Татьяна Тронина - В нежных объятьях

– Я хочу спросить. У моей мамы нет никаких прав на этот дом?

– Что? – Анна распрямилась. – Ты о чем, Евгения?

– Ты только что за столом сказала, что единственной наследницей дома является Лиза. А разве это так?

Глаза у Анны сузились:

– Ты спятила. В день рождения бабули качать права, заводить разговоры о наследстве… Да ты с ума совсем сошла.

– Ты начала, не я. Я хочу тебе напомнить, что дом в первую очередь будут наследовать дочери бабушки – тетя Нина и моя мама. Если, разумеется, уже не написано завещание.

– Блин, Женька… В день рождения бабули – ты о завещании?!

– Потому что именно сейчас выяснилось… что моя мать тут никто.

– Ну вот пусть твоя мать и выступает, ты-то что влезла? – с раздражением произнесла Анна.

– А потому что я знаю маму. Она промолчит и потом ничего не скажет.

– Женька, ты совсем совесть потеряла в этой своей Москве. И потом, у тети Таси есть где жить.

– Ей только половина той квартиры принадлежит.

– Ну так возьми свою мать в Москву, ты же, я слышала, теперь москвичка, своими хоромами там обзавелась! – почти прорычала Анна. Но даже искаженное гневом, ее личико выглядело прелестным, не могла не заметить Женя.

– Мама отказалась.

– Твоя мама отказалась, а мы, получается, изверги! Кто стариков выхаживает, тот им и наследует, запомни. Мы, мы все тут присматриваем за бабулей, а от твоей матери никакого толку…

– Погоди. Ты мне только одно скажи – мама тут уже ни на что не может претендовать? Она не наследница больше?

– Ты просто чудовище, Женька! В такой день!..

– Да или нет, в конце концов?!

– Скотина… Бездушная скотина… – Анна без сил опустилась на табурет, прижала ладони к щекам.

– Я переживаю за маму. Она одна. Она словно чужая вам, а я далеко, – с усилием произнесла Женя.

– Тете Тасе никто не нужен. Как она себя поставила, так к ней и относятся. Все получают по заслугам, – глядя в сторону, мрачно произнесла Анна.

– Нет. Это вы вытолкали ее из родового гнезда… Я все время думаю, переживаю о маме. И, зная ее характер, вы могли пойти ей навстречу… Ты и тетя Нина. Ну хотя бы иногда заглядывали к ней и созванивались чаще. Мне тут вчера телефон ее в руки попался, я посмотрела все входящие и исходящие звонки…

– Да мама на днях с ней по телефону болтала, не ври!

– А до того они говорили месяц назад. А до того – и вовсе в марте!

– Гореть тебе в аду, Женечка. За твое хамство и наглость. Иди уж ко всем, сама тут справлюсь. Видеть тебя не могу!

Женя вернулась на веранду. Руки у нее тряслись. Она понимала, что делает что-то не то, да и день сегодняшний совершенно не годился для выяснения наследственных дел… Но Женя слишком хорошо помнила прошлое. Тетя Нина всегда недолюбливала маму, можно предположить – с самого рождения сестры, и эта нелюбовь, видимо, передалась и Ане.

Не замечать ничего, не слышать, не говорить почти, а если и говорить, то словно через губу, игнорировать редкие просьбы, относиться как к пустому месту, мимикой и интонациями постоянно подчеркивать свое превосходство… Не навещать во время болезней, забывать все сказанное матерью, а потом по сто раз переспрашивать и снова забывать…

Да, наверное, эта проблема – любимого и нелюбимого ребенка – шла из далекого прошлого, и сама бабушка, Варвара Платоновна, этому немало поспособствовала (тому свидетельство – семейные истории из детства двух сестер), но ведь столько лет прошло, все герои этих историй не просто давно выросли, а еще и успели состариться, да и к бабушке никаких претензий, теперь поздно уже… А нелюбовь осталась.

Тетя Нина, обняв за плечи бабушку, пела «Шумел камыш». Таисия Георгиевна подпевала. На миг эта картина смягчила сердце Жени. Однако в следующее мгновение тетя Нина выдала:

– Тась, ты тут не тянешь… Лизок, давай лучше ты подключайся!

«Вот типичная ситуация. «Вытолкали» маму, как всегда, и собрались своим кругом! Ну и ладно. Какие мне слова еще нужны, зачем мне подтверждение их любви к маме, разговоры эти – о ее праве на наследство? У мамы есть только я. И не надо ничего требовать с них, пора уже держать дистанцию…»

Анна принесла горячее, все ели и хвалили. Женя молчала, у нее совершенно не было аппетита.

– Надо чаще собираться, – весело вещала Нина Георгиевна, уже захмелевшая. – Женьк, что ж ты к нам редко так ездишь, совсем зазналась, что ли… Она ученая, а мы тут черная кость, деревня…

Женя промолчала, только улыбнулась через силу. Она с этого момента дала себе слово больше ничего не спрашивать у Кирсановых и ничего от них не ждать.

Кирсановы отдельно, они с мамой – тоже отдельно. Если с кого и спрос в отношении мамы, то только с нее, Жени.

Постепенно темнело. На веранде зажгли свет, ночные мотыльки хороводом заплясали вокруг лампы.

Аня и тетя Нина, обнявшись, вполголоса пели, Лиза уткнулась носом в планшет, бабушка с царственным видом смотрела куда-то в сад.

– Ты не устала? – спросила Женя шепотом Таисию Георгиевну.

– Нет, – пожала плечами мать.

– Хочешь еще вина?

– Женька, ты что, мне в ночь опять на работу, а ты про вино!

– Девчонки! – раздался звонкий женский голос откуда-то из глубины сада. – Девчонки, открывайте!

– Это Рая! – подскочила Аня. – Она же торт должна принести. Мам, ставь чайник, срочно, а то все засыпают уже…

Через пару минут к веранде подошла Анна, держащая в руках большую коробку с тортом, и та самая Рая.

– Варвара Платоновна, с юбилеем! – звонко закричала гостья.

– Раечка, иди к нам, посидим.

– Никак не могу, муж ждет… О, и ты тут. – Рая махнула рукой Жене. И Женя вдруг узнала в этой женщине давешнюю официантку. Да, теперь понятно, почему официантка показалась знакомой – это же Раиса, бывшая одноклассница Ани.

– Привет! – отозвалась Женя. – А я вчера все пыталась тебя вспомнить… Знакомое же лицо! Ты бы сказала…

– Да как, нехорошо же было вашу приватность нарушать… ты ж с кавалером была.

Все разом повернулись к Жене.

– С каким кавалером? – спросила Нина Георгиевна игриво.

– С каким… – тоже игриво подхватила Раиса, но потом, видимо, опять что-то вспомнила, покосилась на Анну и окончательно смешалась. Пробубнила: – Может, показалось… Ой, мне некогда, убегаю. Еще раз с праздничком, Варвара Платоновна.

Раиса резво развернулась и умчалась в ночь.

– Женя, можно тебя на минутку? – Аня за локоть потянула за собой Женю. – Мам, ты пока торт режь, чай наливай… Я сейчас.

Аня увела Женю в глубь сада. Сейчас, в сумерках, сад казался почти лесом. Сказочным лесом…

– Ты встречалась с Сергеем? – без всякого выражения спросила Аня.

– Да.

– Вы сидели в Райкином кафе?

– Да.

– И ты молчишь?

– Я сказала Сергею, чтобы он заходил. Что у бабушки день рождения. Но он отказался.