Галина Березина - Просто люблю. Сборник рассказов

– Ну и что, что пьёт? После свадьбы бросит.

– Где вы жить планируете?

– У него.

– Ты понимаешь, что это значит – жить среди пьяниц?

– Что с того? Пусть себе пьют. У нас будет отдельная комната.

Влюблённой не хотелось забивать голову бытовыми проблемами. Ещё чуть-чуть, и её будут называть Ксенией Мещерской. Она сможет целыми днями слушать это волнующее пение. «Мама с папой у меня, как ёжики из леса, – снисходительно хихикала она про себя. – Ведь не зря говорят, что любовь спасёт мир. Стас исправится, и мы заживём долго и счастливо».

Со стороны пара смотрелась странно – девушка ангельской внешности из хорошей семьи и развязный, нагловатый тип. Пожилой участковый Семён Семёныч, регулярно навещавший неблагополучную квартиру и хорошо знавший её обитателей, не раз предостерегал супругов Ивановых, но те лишь обречённо вздыхали. Что тут сказать? Дочь не пьёт, не курит, службу не прогуливает, ночует у себя и терпеливо дожидается совершеннолетия.

Приходя в проблемный дом, милиционер часто наблюдал одну и ту же сцену: подвыпивший Станислав с гитарой, развалившийся на кровати в пыльных ботинках, и чистенькая девчушка, примостившаяся рядом на переломанном стуле, смотревшая на своего «героя» с обожанием. «Нежная картина – ангел и скотина», – досадливо бормотал под нос участковый и, махнув рукой, уходил прочь. Гражданка Иванова режим не нарушала, а ответственность за любовь Уголовным кодексом не предусмотрена.

Чем активней родня и знакомые уговаривали Ксюшу бросить непутного приятеля, тем жарче разгоралось её чувство. Казалось, любимого все стремятся очернить и никто не желает понять и разглядеть его душу. В конце концов друзьям эта история надоела, они отступились – живи как знаешь! Родители заняли выжидательную позицию и неприятную тему не затрагивали.

Однажды Стас заявился к невесте поздно вечером, пьяный «в хлам», стал требовать на бутылку и угрожать расправой. Вмешался отец. Несмотря на разницу в возрасте, он легко взял горе-жениха за шиворот и спустил с лестницы. После этого демонстративно долго отмывался в ванной. Закончив процедуру, сквозь зубы выдавил: «Можешь продолжать встречаться с этим охламоном, но знай – ноги его больше здесь не будет. И ещё: денег на свадьбу мы не дадим».

Ночью Ксении не спалось. Она жалела парня, который выглядел беспомощно в крепких руках обидчика, и одновременно гордилась отцом. «Конечно, настоящий мужчина не позволит постороннему так себя вести», – размышляла она, ворочаясь с боку на бок. А ещё было по-детски смешно вспоминать перепуганное лицо Мещерского в соплях и слюнях.

Теперь о том, чтобы Ксюшин кавалер появился на пороге, не могло быть речи, и молодые всё чаще уединялись в отдельной комнате непутёвого жилища. Хотя комнатой это можно было назвать с трудом. Скорее чулан без окон, где едва помещались расшатанная софа без намека на постельное белье, древняя тумбочка и табурет «ручной» работы. Гостья упорно не замечала убогой обстановки. Хозяин же каждый вечер радушно приглашал будущую жену к себе. Правда, перед этим требовалось зайти в универсам за провизией. Покупки оплачивала Ксюша и воспринимала это как должное: откуда у Стаса деньги – он ведь не работает. По этой же причине платила за пиво и сигареты. «Ну что у меня за женщина! – громко хвастался тунеядец кассиру. – Всё купит, никогда не ругается!»

Ужинать садились на кухне. Девушка раскладывала угощение на одноразовые тарелки и старалась не прикасаться к засаленному столу, отмыть который было невозможно. К нему тут же сползались такие же засаленные поддатые родственники, по-хозяйски располагались рядом и присоединялись к трапезе. Они хватали еду грязными пальцами с обломанными ногтями, при этом делали замечания и давали советы.

– Ты, Ксюха, такое печенье не покупай, не надо, – еле выговаривала слова мать, – уж на что у меня зубы железные, а никак не могу его расчавкать, так и липнет.

– А вот колбаска хороша! – нахваливал беззубый глава семьи. – Прямо тает во рту!

– Я выбирал, – гордо заявлял сын, – у меня вкус что надо!

На самом деле в продуктах он не разбирался и ориентировался только на цены. Обычно выискивал что подороже, тыкал пальцем в витрину: «Возьми вот это!» – и не реагировал на озабоченное лицо подруги.

То и дело родня кавалера, жалуясь на плохое самочувствие, клянчила у почтальонши на пол-литра. «Мы отдадим, не беспокойся, – уверяли они, – вот бабка деньги получит, и сразу вернём».

Бабушкина пенсия зачастую была их единственным источником дохода. Эту самую пенсию они пропивали все вместе и долги отдавать забывали. Побаиваясь участкового, алкоголики периодически устраивались на работу в районный ЖЭК, но после первой же зарплаты уходили в запой. Благодаря Семёну Семёнычу их поначалу не выгоняли – предупреждали, воспитывали. Прогульщики лили слёзы, клялись, но обещаний хватало лишь до следующей получки. Увольнение Мещерских не огорчало, тем более что статью за тунеядство отменили.

Супруги Ивановы денег с дочери не спрашивали: какой у почтальона доход? Крохи. Пусть тратит трудовые копейки на себя. Но для себя у неё ничего не оставалось. Чтобы жених выглядел прилично, приходилось покупать ему одежду. Вот только вещи вскоре пропадали. Парень, честно глядя в глаза, каждый раз объяснял их исчезновение: украли, потерял, оставил.

– Пропил, лентяй несчастный! – злилась Ксюшина подруга Ляля, приземистая, длинноносая и очень уверенная в себе девица. Стаса она терпеть не могла.

– Он устроился грузчиком на овощную базу.

– Значит, в конце дня получает расчёт. Скажи, хоть раз подарил тебе шоколадку?

– У них задолженность по квартплате, гасить надо.

– Видела я, как он этот долг гасит за углом винного. Ещё и скупердяй вдобавок. А ты – дура!

Ссориться с Лялей не хотелось, и Ксюша отмалчивалась. Остальные друзья давно перестали интересоваться её проблемами. Надобность сражаться за право на счастье постепенно отпала, и контраст между двумя семьями стал бросаться ей в глаза. В родительском доме всегда было спокойно и чисто. «Тихая гавань» – так называл его отец. Мама каждый день готовила обед, отчего квартира наполнялась ароматами. Да и сама атмосфера здесь была приятна.

Жилище Мещерских, которое Ляля язвительно окрестила «притоном», пропиталось грязью. Сколько бы Ксения ни пыталась навести там порядок, ничего не получалось. Хозяева шлёпали в уличной обуви по вымытому ею полу, тушили окурки о подоконники и бросали под ноги. На мух и тараканов никто не обращал внимания. Здесь люди жили так, как хотели, для них это было нормой. Ещё большая грязь царила в отношениях. В этом семействе не только разговаривали – дышали матом. За глоток палёной водки пьяницы готовы были вцепиться друг другу в горло. У них частенько собирались компании, а драки не были редкостью. Стас говорил, что прежде бабушка спиртное в рот не брала, но, видимо, измучившись от такой жизни, тоже начала прикладываться к бутылке.