывает.

– Я… – Дубровская начала комкать пальцами края пледа, потупив взгляд. – Я… – Аня резко подняла голову и посмотрела на Егор в упор. – Егор, у меня ничего не получается. Мне кажется, это будет провал, – на слове «провал» актриса зарыдала.

Для Егора такой поворот сюжета был неожиданностью. Он тяжело вздохнул. Залпом выпил оставшийся виски. Встал и сел перед Аней на колени. Её худенькое личико легко умещалось в мужских руках.

– Ну, что ты придумываешь, – говорил Ермаков, вытирая слезы с женского лица. – Ничего не плохо. Хорошо все идет. Материал нормальный. Не напрашивайся на комплименты.

– Нет, я переигрываю. Я видела! – Аня приближалась к истерики.

– Посмотри на меня, – Егор двумя руками поднял зареванное лицо. – Ты – хорошая актриса. Это твоя роль. Мы оба знаем, что ты многое можешь, если захочешь. А ты ведь хочешь? – Аня утвердительно покачала головой. – Вот. И потом, если бы ты плохо играла, тебя бы здесь не было. И…

Ермаков резко замолчал, и совершил абсолютно незапланированное действие. Но когда на тебя смотрят заплаканные, испуганные глаза не совсем безразличной, не совсем чужой и совсем симпатичной барышни, такой исход вполне очевиден. Чем дольше он целовал её, тем больше ему хотелось. Он не мог сказать дышит или нет, думает или нет. И, черт возьми, ему нравилось падать в эту пропасть в тумане. В этом тумане он протащил её за руку до своего номера, лишь изредка оглядываясь, чтобы не попасться кому-нибудь из коллег.

Туман не рассеялся даже утром, когда просыпающийся Ермаков коснулся кончиком носа обнаженного женского плеча, провел им вдоль шеи и уткнулся в волосы пахнущие ромашками. Перевернулся на другой бок и подумал: «Как же хорошо, Господи! Как хорошо!». «О, Боже, только не это!» – подумала лежащая рядом с ним девушка.

– 28 июня 1762 года в Российской Империи произошел двойной переворот, в следствии которого на престол взошла Екатерина Вторая. Тем самым, она отобрала власть у своего мужа, императора Петра Третьего, и не передала её своему сыну Павлу, законному наследнику престола.

Спокойный, ровный голос Варвары раздавался в тишине аудитории. Передвигаясь между рядами парт, она рассказывала историю принцессы Ангальт-Цербстской, будущей императрицы Екатерины Великой, без единого листа напечатанного текста. Этим Варя каждый раз восхищала студентов и заслуживала их уважительное внимание. Она была одним из тех преподавателей, к которым на пары ходят не по необходимости, а по желанию.

За окнами аудитории на Город опускались сумерки. Сырые и неприятные. Было слышно, как по откосам тарабанит дождь. Там, там, тада-да-дам. Там, там, тада-да-дам.

Для Вари общение со студентами было единственным состоянием, в котором мозг переключался в другой режим. Только здесь и сейчас. Удивительным образом, для самой себя, она абстрагировалась от реального мира, попадая в рамки аудитории, и начинала жить иными страстями. Её захватывал восторг. Здесь из зануды, надоедающей своим умничаньем, как ей казалось, она превращалась в источник информации, интересного собеседника, с которым хотят говорить. Расслабиться и получать удовольствие становилось легкой задачей. Когда человек следует за своей страстью, занимается тем, что занимает его всего, тогда даже трудности приносят наслаждение.

– Варвара Николаевна, можно вопрос?

– Да, Иван.

– Как вы думаете, Петр Третий действительно был таким шизиком?

Варя ухмыльнулась.

– Основные сведения о Петре содержатся в мемуарах его супруги. Как вы понимаете, это весьма субъективные записи, – по аудитории прокатился смешок. – Если верить Екатерине Алексеевне, то она была самой прилежной женой и несчастной женщиной. Она утверждала, что причиной семейного разлада был исключительно её супруг, не скрывающий своего холодного отношения к ней. Спальню для Екатерины муж превращал в плац, устраивая строевую подготовку. Мы с вами также прекрасно знаем легенду относительно отцовства Петра и появления Павла Петровича. Однако, свечку никто не держал. И это, на самом деле вопрос второго порядка. Павел был признан официально. А история сослагательного наклонения не терпит. Давайте посмотрим на биографию Петра Третьего под другим углом. Мальчика подростка отрывают от семьи, привозят в чужую страну. Его заставляют учить чужой язык и принять чужую веру. Он оказывается один в чуждой ему среде, где все не его. Он в этом не рос. Это не его традиции, не его народ. Он их не понимает. А его готовят стать их царем-батюшкой. Вам бы понравилось, если бы вас в 14 лет вырвали с корнем и пересадили в другой огород? Его самой большой ошибкой было посягательство на армию. Он, по-видимому, был все таки человеком недалеким. Потому что анализирующий и думающий человек, такой как мы с вами, – на этих словах Варя улыбнулась аудитории, – понял бы: армия стоит во главе всех государственных переворотов России, армия – фундамент монархии. Кто возвел Екатерину в итоге на престол? А откуда берет начало русская гвардия? Из потешного полка Петра Первого. Петр Третий видел историю России по верхам, но не мог понять её изнутри, то что называют «загадачной русской душой». Эта загадочная русская душа может отвергнуть свободу и возвеличить тирана. И забирать победу, вырванную с потом и кровью, у такого народа, конечно нельзя. Нельзя отдавать земли, завоеванные в Семилетней войне. Однако, одновременно с этим Петр пытался заложить основы свободной торговли – Указ о свободе внешней торговли, способствовал развитию промышленности и экономики – Указ о сибирских парусных фабриках, а еще Манифест о вольности дворянства, разрешавший им свободный выезд из страны, прекращение преследований старообрядцев, как предтеча свободы вероисповедания, ликвидация Тайной канцелярии. Он планировал денежную реформу. Есть предположение, что после вольности дворянства, он бы даровал свободу крестьянам. Кстати, был еще Указ о пожизненной ссылке за убийства крестьянина… Но! Посягать на веру и армию было нельзя. Забери у русского мужика веру, и что от него останется. Многое из того, что придумал Петр и что его жена ругала, она потом же, иными словами переписав, реализовала. Мы многого с вами не знаем и, вполне возможно, никогда не узнаем. Подходить к историческим персонажам однозначно и категорично – дело неблагодарное. Петру не надо было быть императором в России, потому что нельзя править страной, которую ты не понимаешь. Все мы родом из детства.