GVELA - Миражи. Часть 3

– Почему? – удивился Парн.

– Я боюсь… нет, вернее, боялся, что у меня может появиться звездная болезнь.

– Какая? – встревожился супруг.

– Это так говорится. Я имею ввиду, что я мог решить, что мне все можно, и я круче всех, даже гор. Но сейчас, с запечатанной магией, без моего серта, слабый как новорожденный котенок, я радуюсь тому, что нас поймали.

– Надеюсь, ты не тронулся умом, – прошептал Парн.

– Просто я понял, что всегда найдется кто-то, кто сильнее и не даст мне зарваться, напомнит. Понимаешь? И к тому же я понимаю, что не смогу быть по-настоящему жестоким со всеми, только с врагами. От этого я счастлив. Значит, я обыкновенный и совершенно простой парень и только. Немного более сильный магически и физически, да еще не человек больше… Ааааа! Я запутался!

– Слышу и вижу. Мит, у тебя точно нет жара?

– Да нет у меня ничего! – рявкнул я. – Как ты не понимаешь?! Я, как и все могу быть схвачен и убит. Значит, я не неуязвимый, а просто более сильный и все. И все… К тому же сейчас без магии у меня ощущения такие, словно по мне каток проехал или верблюд два дня жевал и выплюнул.

– Даже боюсь спрашивать, кто по тебе проехал и что тебя жевало? – хихикнул Парн, смотря на меня с долей сочувствия.

– Каток, это машина, такая… ну что-то вроде того, если бы серт по тебе несколько раз туда-сюда побегал.

– Как – то нет желания проверять каково это.

– А верблюд, это животное, которое жрет даже колючки и к тому же, если ему что-то не нравится, плюется так, что можно спокойно умыться.

– Страшные в том мире животные, – прошептал демон.

– Кто бы говорил, – хмыкнул я, все еще лежа связанный как колбаса, без малейшей возможности пошевелиться. – А диковинки этого мира поразительны для меня. У тебя идеи по спасению есть? А то мы скоро прибудем, слышишь, как оживленно стали переговариваться наши охраннички.

– От этой веревки нам самостоятельно не освободиться. Придется ждать. И я немного понимаю, о чем ты говорил недавно, но именно сейчас я лучше бы смотрел, как ты своей магией разрываешь наших врагов, чем лежать тут и ждать своей участи. Мит, огромная сила – это просто дар и не более. Можно и со слабым даром желать завоевать мир и быть тварью. А я в тебе что-то не заметил ни тяги к зверствам, ни желания завоевать мир. Поэтому тебя и выбрал серт, и именно поэтому я никогда не поверю в твою жестокость. В моем мире, впрочем, как и в этом, если на тебя нападают, то это враги, а убить врага правильно. Вот сейчас та судьба, что он нам уготовил, этого вампира совсем не волнует. Так почему, если мне удастся освободиться, я должен жалеть его? Или я не прав?

– Спасибо, Парн. И я действительно считаю, что врагов оставлять за спиной нельзя. Они всегда вернутся и не факт, что ты успеешь в следующий раз спастись. Кстати, я сейчас очень жалею, что не добил этого Шалиту, потому что предполагал, что древний вампир, привыкший властвовать, не смирится со слабостью. Знал, но отпустил…

– Наговорились? – раздался за моей спиной голос Шалиту, а Парн ненавидящим взглядом уставился на говорившего, смотря поверх моей головы. – Убить взглядом у тебя, демон, не получится.

– Я доберусь до твоего горла и разорву его, – как при разговоре о погоде сказал Парн.

– Муженек, в этот раз тебе придется мне уступить. Горло этого вампира мое, – влез я.

– Если только тебе, любимый, – улыбнулся Парн.

– До вас еще не дошло, что Вы в моей власти? – рассерженной кошкой зашипел вампир. – Мне будет любопытно наблюдать за вашими лицами, когда все осмыслите и поймете.

«Фифа! Чертов серт, ответь мне! Ты где?! Если сейчас не скажешь, то я тебя налысо побрею как-нибудь ночью, причем в шахматном порядке, чтобы знал, что нервировать своего хозяина не стоит! Фи-фа!»

Но даже мои шуточные угрозы остались без ответа. Мне стало по-настоящему не по себе. К тому же я увидел, как в поле моего зрения появились дома, а значит, мы приехали, куда хотели. Наконец я понял, чего мне ожидать, и как-то внутренне готовился к подобному, хотя получалось плохо. Невозможно приготовится к будущему изнасилованию и боли, но сердце рвало за Парна, и волнение о судьбе Фифы не отпускало. Особенно меня волновал Парн, ведь его собирались использовать, как и в том гареме Лорда, ОПЯТЬ лишив свободы и превратив в послушную или не совсем, но игрушку. Моя судьба в этом плане немного гуманнее, мне будет позволено после умереть, а вот с ним будут играть снова и снова…

Я яростно взвыл от обреченности и бессилия…

– До мальчика дошло, – заржал Шалиту. Слушая его смех, я смотрел на Парна, без слов пытаясь донести до него, что мне жаль, очень-очень жаль. Демон, смотрящий сначала на меня с грустью, теперь тепло улыбнулся и подмигнул мне. Душу волной омыло спокойствие и уверенность, что мы встретимся, и я обязательно отомщу за своего супруга и за себя.

– В моей стране говорили, – холодно сказал я, прервав злобный ржач вампира. – Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Смех умолк. В ответ мне никто ничего не сказал, и мы с Парном не торопились общаться вслух, поддерживая друг друга взглядами и старясь насладиться последними минутами.

Дверца клетки заскрипела от разматывания удерживающей ее вместо замка толстой цепи.

– При малейшей возможности я приду, – прошептал я Парну.

Меня выволокли за ноги и перекинули на плечо как мешок с мукой, понесли в неизвестном направлении.

Повернув голову чуть в сторону, чтобы лучше рассмотреть, куда меня несут. Маски на мне не было, поэтому ничего не лезло на глаза.

Оказывается, мы во дворе большого дома, я так решил, потому что сертятня, стоящая чуть в стороне, была довольно приличных размеров, да и много слуг шастали по двору, совершенно не обращая на меня никакого внимания. У них, наверное, тут каждый день народ подобным образом таскают. Те из слуг, которые все же удосужились бросить на меня свои взгляды, замирали, пялясь. Моя необычная внешность их заинтересовывала.

Подкинув меня и устраивая удобнее на массивном плече, носильщик нырнул в какую-то арку, пригнувшись и придержав меня за зад, чтобы я не съехал с плеча. Сразу же стало прохладно и темно. Пока глаза привыкали к полутьме после солнечного света, мой «транспорт» спустился по ступенькам вниз и пошагал вдоль вереницы зарешеченных темниц. Гулкое эхо от шагов отдавалось во мне охватывающим ужасом от предстоящего.

Он занес меня в отдаленную камеру, скинув на пыточный стул, почти что трон, и отступив на шаг, поиграл плечами, покрутил головой и, дождавшись определенного хруста в шее, перестал.

Принесший меня амбал внушительных размеров, но с совершенно имбецильным выражением лица, встал чуть в стороне, ожидая хозяев. Я же с трудом сидел, связанный как сосиска.