Ханна По - Три Пальмы из Южного Бутово

Я с унылым видом зашла в однокомнатную съёмную квартиру на окраине Москвы. Дома никого не было. Это был тот редкий случай, когда обе мои подруги были на работе. Я бросила сумку в прихожей, разулась и сняла пуховик. Зашла в комнату и села на свою кровать. С потерянным видом посмотрела по сторонам. Сначала взгляд скользнул по большому платяному шкафу, который занимал всю стенку у входа, затем перескочил на старое окно, наглухо залепленное скотчем, чтобы не задувал холодный воздух. В другом углу стоял раскладной диван Яны с импровизированной ширмой, рисунок на которой нельзя было разобрать из-за набросанных на неё вещей. На стене висело большое зеркало с приколоченными полочками с обеих сторон, до отказа забитыми косметикой и предметами женской гигиены. В нише были расположены две кровати с тумбочками. Одна из них принадлежала мне, а вторая Зине. На тумбочках были разбросаны фантики от конфет и кожура от мандаринов.

Мандарины были везде: в вазе на кухонном столе, в холодильнике и несколько штук на подоконнике возле дивана с ширмой. Это был щедрый новогодний презент от очередного ухажёра Яны, который приходилось съедать всем обитателям однушки. Мы ели мандарины уже вторую неделю подряд. Гамлет умел красиво ухаживать: три коробки мандаринов по двадцать килограммов каждая для своей красотки. Как он это объяснил – по килограмму мандаринов за каждый килограмм Яниного веса.

Яна не была красавицей. При росте метр шестьдесят два сантиметра весила она, с её собственных слов, около шестидесяти пяти килограммов, с погрешностью два – три килограмма. Лицо у неё было круглое, маленький нос и зелёные глазки, но тем, на что любой сразу обращал внимание, была её интересная челюсть, которая оголялась до дёсен, когда девушка начинала смеяться. Само лицо было весьма добродушное и открытое. Она увлекалась спортом и держала себя в форме. Живота у неё не было, но вот широкие плечи и накачанные руки смотрелись немного комично относительно её узких бёдер. Наличие сильных рук было последствием работы массажистом. Второй её работой было пение с пенсионерами в клубе, выступление приурочивали к большим государственным праздникам. Яна с детства любила поэзию и активно пыталась писать сама, начиная с любовной лирики и заканчивая матерными стишками типа «Завхоз Анатолий» и «Друг физрук». До работы массажистом она танцевала на пилоне в ночном клубе. Об этом периоде в своей жизни Яна рассказывала всегда достаточно гордо и в доказательство своих слов параллельно демонстрировала прозрачные туфли на платформе и трусики со стразами, которые мирно покоились в одном из чемоданов ввиду переквалификации своей хозяйки. По активности ей не было равных, но порой этой активности было слишком много, настолько, что мужики просто от неё сбегали. Выйти замуж к тридцати двум годам ей так и не удалось, но она не унывала и не упускала ни одного шанса, включая Гамлета.

Я пила чай на кухне и рассматривала общие фотографии, которыми был облеплен холодильник. По численности фотографий Яниных было раза в два больше, чем всех остальных. Но это того стоило. На одном снимке она стояла в народном костюме среди пенсионеров и пыталась дирижировать хором старушек. На другом она косила под Бейонсе в парике и купальнике на каком-то корпоративе; в углу была фотка, где она со сломанной рукой делает массаж клиенту. Энергии ей было не занимать, но всё как-то расплёскивалось по сторонам.

Я посмотрела на часы – было шесть вечера. «Скоро придёт Зина, – подумала я». Но пока есть часок – другой, решила подремать.

Я проснулась от звука льющейся воды на кухне и грохота кастрюль.

– Привет! Что делаешь? – поинтересовалась я.

– Готовлю. Моя очередь, – ответила Зина.

– Да ладно, забей. Яна не придёт. А с меня вполне хватит мандаринов и чая.

– У неё что, свидание? – заинтересованно спросила Зина, убирая кастрюлю с плиты.

– Да, малыш «кругляш-беляш» вернулся из командировки. Сегодня никак иначе будет ночь любви.

– А как же Гамлет? – удивлённо спросила Зина, очищая мандарин от кожуры.

– Может быть, они подружатся, – с ухмылкой произнесла я.

Зина заварила нам обеим чай и налила в глубокие кружки. Мы сидели рядом и пили чай с конфетами. Зина дула в кружку и осторожно отпивала глоток за глотком, пытаясь не издавать громких звуков. Я смотрела куда-то в сторону и как будто забыла о чае.

– Как меня уже задолбала эта работа. Одно и то же каждый день. Каждый день я слушаю, как он орёт на других, на меня, как он виртуозно владеет матерным языком на уровне Advansd2. Надоело запоминать всё его враньё жене про любовницу, а любовнице про жену. Печатать приказы о том, как он повысит зарплаты и сократит рабочую смену, а потом печатать выписку из приказа, по которой только единицы всё это увидят, – Зина выпалила всё это на одном дыхании, а потом глубоко вздохнула.

– Радуйся, что у тебя есть эта работа. Я вон сколько ни пробовала, но найти что-то лучше, чем официантка, так и не смогла. А секретарь не такая уже и плохая работа, – сказала я.

– Это с какой стороны посмотреть…

– С моей стороны – не такая уж и плохая. После десятичасовой смены на ногах единственное, о чём я мечтаю, так это посидеть в мягком кресле, в котором ты катаешься весь день.

– Я не катаюсь, а работаю. А в том, что ты не училась, я не виновата, – на повышенных тонах ответила Зина.

– Ты виновата в том, что ты училась, и теперь создаешь таким, как я, конкуренцию на рынке труда. У меня такой же диплом и такая же специальность, как у тебя, только другое гражданство, с которым меня не хотят нигде брать на работу. Зина, если так посмотреть, то каждый несчастен по-своему. И все мы в одной большой…опе. Нужно что-то делать, что-то менять, только осознание того, что тебе уже тридцать, а не двадцать, угнетает, – тихо сказала я.

Мы замолчали, и на несколько минут стало слышно, как ссорятся соседи. За окнами уже давно было темно, и только свет фонарей бликами отражался на стёклах.

– Ну ты хотя бы замужем была, – неожиданно произнесла Зина. – А я, судя по всему, останусь старой девой с работой, где могу неограниченное количество времени кататься в кресле.

– Ну а ты не катайся, а подкатывай, – сказала я.

– А это мысль!

Мы громко рассмеялись и сразу услышали звонок в дверь.

– Кто это? – спросила Зина и побежала к входной двери.

Она посмотрела в глазок и увидела Яну с большими пакетами в руках.

– Ну, наконец-то, я думала, что не дотерплю, – Яна бросила пакеты в прихожей, молниеносно избавилась от шубы из искусственного меха и рванула в туалет.

– Может быть, ночь любви отложили из-за отравления? – предположила я.

Зина хотела было рассмеяться, но вовремя себя сдержала. Она всего лишь беззвучно пожала плечами и выпучила глаза. Через минуту Яна вышла из туалета.