Марина Комарова - Сердце в клетке

Янис едва не спотыкается, но успевает быстро восстановить равновесие.

– Красота, ты меня пугаешь, – говорит он и немного беспокойно смотрит мне в глаза.

Я же в это время ругаю себя последними словами. Не сообразила, что он всё воспримет всерьёз. Ведь знает, что я не ревнива, истерик не закатываю и не слежу за мужем. Нелепые предположения строить не буду, а значит, у меня есть серьёзные причины задать именно такой вопрос. И это не совсем правильно… Точнее, правильно, но актриса из меня никакая, всё сразу видно. А не мешало бы хоть чуть-чуть помолчать и не вываливать этот секрет.

– Сначала я бы удостоверился, – всё же произносит Янис. – Получил доказательства. И только потом задавал бы ему вопросы.

Рациональный и здравый подход. Хотя что там, я сама думала так же.

Вздыхаю. Янис кладёт мне руку на плечо, чуточку сжимает. Приходится остановиться.

– Лия, Кирилл тебе изменяет? – спрашивает он.

По глазам вижу – вопрос задан лишь для приличия. Янис уже всё понял.

– Я не знаю, – кое-как удается ответить. – Не хочу в это верить. Но мне прислали видео, где он и…

Слова застревают в горле осколками битого стекла. Кажется, если я произнесу хоть что-то ещё – тут же захлебнусь в собственной крови. Могу только стоять и беспомощно смотреть на друга.

Не знаю, сколько проходит времени, однако Янис вдруг щурится и произносит:

– Я знаю, что делать. Мы решим это.

В кабинете жарко, солнце светит через огромное окно. Мой кабинет на солнечной стороне, и каждое лето я проклинаю эти окна в пол. Деловой комплекс «Астерия» прекрасно смотрится с улицы, но изнутри всё же остались недоработки. Возможно, тем, кто любит зной и лучи раскалённого солнца, оно и в радость, но только не мне.

И пусть сейчас только весна, у меня уже отвратительное настроение и ожидание жары. Я не люблю море, пляжи и дайвинг, куда милее мне пушистый белый снег и лыжи. Или просто разлапистые ели, узкие дорожки, деревянные шале горных курортов. После такого отдыха все мысли становятся упорядоченными, а цели – намного ярче.

Но до отдыха далеко, как и до зимы.

Сейчас напротив меня сидит Владимир Вольский. Пьет чудесный кофе, сваренный Кирой. Моя прекрасная и умная секретарша. Всегда знает, когда нужно промолчать, когда улыбнуться, когда эротично показать ножку или расстегнуть пуговицу на блузке.

Вольский обратил на неё внимание, сто процентов. Значит, буду вызывать девочку в нужные моменты. Отвлечь внимание она умеет. Кира хочет красивой жизни, но имеет хоть какие-то принципы и понятия, чтобы откровенно на меня не вешаться.

Зуб даю, что она бы давным-давно прыгнула ко мне в койку, если бы я сделал хоть малейший намек, что хочу её там видеть.

Но мне это ни к чему. На работе всё должно быть кристально чисто. У меня есть жена, которая хоть с виду и мила, но Киру однозначно не любит. Есть за что. Кира эффектнее Лии. Но Лия умнее Киры. И у моей жены ещё много достоинств, ради которых я с ней буду жить и дальше.

Впрочем… не рассказывая всего. О Маргарите, например.

Вольский смотрит на рамку с фотографией Лии, стоящую на столе. Очень внимательно так смотрит, будто что-то задумал.

Делаю глоток кофе – горчит. Что это с Кирой? Так засмотрелась на Вольского, что забыла положить сахар? Или мне уже всё несладко рядом с этим человеком?

– Жена? – интересуется Вольский, продолжая внимательно рассматривать фотографию. Слишком внимательно.

Это начинает напрягать. Нечего так пялиться на то, что принадлежит мне. И неважно, что это: машина, производство или женщина.

Кто-то бы сейчас укорил меня, что нельзя ставить на одну планку неодушевлённые предметы, бизнес и людей. Но мне плевать. Хотя по идее бизнес всегда выше.

– Моя, – говорю ровным тоном, пока ещё не пуская в голос скрытую угрозу.

– Давно женаты? – как ни в чём не бывало продолжает он и переводит взгляд на меня. В его пальцах тоже зажата маленькая белая чашка, и сизый парок ещё поднимается вверх.

– Год. А что?

Нехорошо, неправильно. В последнем вопросе интонация выходит нехорошая. Словно задиристый петух, который увидел конкурента на своей территории.

Сравнение нелепое, но почему-то кажется забавным, давая возможность переключиться с собственнических мыслей на Вольского.

Впрочем, все мужчины – собственники. Это даже не обсуждается. Если же мужчина заявляет, что собственничество для него – пустое слово, то ему банально плевать, кто вы и с кем вы. Причём настолько, что легче всё позволить, нежели объяснять: «Детка, я тебя забыл, стоило выйти из твоей спальни».

Вольский изгибает губы в улыбке, белоснежной такой, даже немного киношной. От баб, наверное, нет отбоя. Ведь Владимир только на три года старше меня, состояние сколотил сам, что вызывает зависть и уважение. Но зависть такую… не черную. Это планка, на которую стоит равняться.

Вольский мне не конкурент. Он покупатель. А такую категорию надо холить и лелеять, желая процветания и ума не загубить созданную им же империю.

– Красивая, – равнодушно замечает он. – Давно меня не было в родных краях, всё упустил.

– Красивая, – холодно соглашаюсь я. – А ещё и умная. И талантливая.

Прикусываю язык, сам не понимая, зачем всё это сказал. Раздражение выливается вот таким странным образом, виной тому утренняя встреча с партнёрами из Прибалтики. Разговор вышел куда более нервным, чем хотелось бы.

Вольский делает вид, что не замечает моего настроения, и невинно интересуется:

– А в чём заключается талант?

Приказываю себе натянуть улыбку на лицо и ответить:

– Ведёт кулинарное шоу.

Характеристика не совсем верна, но вряд ли он сейчас захочет обсудить рецепт шоколадного торта с фруктами, который делала жена на днях.

Вольский наконец-то оставляет Лию в покое и обращает внимание на дело.

– Я изучил контракт, Кирилл, – говорит он уже чётко и без лишних эмоций. – Вижу, вы наняли толкового юриста, который заботится не только об удобстве продавца.

Никак не комментирую, куда отправился прежний юрист, проработавший тут всего две недели, но успевший натворить дел. И надо же было, что именно тогда заключался контракт с Вольским.

– Я бы хотел обсудить пункты о сроках, – улыбается он, и мне почему-то становится не по себе.

***

Я еду быстро. Внутри кипит злость. То и дело нога вдавливает педаль газа, а тормоза рвано и коротко взвизгивают. Специально поехал подальше от делового центра, чтобы и машин поменьше, и дорога посвободнее.

Вольский – талант. Вроде ничего такого, но каждый взгляд – ленивое превосходство, каждый жест – скрытая угроза. Он говорит спокойно и вроде бы не подразумевает ничего плохого, но я чувствую себя рядом с ним глупым неопытным мальчишкой.