Илья Паньков - История одной болезни

Помню, завалили мы поздно ночью с приятелем и коньяком. Судя по звукам из спальни, приятелю не повезло, вот пускай он и отдувается. Я лежу на диване в кухне, на мне брюки и рубашка, надо мной стол с какими-то неприятно пахнущими объедками. Достаю из кармана брюк, мобильник – время 10-17 утра. Надо отсюда валить по-тихому. Встаю, беру с кресла рядом свой пиджак, одеваю, прохожу в прихожую, обуваю мокасины, и даже без захода в ванну покидаю квартиру. Меня провожают звуки страстной вакханалии.

Вызываю лифт, опускаюсь на нем, машу рукой консьержке, и наконец-то оказываюсь на улице. Нахожу в кармане пиджака сигареты, зажигалку, закуриваю, поднимаю взгляд к небу – день обещает быть пасмурным. Прислушиваюсь к себе – чем бы мне сегодня хотелось заняться? И с этой мыслью я медленно удаляюсь от дома, где проживает рыжая Литвинова.

Пройдя пару кварталов, понимаю, что заниматься ничем не хочется, разве только упасть дома перед компьютером. Точно, я же хотел взять у племянника, ту прикольную игру, где валишь зомби. Определившись, я уверенно направляюсь к автобусной остановке.

На звонок в дверь мне долго не открывают. Наконец щелкает замок и в проеме появляется мой, дорогой, племяш Толик.

– О, привет,– говорит он, – а у меня только урок французского закончился.

– Привет,– отвечаю я и прохожу в квартиру.

Вообще племянник у меня прикольный. В свои тринадцать в компьютерах шарит, будь здоров, как-то даже вылечил мне «виндовс». Увлекается Толкиеном и по вечерам лупит пацанов, одетых в самодельные доспехи, деревянным мечом. Вот французский учит. Зачем ему французский? Учил бы как все – английский.

– Слышишь, Толик, а зачем тебе французский? – спрашиваю я, нагнувшись, развязывая себе шнурки.

– Мама говорит, что французский всегда был и будет языком интеллигенции,– весело кривляет он голос моей сестры откуда-то из другой комнаты.

– А ее, по-видимому, дома нет, раз ты позволяешь себе такие кривляния.

– Нет, сегодня же суббота, они с Эдиком поехали по магазинам.

Эдик – это новый муж моей двоюродной сестры. Женаты они всего два года, Толик вроде все прекрасно понимает, общается со своим настоящим отцом и зовет своего отчима просто Эдик. Наконец я справляюсь со шнурком на левом мокасине, который затянулся в узел и вдруг слышу над собой девичий голос:

– Добрый день.

От неожиданности я слишком резко распрямляюсь, так что задеваю одежду, висящую надо мной на вешалке. Одежда падает, а я вижу перед собой очень милую барышню. Нет, очень красивую девушку, красивую какой-то еврейской, или итальянской красотой – смуглая, темноволосая, большие глаза, острый нос. На лице нет и следа косметики. Одета в синие джинсы и майку с диснеевским Гуфи – так мило, а под майкой наверно очень красивая грудь, по крайней мере, видно, что большая и в черном лифе. Не знаю, что-то происходит во мне, и я столбенею.

Из-за спины девушки появляется Толик и говорит:

– Ольга знакомьтесь, это мой дядя. А это Ольга, мой репетитор по французскому.

– Разрешите, – произносит Ольга. Наклоняется и поднимает из вороха одежды джинсовую курточку, одевает, тут же обувается, повернувшись ко мне шикарной попочкой. Вскидывает на плечо довольно тяжелую, видимо с книгами, сумку, затем таким глубоким, насыщенным голосом произносит:

– Ну, Толик до среды.

– До свиданья Ольга,– отвечает Толик и открывает входную дверь.

