Светлана Леонова - Перекрестки

– Давай, – нерешительно согласилась она.

Разговор вышел долгим. Они сидели в машине, оба смотрели в одну точку прямо перед собой и каждый думал о чем-то своем. Или вспоминал. Потом все же заговорили. Обо всем. Начиная от произошедшего накануне, а там уже и о прошлом. Наверное, им все же была необходима некая встряска, чтобы выплеснуть все накопившееся за время совместного быта. Рано или поздно это случилось бы, так как держать все в себе не возможно – чаша терпения имеет свойство переполняться и выплескиваться. В тот вечер Света постаралась уверить себя, что их будущее все же возможно. Никита не говорил или избегал говорить о своих чувствах, и при этом возможно Света в который раз услышала то, что хотелось услышать. Она снова возродила в себе надежду, которая, вероятнее всего, и поддерживала их отношения все время.

Они вернулись вместе. В дом Никиты. В дом его родителей. Света еще раз наступила на себя и молча терпела взгляды в спину, которые стали только острее. Она снова ломала себя. Ради кого? Того, кто воспринимал все как должное. Света тогда это не хотела понимать. Понимать и принимать. Главная ошибка молодости – это извечное стремление все идеализировать, увидеть и сделать лучше, чем есть на самом деле. И это уже не романтизм, а идиотизм, когда в сотый, тысячный раз бьешься лбом о стену непонимания, пытаясь сломать ее и открыть за ней мир прекрасного. Не думая о том, что она может ограждать от того ужасного безнравствия и эгоизма, что сокрыто по другую ее сторону.

Жизнь стала напоминать какое-то сосуществование. С этого момента любое общение прекратилось, даже вежливое приветствие и "как прошел день" стало звучать реже день ото дня. Света старалась не опускаться до уровня совершенно невоспитанного человека, но ее усилия были однобокими и не встречали ответной реакции. Казалось, что возникшее напряжение, витавшее в атмосфере этого дома, можно было потрогать рукой – настолько оно было плотным и давящим. Все делали вид, что подобное положение вещей их вполне устраивает. Но не смотря ни на что Света с упрямой настойчивостью пыталась строить свою семью. Пыталась создать будущее для них и Никиты. Тогда она все еще верила в понятие «МЫ» – она и муж как единое целое. Не было «Я» и не было «Он» – только «МЫ». Света все же искренне надеялась, что и для Никиты она были именно «МЫ» как одно целое, ведь смог же он наступить на свои принципы и попросить ее вернуться.

Все разбилось в один момент. Беспощадно, страшно, разрывая не только сердце, но и душу на миллионы маленьких кровоточащих кусочков, собрать которые воедино уже никогда нельзя было бы. Именно тогда Света и поняла, что это конец. Конец для их семьи. Они подошли к своей точке невозврата.

Никогда не знаешь, какое действие или событие может напрочь все перечеркнуть. Иногда даже самая радостная весть может оказаться тем спусковым крючком, который все изменит.

Маленькая весть, которая должна была стать радостью для двоих, обернулась самым настоящим кошмаром, перевернувшим всю ее жизнь. Просто маленькая весть…

Тот разговор Света не решалась заводить весь день. Она знала, что должна сообщить все с глазу на глаз. Никаких sms, телефонных звонков – именно наедине, чтобы увидеть радость на лице мужа. Но, как оказалось, сделать это было не так-то и легко. Она все никак не могла найти нужных слов, будто что-то мешало. Без аппетита смотрела на свою тарелку с непритронутым ужином и гоняла по ней с одного края на другой маленький кусочек хлеба.

– Ты чего не ешь? – как бы между прочим спросил Никита, не отрываясь от своего ужина. – Случилось что?

– Никита, – нерешительно начала Света. – Никит… Я, кажется, беременна.

Воцарилось гнетущее молчание. Света подняла глаза и заметила, как лицо мужа побледнело и заметно напряглось.

– Ты уверена?

– Да. Сейчас уже да. Я сегодня несколько тестов сделала. – Свету охватило отчаяние, когда она поняла, что мужу эта новость явно не пришлась по душе.

Никита снова принялся за ужин, от которого его отвлекло столь неожиданное известие. Он склонился над тарелкой и замолчал, напряженно обдумывая что-то.

– Мы сейчас не потянем ребенка, – наконец сказал он, все так же не отрываясь от еды.

– Что значит "не потянем"? – теперь настал черед Светы побледнеть. Неужели эта весть настолько неприятна, настолько нежеланна для него?

– Ребенок сейчас для нас слишком дорогая обуза. Ты сядешь в декрет на три года, а мне одному все тянуть?

Света даже сразу не нашла, что ответить. Она растеряно бросала взгляды по углам, не фокусируясь на каком-то одном предмете, а мысли в голове стали метаться, словно шарики от пинг-понга. Может ей все же померещилось его

– Ну… А как же все живут? Это же ненадолго…

– У меня большой кредит висит, – Никита в ярости швырнул вилку на стол, и та с глухим звоном ударилась о столешницу.

– Какой кредит? – едва слышно и не веря тому, что услышала, прошептала Света.

– Мы с отцом решили полностью сделать машину, чтобы она была как новая.

– А почему ты со мной не поговорил? – недоуменно спросила Света.

– Тебя это не касается.

– Никит, мы с тобой ведь семья…

Но он лишь категорично прервал ее, не желая ничего слушать.

– Завтра же утром пойдешь к врачу. Где у нас делают аборты?

Эти слова как острый клинок вонзились в разум, а затем их яд медленно засочился по венам, добираясь до сердца и души.

– Никит, как ты можешь, это же наш ребенок. Твой! – Света пыталась достучаться до мужа, воззвать к его чувствам. Она в отчаянии ухватилась за его руку и с мольбой посмотрела в глаза.

Никита лишь откинул ее руку и удивленно посмотрел.

– Как ты себе представляешь нашу жизнь с ребенком? У нас нет ни собственной квартиры, здесь у нас в комнате даже развернуться негде, не то, чтобы детскую кроватку поставить. А на какие деньги ты ему все покупать будешь? На что ты собираешься потом жить? Почти вся моя зарплата пойдет в погашение кредита. А родители не обязаны нас содержать.

Света опустила голову, стерев слезу со щеки. Она все еще никак не могла поверить в то, что слышала. Она отказывалась в это верить. Любимый мужчина не просто отказывается от своего ребенка – он хочет прервать его едва зародившуюся жизнь. Откуда, откуда в нем столько черствости и эгоизма?

– Я не хочу делать аборт. Ты хоть понимаешь, на что меня толкаешь? Это же убийство.

– Сейчас ребенок для нас только обуза.

Весь вечер она пыталась переубедить мужа сохранить маленькую жизнь, дать им обоим шанс на новый шаг в их совместное будущее. Но отражение его глаз говорило само за себя: он не отступился от своего решения. И этот камень преткновения был куда больше и серьезнее, чем пустые обвинения, которые едва не разрушили их семью немногим ранее.