Юрий Молчанов - Божественный огонь

– Я все чаще стал задумываться о семейном очаге. До встречи с Кариной такая мысль не приходила мне в голову. Больше того, когда женщины, с которыми я был близок, требовали оформления отношений, я немедля рвал с ними. Только Карина пробудила во мне желание остепениться, с ней и только с ней хотелось связать свою жизнь. Серьезная девушка, крепких устоев, за такую жену можно не опасаться. Не гульнет, к другому не сбежит, (так думал я) если, конечно, сам будешь вести себя аккуратно. К тому же при всех преимуществах холостяцкой жизни надоело мне возвращаться в пустую квартиру, беспокоиться о самом себе, думать каждый день о том, где пообедать, и поужинать всухомятку.

Почти полгода, каждый день мы встречались. В один прекрасный день я пришел к ней. Карина, не спуская с меня глаз, подошла ко мне. – Я хотела сказать… – Продолжать она была не в силах. Грудь ее вздымалась от прерывистого дыхания. Я еще владел собой. Ее преданность, глубокое страстное чувство не покорили меня, в эту секунду не нашли отклика в сердце. Особенный, только ей присущий аромат овеял меня. Мы были одни, Карина стояла совсем рядом, стройная, влекущая… Внезапно страсть охватила меня, кровь забурлила во мне. Сам не зная как, я сжал ее руку и почувствовал, что все дрожит в ней. Я хотел ее успокоить, но, вдруг обнял рукой ее стан. Горячая волна счастья залила меня. Карина задрожала от неизъяснимого блаженства и бессознательно откинула голову.

– Что я хотела сказать… – вырвалось у нее со страстной решимостью.

Теряя голову, опьянев от сладостного волнения, я хотел прижать к себе это упругое, свежее тело. Я обнял ее плечи. Она слабо сопротивлялась, отклонялась, ее золотые кудри рассыпались по плечам, но глаза, полные жаркой страсти, и лицо были обращены ко мне. Тихим, замирающим от счастья голосом Карина прошептала: – Ты любишь меня?…

Услышав эти горячие слова, я порывисто прижал ее к себе.

– Спасибо! – горячо сказал я. Растроганный ее преданностью, я сам почувствовал к ней заботливую нежность – горячую, чистую, без желаний и страсти. И я не стал противиться этому чувству. В этот миг духовного сближения ясное, тихое счастье охватило нас, и сладкое забвение освободило души обоих от всего тягостного.

От нее веяло запахом тонких духов. И этот тонкий аромат был приятен, знаком, нравился и даже волновал меня. Я все пытался постичь, чем же пахнут духи. Чувствовал, как теплеет в груди, как постепенно покидает мое мучительное напряжение и вместе с тем пробуждается странный интерес к женщине и приятно тревожит меня. Я пригнулся к ее лицу; она отвернулась; я искал ее губы. Говорил горячие, несвязные слова любви. А руки держали ее так крепко, как ребенка, который заблудился и вот, наконец, дома, в безопасности. Карина тихо застонала. Глаза ее были закрыты. А потом я нашел ее губы, и божественный огонь разлился по жилам. Это было блаженство, Карина сгорала дотла и вновь разгоралась, преображенная. Вот когда она была так счастлива. Я взял ее на руки, подхватил легко, как перышко, и понес, а она в упоении прижималась ко мне. Голова ее упала на подушку, и не осталось ничего, кроме моих поцелуев. На мгновение я застыл, потом стиснул ее так, что стало ей трудно дышать. Никогда, ни с кем она не была до меня. Я был ее мужчина. Ее чувства. Ее страсть, дающая силы жить. Начало и конец. Вселенная и звезды взрывались в ней.

Я вновь прикоснулся губами к ее рту и со смутным удивлением успел понять, что я у нее первый. Губы ее раздвинулись. Мой язык проник между ее зубами. Страсть боролась во мне с осторожностью, но стоило ей пальцем легко заскользить по моей щеке, как пламя высоко взметнулось и я понял, что пропал. Целовал жарко, исступленно. Губы ощущали прохладу ее волос и теплоту ее кожи, ее тела. Это было адское наслаждение и адская мука. Я боялся лишиться этого мучительного блаженства, этого колдовского наслаждения.

Я приподнялся на колени, осторожно склонился над Кариной, чтобы откинуть волосы, все еще скрывавшие лицо, и заглянуть ей в глаза. Из – за прищуренных век Карина наблюдала за мной. Приятная теплота разливалась по телу.

Она почувствовала мою руку на своем теле. Ей нравилось мое прикосновение. Она нежно провела пальцем у меня по животу и бедрам.

– Виктор… – прошептала она.

Я весь дрожал. Ощущая тепло ее тела, и, затаив дыхание, крепко и крепко прижался к ней. Наконец я успокоился, отстранился и лег лицом вниз. Она потянулась, закинув руки за голову. Изгибы полных грудей, тонкая, упругая талия, переходящая в широкие и округлые бедра…

Я уже хотел подать заявление в ЗАГС. Случилось так, что меня отправили в командировку за границу. Там я пробыл ровно год. После возвращения узнал, что Карина вышла замуж. Она наплевала мне в душу. Она клялась, что любит только меня и никого другого.

С тех пор я не верю, женщинам и никогда не женюсь.

Виктор закончил свой рассказ, отвернулся к стенке и заснул.

Олег залез на свою полку.

С верхней полки открывался чудесный мир неизвестного ему края. Спать не хотелось, на сердце было и тревожно, и радостно. Уже под утро в купе вошли еще двое пассажиров.

Олег, глядя во мрак, который лился за вагоном черными тенями лесов, поблескивающими холмами, взрытой плугами землей, вильнувшими хвостами речонок; вырастали разом купы деревянных домов или огоньки поселка, неведомо и какого, далекая церковь, шпиль которой точил и подпирал небосвод.

Поезд мягко несся по ровной местности, укутанной в синеватую дымку. Небо было серого цвета.

Теплая летняя ночь. Дул мягкий ветер и порывами приносил запахи соснового леса. В косых лучах света чуть-чуть дрожали озаренные листья, и тонкий, слегка дурманящий аромат доносился в открытое окно.

О чем думал Олег в эту минуту? Ночью, когда глубоко и свободно дышит вся природа и тысячи ароматных испарений насыщают воздух, когда каждый цветок и каждая былинка, согретая солнцем, и теплая росистая земля, и мимолетное облачко – все, все веет чистотой, свежестью, прохладой и покоем, – Олег, наверное, думал о будущем…

В замутненные стекла тыкались пылинки. Мгновенно и гулко отзывались колесам маленькие мосты над водой небольших речек. Березы в наряде, как в зеленом бархате. Из распадка вынырнула деревенька с переулками такой ширины, что через них не трудно обменяться рукопожатиями. Олег еще раз взглянул в окно. Небо было безоблачно.

В поезде было так, как всегда бывает. Виднелись руки, ноги, мешки, коробки, узлы, спины, головы, ситцевые, пестрые одеяла. Воняло потом, селедками, водкой. Те, кто ехал до ближайшей станции, стояли в тамбуре или в коридоре, кто подальше – играли в карты, лежали на полках, выпивали, и весь вагон казался набитым, переполненным чем-то спутанным, хаотическим и бессмысленным.