Стелла Грей - Галстук для моли

На этой чудесной ноте мы с Геной попрощались, и я почти ушла за ворота коттеджа. Почти. Меня остановили звук выстрела и крик той самой Нейвар, которой я оттоптала дорогие туфли:

– Будьте вы прокляты, Измайлов!

Пришлось вернуться. Буквально на минуточку.

Протиснувшись сквозь толпу, уставилась на переодетую актрису, стоящую на коленях возле «умирающего» мужика. На ее партнере были надеты рубашка, жилет и очень забавные штаны, облегающие все на свете. Признаться, на это «все» я и смотрела, размышляя, насколько бедняге удобно, когда раздался голос Старовойтова:

– Он не заслуживает вас, Марго! – низкий, чуть хриплый голос пробирал до мурашек. Сам же Макс появился откуда-то слева в костюме, похожем на старинную военную форму, и остановился рядом с каретой, у которой устроилась продолжающая правдоподобно стенать Нейвар. – Я ведь говорил, что вернусь. За вами. За тобой…

Я аж загляделась! Прелесть, как хорош, гаденыш.

Рядом с ухом что-то зажужжало. Я едва успела отодвинуть голову, и мимо проехала камера на длиннющем штативе, видимо, снимая сцену крупным планом.

– Я никогда не стану вашей! – Нейвар вскинула заплаканное лицо и, уставившись на Макса, сообщила трагичным тоном: – Если бы вы любили меня, то никогда не поступили бы так с Жоржем!

– Прелесть моя, – Старовойтов озарил площадку саркастичной усмешкой. – Разве я говорил о любви?

– Стоп! Снято!!! Прекрасно! Готовимся к сцене задержания Измайлова. Ну прекрасно же! Обожаю работать с профи. Вика, солнышко, это было восхитительно!

– Знаю. – «Солнышко» вскочило на ноги, едва не отдавив возлюбленному Жоржу руки, и зашагало к пластмассовому столику, уставленному бутылками с водой. – Ну и жара! Работать невозможно в такую погоду.

– Так уволься, – заржал подошедший следом Старовойтов. – Замена найдется.

– Макс! – одернул нашу звезду низкорослый полный мужчина, кричавший до этого «снято». – Идем-ка со мной, родной. На два слова.

– Ставлю косарь – ничего не добьется, – зашушукались молодые люди рядом. – На Старовойтове где сядешь, там и слезешь. Говорят, его Малкин прочно в оборот взял, вот Нейвар и бесится.

Еще немного послушав о том, какой скверный характер у Макса и насколько крутой у меня начальник, посмотрела, как меняют соседнюю декорацию, устанавливая в качестве фона высокую фанеру, окрашенную в зеленый цвет. Туда же пригласили переодетую массовку для съемки другой сцены, пока Нейвар отдыхала и набиралась сил.

– Дайте Васе пистолет! – слышалось сбоку. – У него реквизит пропал! Кто скоммуниздил оружие у Пименова?! Чем ему, мать вашу, стрелять в нападающих?! И где собака?

Уходить с площадки категорически не хотелось. Я глазела по сторонам, открыв рот и совершенно позабыв о цели визита. Пока Малкин не позвонил.

– Рыбкина, – тихим спокойным голосом заговорил начальник, едва я пробормотала приветственное «алло», – я тебя не отвлекаю?

Встав по стойке смирно, невольно огляделась вокруг, не снимает ли какая-то из камер сейчас специально для шефа, как проводит время подчиненная. Затем, тряхнув головой, развернулась на выход.

– Нет, Александр Сергеевич, – затараторила, несясь прочь из коттеджа со скоростью, которой позавидовал бы сам Супермен. – Все сделала, как вы велели. Документы собрала, Максима Андреевича на съемки доставила, Захару папку передала! И уже еду назад!

Хлопнув дверью автомобиля, разбудила дремавшего Валеру.

– У вас тридцать минут, – донеслось из телефона.

– А пробки? – попробовала надавить на жалость я.

– А пробки объезжайте, – посоветовал Малкин, сбрасывая вызов.

– Двадцать минут, Валера, – повторила для водителя с мольбой во взгляде, чуть сократив время. – Домчим?

– Шутишь? – усмехнулся он. – Тридцать – минимум.

– Моя карьера в ваших руках, – выдохнула, пристегиваясь.

– В моих руках только баранка, Уля. А вот ты могла бы и побыстрее справиться. Загляделась, наверняка, на актеришек этих?

– Грешна, – повинилась, даже не собираясь отрицать. – Но теперь я с ними точно завяжу! Все. Честно.

– Конечно, завяжешь, если Сергеевич тебя уволит. Ладно, не дрейфь, домчу с ветерком, но ты уж учись на ошибках.

– Я кремень, – закивала, сжимая кулаки. – Куда бы ни послали, буду думать только о задании.

Валера покосился на меня, заржал и утопил педаль газа в пол, выполняя обещанное.

Через двадцать восемь минут я вбежала в лифт, поправляя на ходу костюм и вспоминая все молитвы, что знала. Кончилось первыми строчками из «Отче наш», остальное пришлось договаривать своими словами.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – закончила я, когда распахнулась дверь лифта.

– И по дереву постучи, – раздался до боли знакомый голос.

Малкин выразительно посмотрел на мой лоб, намекая, где найти дерево, и вошел в кабину, не дав мне ее покинуть.

– Уезжаете уже? – едва скрывая радость, осведомилась, глядя, как закрываются двери.

– Когда вернусь – не знаю, – кивнул начальник. – У меня на столе лежат папки с пятью делами, на верхней – стикер с номером телефона, позвони по нему. Скажи Эмилю, что присланное портфолио никуда не годится, пусть переделает. Потом все дела отнеси Рогову на второй этаж. Скажи, три снизу – самые перспективные, пусть их пробивает в первую очередь. Дальше. У Светы есть копия моего расписания, непонятно, почему ты все еще не занялась им сама. Заберешь, ознакомишься, сделаешь то, что помечено синим. Позвонишь в гостиницу Тель-Авива, проверишь бронь на послезавтра. Напомни, что у Макса в номере обязательно должна быть ванная. Так, что еще?..

Мы вышли из лифта. Я бежала следом за Малкиным, записывая указания на собственной ладони наспех найденной ручкой.

– Закажи столик на вечер в хорошем ресторане. На троих. Часов на шесть. – Шеф остановился рядом с машиной, задумчиво постучал по ручке двери и добавил, глядя на меня в упор: – С помадой было лучше, Рыбкина.

На том и распрощались. Я кивала, как болванчик, не сразу сообразив, о чем была последняя фраза. Даже записала на запястье: «С помадой лучше».

Чертыхнувшись, махнула рукой и поплелась в офис, мысленно добавляя к списку покупку нескольких блокнотов и заказ пиццы. А то в таком режиме и скопытиться недолго.

Время за работой летит не то что незаметно, а со скоростью света. Собственно, когда свет в коридоре погас, я и поняла, что увлеклась. Даже самые упертые трудоголики сбежали не попрощавшись.

Глянув на часы, поняла, что Малкин был прав – если бы у меня был парень до устройства на эту работу, он бы уже обрывал телефоны и закатывал скандал. Начало девятого. Вот вам и знакомство с расписанием шефа. День выдался просто дико загруженным, а ведь я взяла на себя лишь треть из запланированного им на сегодня – то, что шеф лично отметил. Как бедолага справлялся без помощника, уму непостижимо. Впрочем, нет, бедолага – это я! И мне пора домой.