Любовь Сушко - Прощай, бабушка!!! Городские легенды

На трех дисках, спрятанных в разные места, хранились мои украденные сокровища. Надеюсь, не проклятые, как сокровища нибелунгов, хотя если дед обнаружит их, сможет оценить, то проклянет, обе мы в том не сомневались, хотя не хотели даже призываться в этом под пытками.

Такие откровения погубят деда, и они не смогут умереть в один день, а я стану виновницей нарушенной клятвы, можно не сомневаться, я была всегда и во всем виновата, даже когда это не касалось основополагающих законов нашей жизни. Вот в такие минуты и я думала о том, что хорошо быть круглой сиротой.

Вот и теперь, когда мы говорили о моем страстном желании выйти замуж, я была недостаточно убедительна в этом страстном желании создать свой семейный очаг и наслаждаться жизнью, как моя бабушка.

Бабушка вынесла свой приговор, дед, чтобы заглушить другое разочарование заговорил о своем:

– Она никогда не выйдет замуж по другой причине, потому что никто ее не будет любить так безумно, как ее отец, которого воспитала, кстати, ты, я же в это время творчеством занимался, культуру обогащал своими шедеврами.

Если вы думаете, что произнося эти фразы, дед шутил, то ошибаетесь, он говорил совершенно серьезно, он свято в это верил.

Мне хотелось заступиться за бабушку, сказать о том, что папа – это лучшее, хотя не единственное ее творение, настал мой черед пнуть немного деда, но так ведь недолго было выдать ее страшную тайну. Потому я медлила, а дед между тем несся дальше в своем стремлении спасти и окультурить мир и выдать меня замуж – это задача минимум на этот год.

– Есть у меня один парень, хороший парень, писатель, правда, так себе, до меня ему далеко (дед не шутил, он в это верил), но тебе сойдет. При одном условии, если ты никогда не скажешь ему, что хоть один стишок и рассказик настрочила, бери пример со своей бабушки, она сразу забросила эти глупости и стала мне служить верой и правдой. Потому всю жизнь пробыла замужем и гордится этим. А я ей роман посвятил и не один, обессмертил на века, чего еще может желать женщина?

Я молчала, перебирая в уме трех возможных кандидатов в мужья, рядом с которыми и мой дед может оказаться Пушкиным, по меньшей мере, и содрогалась от ужаса, что скоро получу такое счастье в свое полное распоряжение.

– Обещай мне, поклянись, что никогда не проговоришься о том, что марала бумагу своей бредовой бабской писаниной. Потому что ни одну дуру это до счастья не доводило, а мы тебя растили не для этого.

Я не боялась писателя-тирана (а именно таким он у нас и был), но клятвами разбрасываться не собиралась. Зачем давать клятвы, а потом нарушать их безжалостно? Какой в этом прок?

Бабушка тяжело вздохнула:

– Ты не только сына моего испортила, еще из внучки сотворила черт знает что, так в девках, в старых девках и останется, ни мужа, ни кола, ни двора, писательница с большой дороги.

Чтобы остановить это красноречие пришлось пролепетать, что никогда мой любимый и единственный муж не узнает, что я пыталась что-то сочинять, этим будет заниматься только он единственный, а я ему верно и преданно служить.

Кажется, дед не очень поверил, он вообще был крайне недоверчивым типом, и себе самому верил не всегда, а непутевой внучке и подавно.

№№№№№№№№№

Знакомство состоялось ровно в полдень.

Напрасно я говорила любимому дедушке, что это не время для такого важного дела, что славяне в это время прятались от Полудницы, и только потом выходили на работу, чтобы не сгореть от жуткого зноя. И нам не стоит нарушать законы наших мудрых предков.

– Не забивай мне голову такой чепухой, образованная девица не может погрязнуть в язычестве, совсем рехнулась, мне стыдно за тебя, да мои студенты больше знают, чем ты и лучше соображают. Внучка уродилась, чертова мракобеска, жаль, что я не выбил из тебя эту дурь, все твой отец, помереть был готов, а тебя защитить, и что вышло… Пусть полюбуется с того света, слабак чертов.

Я сразу поняла, почему и душа и все творения дедовы были опубликованы, хотя заранее прокляты и убиты – только такие и требовались издателям, а может он кого с пистолетом в руках заставил публиковать свои нетленки, кто его знает, тиран он и есть тиран. Впрочем, говорить мы ему о том не собирались. Достояние республики надо беречь, чем мы всю жизнь и занимались, не надеясь, что кто-то нам спасибо за это скажет.

С Мишелем мы познакомились в полдень, он был, как мне и нравилось, светловолос и голубоглаз, дедушке в рот заглядывал и слушал, конспектировал каждое его слово. Настоящий Левий Матвей…

– Зови меня Мишелем, – потребовал этот потомок викингов, который храбростью не отличался, но у него была масса других талантов, которые наверняка помогут ему выбиться в люди, стать таким же успешным и уважаемым писателем, как мой дед. Эти двое нашли друг друга, жаль он не мог жениться на дедушке…

Он мечтал стать таким же великим писателем, как мой дед. Только мечты эти были бредом, потому что Мишель даже так писать не умел. О чем мне пришлось сказать ему накануне свадьбы.

Говорила я в надежде на то, что он сбежит, как только услышит такое признание, пусть не от любимой, но все-таки женщины, только никогда не знаешь, как слово наше отзовется.

– Но ты ведь поможешь мне, – произнес он, – ведь ты же, как все так хочешь выйти замуж. И твоя мечта сбудется, если ты поможешь мне. Я видел твои рукописи, они прекрасны, собственно поэтому я и согласился на тебе жениться, – огорошил он меня ответным признанием.

Я не стала убеждать его насколько хочу выйти замуж, особенно за такого гения, как он, и стать его музой, и писать за него романы, а ведь была уверена, что в «Милом друге» все придумано от начала до конца. Но героя хотя бы любили те дамы, которые делали его знаменитым, мне не досталось и такого счастья – слепой и безрассудной любви. Надо было хвататься за последнюю соломинку.

– Я дала дедушке страшную клятву, что никогда ни строчки не напишу, а буду праздной бездельницей, – решила я запугать своего будущего любимого мужа.– А в нашей семье никто не нарушал клятв.

– А мы ему ничего не скажем, – зачем ему знать все наши семейные тайны, – как клещ впился в меня суженый и ряженый.

Сколько же лжи должно появиться в нашей дружной творческой семье, и все только для того, чтобы удачно выйти замуж за новоиспеченного гения, повторить судьбу бабушки. Да еще хуже, пахать на него, как проклятая, да еще и тайну его подлую хранить.

Но глядя в голубые глаза Мишеля, помня про угрозу остаться в старых девках, я решила, что из худшего выбираю лучшее, и это и есть замужество. Как же я тогда заблуждалась, идиотка. Вот уж точно, мне придется получить медаль за мужество после такого замужества. Хотя я знала, как бабушка умеет хранить тайны, но даже ей не сказала, какого рода Музой нетрадиционной ориентации мне придется стать, да при этом обманывать дважды ее любимого и ненаглядного, ради которого такие жертвы и приносятся.