Лина Лукина - Год Стрельца

Завадский понимал, что больше ничем не сможет продлить общение с женщиной, которая последние три дня заняла определенную часть его существа. Он приготовился еще раз поблагодарить ее и попрощаться у остановки маршрутного такси, но спасительная мысль пришла в голову, и он быстро, с глубоким выдохом произнес:

– Анна Андреевна, давайте согреемся – выпьем по чашечке горячего кофе. Вы замечательно поработали, а я не могу оставаться у вас в долгу.

Анна почувствовала внутреннее расположение к этому человеку. В его отношении уже не было мужской настойчивости, а только галантная вежливость, чрезмерная самонадеянность сменилась уверенностью самодостаточного человека, чувство собственной неотразимости уступило место полярному чувству уважительного почтения. Анну подкупило трогательное отношение Завадского к своим родителям и его непосредственно-искреннее поведение во время выбора подарков.

Они оба понимали – изменилась ситуация, теперь они находились в другом статусе, прежде всего, статусе партнеров большого бизнеса, а отношения мужчины и женщины оставались за пределами деловой этики.

В кафе было тепло и уютно. Аппетитно пахло свежеприготовленным кофе.

Завадский отодвинул стул, Анна присела и обвила руками горячую чашку с «американо». Тирамису подали на маленьких тарелках, а клубнику в высоких креманках.

– Вы, Игорь Алексеевич, вероятно очень хороший сын, – Анна первой нарушила затянувшееся молчание – теперь она смело управляла ситуацией – из ведомой стала ведущей.

– У меня нет права быть плохим. Несколько лет назад мой старший брат погиб в автомобильной катастрофе. Мама долго оставалась в состоянии глубокой депрессии. Сейчас ее психическое состояние вошло в какую-то норму, и я стараюсь, как могу, поддерживать родителей и морально, и материально. Новый год – любимый праздник моей мамы, она относится к нему по-особенному, – в глазах и в голосе Завадского уже не скрывались легкие сентиментальные нотки.

– Новый год – вообще праздник особенный, – поддержала Анна.

– Мама, кстати, не любит праздновать свой день рождения – ее пугает возраст, количество морщинок и количество болезней. А вот вы, как я смог заметить, возраста не боитесь и отмечаете свой день рождения по-королевски весело.

– Сказать – не боюсь – значит слукавить, но и стараюсь не страдать по этому поводу. По большому счету, я не считаю прожитые года, а как бы нанизываю их на ниточку.

– На ниточку? – переспросил Завадский.

– Да, на ниточку, и это образное ожерелье с радостью ношу на своей шее. И поверьте, груза большого не ощущаю, а только благодарю Бога за каждый прожитый год и за то, что он с этим каждым годом мне дает. В общем, мне удается извлекать пользу, вернее, даже так – каждый год моей жизни знаменует рождение какого-то замысла или нового яркого жизненного спектра, и я активно этим пользуюсь в своей жизни.

– Интересная у вас жизненная философия, – Завадскому становилось ясно, почему он с первого взгляда увлекся этой неординарной женщиной.

– В течение многих лет я пишу своеобразный кодекс законов своей жизни, начиная с момента рождения. Правда, я не помню, в каком году пришла ко мне такая мысль, но пишу действительно по годам, – Анна тихонько поставила пустую чашку на стол, но Завадский, похоже, не собирался заканчивать заинтересовавший его разговор и предложил Анне фужер шампанского. К своему удивлению, Анна не отказалась.

– И что же в вашем кодексе записано в результате первого прожитого года жизни? – спросил Завадский, подпирая подбородок руками и готовясь слушать рассказ Анны. Он стал похож на ребенка, который ожидает услышать интересную сказку.

– Может, это выглядит смешно с мужской точки зрения, но у женщин свой взгляд на вещи, – Анна попыталась предупредить непредсказуемые следствия женской логики, – например, увидев себя на фотографии в возрасте чуть больше года, где я сидела в элегантном на то время чепчике, я сразу поняла, что мне будет идти головной убор с полями. С тех пор я просто обожаю шляпки.

– А что же спустилось с небес в два года?

– О, это совсем другая история. В два с половиной года я едва не утонула, – Анна сделала глоток шампанского и отправила в рот клубнику, которая, как оказалось, имела не только красивый вид, но и соответствующий своему названию, запах и вкус. Завадский сидел с видом кота, перед которым размахивают кусочком мяса, – вы хотите услышать эту историю?

– И не только эту.

– Тогда слушайте. Мы жили в шахтерском поселке, и во дворе каждого дома стояли угольные вагонетки, служившие емкостью для поливной воды. Так вот, я решила набрать воды и полить цветы. Я опустила в воду небольшое ведро, которое быстро набралось и, под своей тяжестью, потянуло меня за собой. К счастью, посредине вагонетки была перекладина, за которую я успела схватиться руками. Сколько я так продержалась, неизвестно, но хваталась за жизнь своими детскими ручонками очень крепко.

Мама была на работе, а смотрела меня соседка. В тот момент в летней кухне она готовила обед – на печке уже подходила поджарка. Позже Евдокия Семеновна рассказывала, думаю, сейчас поджаркой борщ заправлю и пойду посмотреть, как там Анютка – что-то она притихла. Но, видимо, мой ангел-хранитель заставил ее отставить сковороду и, таким образом, спас меня. Еще бы минута, и мои ослабевшие руки не справились с напряжением, и я бы пошла под воду. Теперь я точно знаю, что за жизнь и за свое счастье надо хвататься обеими руками, и даже в самых безвыходных ситуациях не опускать руки, в моем случае это оказалось в прямом смысле этого слова. Бог помогает только тем, кто старается помочь себе сам.

– Вы помните этот страшный случай?

– Конечно, нет. Мне об этом мама рассказывала, когда я была в сознательном школьном возрасте, но я хорошо помню выводы, которые тогда сделала.

– А что же было в четыре года? – с интересом задал вопрос Завадский, ожидавший разворачивания событий.

– В четыре? Сейчас скажу. Та-а-к. Осенью в детском саду мы плели гирлянды из желтых тополиных листьев. Забавно, но я до сих пор помню запах тех листьев и запах той далекой осени. Наверное, с тех пор я так люблю осень. Она меня умиротворяет. В осени из всех времен года наиболее гармоничная аура. Солнце – щадящее и ласковое, цвета – яркие и теплые, а плоды – спелые и сладкие, но, – Анна улыбнулась, – к ноябрю такое определение вряд ли можно отнести.

– Такого мудрого подхода к жизни я не встречал. И вы помните вот так каждый год? – искренне удивился Завадский.

– Пожалуй, да.

– Извините за назойливость, а можно вспомнить еще один год.

– Какой?

– Ну, например, двенадцатый год вашей жизни.