Уже за порогом она поворачивается, смотрит на меня, и как мне кажется, я что-то вижу в ее глазах, но Толик закрывает дверь, а я все так, же стою на месте.

– Чего встал придурок? – выводит меня из ступора вопрос Толика.

– Заткнись,– отвечаю я и начинаю натягивать мокасины на ноги.

Ольгу я догоняю уже перед входом в метро:

– Извините э…

Она оборачивается:

– Да?

И что? Зачем я бежал, как полоумный, все мое красноречие уходит враз.

– Давайте я вас провожу,– все, что и могу произнести я.

– Зачем, я же уже дошла,– весело отвечает она, а за тем как-то помутненно, – да и Ему бы это не понравилось.

– Кому ему? – не понимаю я.

– Извините, мне надо идти,– уже совсем серьезно произносит Ольга, разворачивается и уходит вниз по ступеням.

А я стою и смотрю, как ее проглатывают двери станции метрополитена, пока в моем кармане не звонит мобильный.

– Алло,– поднимаю трубку я, даже не взглянув на имя звонящего и слышу женский голос:

– Привет, сегодня в семь у меня, как и договаривались?

Вика, точно, я же с ней сегодня договорился.

– Да, конечно,– отвечаю я.

– Хорошо, до встречи,– слышу я, а затем короткие гудки в трубке.

Вика договаривается о встречи со мной за день, или два. В день встречи всегда осуществляет контрольный дозвон и ненавидит изменения в планах. Живет вроде сама, в шикарной однокомнатной квартире, отремонтированной по последним европейским технологиям и напичканной современной бытовой, аудио и видеотехникой. Всегда на позитиве, утром, когда принимаешь душ в ее душевой кабине, то из головки душа улыбается жизнерадостный смайлик. Этот смайлик у меня и ассоциируется с Викой и еще такие слова, как солярий, фитнес, маникюр, педикюр, парикмахер, депиляция, бутики, модные салоны и стоматолог – раз в месяц. На вопрос, чем она занимается, ответила, что лучше мне не знать. Да, я теперь даже догадки не строю, скажу только, что когда у моего приятеля возникли трудности, Вика, единственный человек, который без проблем и тут же, выложила мне немалую сумму в У.Е. в долг. К любому действию в своей жизни, она относится очень серьезно. Если я пришел к ней, то должен быть в хорошем расположении духа и отдохнувшим. Дальше легкий ужин, легкая выпивка и кокаин. Вика не уважает мое пристрастие к синтезированным наркотикам и любит, когда я делаю для нее, всемирно известный коктейль Б-52 с необычным ингредиентом – калуа, бейлис, кокаин, трипл сэк. Поджигаем и вперед. Три – четыре таких коктейля, плюс правильная обстановка и незабываемые ощущения при сексе вам гарантированы. Вика обожает ролевые игры, а вот сексом занимается словно спортом – долго, настойчиво, полтора, два часа – не предел.

Я стою у нее под дверью в 19-15. Звоню и слышу:

– Открыто.

Я толкаю дверь, меня встречает квартира залитая светом восковых свечей, в нос ударяет запах ароматического масла сжигаемого на углях, а потом я вижу, как она идет мне навстречу. Кажется, мы сегодня играем в Древний Египет и Клеопатру…

Вагон метро временами раскачивало из стороны в сторону. Какая-то странная усталость опустилась на мои плечи. Сил не было ни на то, чтобы пошевелится, а даже открывать и закрывать глаза стало трудно. Я узнала свое состояние, мне опять не хотелось жить. Вернее даже не так, просто все вокруг происходящие стало казаться сном. Бесконечным, ни дурным, ни добрым, а просто – не со мной. Этот сон шел в моей голове, но про другую. Про девочку, которой с раннего детства, все вокруг говорили, как она красива. Тети и дяди при встрече, когда девочка куда-нибудь направлялась с мамой, обязательно вскидывали руки к груди и таким сладеньким голоском приговаривали: