Галина Жадан - Синие облака

– Садись, подвезу тебя к памятнику Колумбу.

Саша не заставила себя ждать.

Ехали недолго. Он высадил ее на площади Портал де ла Пау, что означает «Врата мира».

– Идешь отсюда по бульвару Рамблас, – Стас показал направление рукой. – Все, пока, целую.

Что может быть интересней, чем открывать для себя новые страны. Особенно когда тебе двадцать лет с небольшим, и страны эти предстают перед тобой как необыкновенные миры. Здесь все не так, как дома, не лучше, не хуже, но все по-другому. И это другое поражает, восхищает, умиляет, заставляет ахать, недоумевать, хлопать глазами и открывать рот от удивления. Ты как губка впитываешь новые впечатления, чтобы потом, по возвращении домой, долго еще вспоминать увиденное, с восторгом рассказывая об этом другим.

Саша огляделась и начала рассматривать памятник Колумбу с указующе протянутой рукой. Проследила за ее направлением, увидела бухту и далее – море. Сфотографировала памятник издалека, и все равно его пришлось на фотографиях делить на части – весь он не умещался в одном кадре.

Потом подошла к нему, обошла кругом, делая снимки со всех сторон, посмотрела опять на море. По всей бухте к берегу прижимались небольшие суденышки, с вскинутыми к небу голыми мачтами. Восхищение затапливало грусть, гнездящуюся внутри, и которая прорастала вновь и вновь.

Усилием воли она решила не предаваться грустным мыслям, оценила утреннюю суету городского пейзажа, улыбнулась себе и всему миру и пошла к бульвару Рамблас. Она нашла в Интернете путеводитель по бульвару, на ходу читая его описание.

Шла медленно, рассматривая здания, витрины, людей, идущих ей навстречу. С восторгом делала фотографии своим айфоном, подаренным Стасом, и растворялась в этом сказочном пространстве, отбросив от себя воспоминания и боль прошлой жизни.

И так же резко возвращалась в реальность, чувствуя себя чужой и лишней в этом мире, где не было Сергея, где она уже не ощутит на себе его сильных рук, теплого дыхания и сладких поцелуев. «Как теперь мне жить»? – вопрошала она тихо, чтобы этот чуждый мир не подслушал и не осудил ее.

И опять сладостный сон окутывал ее. Она медленно шла по бульвару, озираясь, боясь пропустить что-нибудь существенное и интересное, делала два-три снимка с разного ракурса и шла дальше, впитывая прелесть познания чужого государства, ставшего на время таким близким.

Вот памятник каталонскому драматургу и поэту Фредерику Солеру и театр «Принсипаль» – первый театр Барселоны. Вот «Рамбла Капуцинов». Здесь где-то должен быть оперный театр Лисео. Она оценивающе оглядывала здания, деревья, непроизвольно останавливаясь на пальмах, без стеснения раскинувших свои кроны, как бы соревнуясь с высокими деревьями. И как только Саша видела пальмы, вспоминала поездку в Сочи, там тоже были пальмы, и там, рядом с ней, был Сережа.

Туристов становилось все больше и больше, проходящие мимо говорили на разных языках, но одинаково глазея по сторонам, щелкая камерами и телефонами. Иногда Саша увлекалась разглядыванием одежды на прохожих, удивляясь небрежности этой разношерстной толпы, которая, казалось, хотела удивлять и поражать своей экстравагантностью, не думая о том, что это смешно или вообще неприлично. Некоторые были одеты так, что вызывали у нее непроизвольную улыбку, рука сама наводила телефон и запечатлевала видения, потом она рассматривала неповторимый снимок, который хотелось тут же выложить в Интернет с едким комментарием.

Радуясь, как ребенок, она почти на каждом шагу фотографировала статуи фонтаны, скамейки, деревья, как будто все для нее было важным. «А это, должно быть, Рамбла цветов», – решила девушка и улыбнулась. Уж тут она не ошиблась, увидев великолепие разноцветных букетов и почувствовав аромат, смешанный из тысячи цветов.

Пройдя еще немного, она села за столик небольшого кафе, раскинувшегося прямо на тротуаре. Попросила черный кофе без сахара на английском, официант кивнул головой, и девушка обрадовалась, что он ее понял.

Пока ждала, грусть снова пожаловала к ней, обняв своими холодными объятиями.

«Вот было бы здорово, если бы сейчас за столиком напротив меня сидел Сережа, держал бы меня за руку и смотрел влюбленными глазами. Мы пили бы кофе, и он меня фотографировал». Она вспомнила, как они сидели в кафе, на открытой террасе в Царицыно, и Сергей фотографировал ее без остановки, пытаясь уловить «многогранность» ее улыбки.

Выпив кофе, заказала мороженое и бокал воды. Хотелось просто посидеть и обдумать все случившееся за последние дни. Только сейчас она начала думать о том, правильно ли она сделала, уехав с малознакомым человеком в чужую страну. Вспомнила проведенное со Стасом время в постели между вечером и ночью, его нежные прикосновения, почувствовала, что краснеет, и решила, что для мести Сергею это довольно мелко, ведь бывший муж не увидит ее в Барселоне со Стасом. Теперь надо сделать так, чтобы Сергей узнал, что она выходит замуж, ну, и про Барселону, надо бы как-то сообщить, чтобы он там, в Москве, кусал себе локти.

Воспоминания терзали ее, навязывая безысходность, но молодость и надежда на то, что можно еще что-то исправить, брали свое. Хотелось необыкновенного чуда, которое исправит в ее жизни излом, заставивший ее расстаться с Сергеем, надломивший ее и пригнувший к земле. Хотелось подняться во весь рост, исправить ошибку, а она считала разрыв с Сергеем самой большой ошибкой в жизни, и идти дальше по жизни рядом с любимым человеком. Рядом с Сереженькой.

Она мучилась, не зная, что предпринять. И вдруг решила, что необходимо сделать фотографии со Стасом и обязательно выложить их в соцсетях, чтобы их увидели однокурсники, которые расскажут об этом Сереже.

Она знала, что обратного пути нет, но сердце рвалось к прежней жизни с Сережей.

– Увидев меня счастливую, он пожалеет, что променял меня на свою Янку.

Мысль, что ему будет также больно, как и ей, успокоила ее.

Отдохнула и продолжила осмотр, отодвигая от себя мысли о Сергее.

Утомившись от впечатлений архитектуры, она стала заходить в бутики и сувенирные лавки. Хотелось набрать сувениры десятками, но она ограничилась только двумя статуэтками кошек для коллекции и несколькими видами Барселоны на магнитах.

Она шла дальше по бульвару. Почувствовав усталость, одновременно ощутила, что печаль уходит из ее сердца. От радости она решила побаловать себя покупками. В бутике она купила себе блузку, а в сувенирной лавке – кувшин поррон – стеклянный кувшин для вина с длинным тонким носиком, формой напомнил Саше пластмассовую лейку, из которой мать поливает цветы на подоконнике. Кувшин этот ее буквально заставил приобрести продавец, пожилой испанец с большим животом и улыбчивой смуглой физиономией. А через некоторое время к ее кошкам добавилось еще две.