Сергей Аданин - Возвращение с Лоэн. Роман

После «бойни» – так в кулуарах полиции и в шутку, и всерьёз окрестили схватку Роя и Лоэн – многие решили, что она – явно ненормальная. Потому что в практике Департамента никогда ничего подобного не случалось. Были всякие подследственные, но никто никогда не бросался на скапаторов. Полицейским никого не приходилось бить в целях самозащиты – прямо на допросе. Встал вопрос о вменяемости Лоэн. К тому же Рой, сходив к врачу, заполучил справку о «лёгких повреждениях» шеи и глаз – глаза его беспокоили, что она с ними сделала? В тот же день, на внутреннем расследовании «бойни», он убедительно говорил о том, что подследственная пыталась его «ослепить и задушить». Про «ослепить» так никто и не понял, но «задушить» – это видели, а там, где «задушить», там и «ослепить» недолго. Как? – да по-всякому.

Скапатора бы не очень устроило, если бы Лоэн признали невменяемой, хватит и того, что её попутчик – тоже невменяемый. Дело бы благополучно отложили в бесконечный ящик, а Лоэн бы упрятали в «дом по ту сторону этой стороны», и что? Такой, не слишком громкий финал, не удовлетворял его страсть к «охоте на крупную дичь». И он не видел в таком развитии событий каких-то для себя преимуществ. Да и к Лоэн его, как ни странно, тянуло, он не собирался так быстро её «отпускать». Да и в глубине души он не верил в то, что она помешанная, и отдавал себе отчёт в том, что причина её «невменяемости» в какой-то степени он сам, ведь он её провоцировал…

Однако в Департаменте всего лишь за один этот день сложилась «стройная версия» о «ненормальности» Лоэн. «Внутреннее» – полицейское – общественное мнение требовало освидетельствовать подозреваемую. Скапатор, сделав вид, что пошёл у него на поводу, про себя решил, однако, что сама процедура освидетельствования поможет ему сбить с подследственной хамскую спесь, и «дикая кошка в клетке» поймёт, наконец, кто у неё хозяин, из чьих рук она будет «жрать сырое мясо», если поведёт себя смирно.

Чтобы меньше сомневаться в нужном для него исходе медицинского осмотра, он пригласил возглавить врачебную комиссию своего старого знакомого – психиатра Реда Беннера, коллегу доктора Эйнбоу по клинике. В отличие от Эйнбоу, Ред слыл не только хорошим специалистом, но и весьма деловым человеком. Он работал и на Центральную клинику Риноса, и практиковал частным образом, и наладил добрые отношения с полицией, для которой стал незаменимым «независимым экспертом», и никогда не болтал лишнего. Все понимали, что мир держится не на абстрактных типах – незаинтересованных, с луны свалившихся, а на отношениях и связях – на доверии, симпатии и дружбе. А уж чему служат эти «отношения и связи» – долгу или корысти – зависит от людей, от их целей. Реду Беннеру – доверяли и симпатизировали, у него ко всему был честный, ответственный и деятельный подход…

Уже через день врачи, сопровождаемые охранниками, чуть не кавалькадой направились в «клетку» к Лоэн, почти не сомневаясь, что сейчас увидят буйно-помешанную. Тем более их поразило то, что они увидели…

Всё-таки поведение её было странным. Даже если принять во внимание, что оно во многом было продиктовано беспокойством за «мумию». Её крайнее высокомерие, раздражительность, граничащая с буйным умопомешательством, её отказ отвечать на какие-либо вопросы – всё это только увеличивало день ото дня бесчеловечное к ней отношение. Никто не собирался прощать ей всё это из-за миллионов, которые она везла с собой, даже если бы они оказались у неё законно.

Каким образом попали они в руки этой истерички? Конечно, внешность Лоэн вызывала всеобщее любопытство. Те служащие Департамента, кому довелось увидеть её, впоследствии признавались, что такой красивой «лошадёнки» нигде больше не видели. Однако красота Лоэн не вызывала к ней сочувствия, а наоборот – усиливала подозрительность и недоверие, да ещё она и упорствовала. Дело было, видимо, и в том, что женщины в мире, который Лоэн считала своим родным миром, нередко обращали свою красоту в богатство и влияние, и вокруг «красивого класса» возникали даже общественные напряжения. В обыденном сознании, в связи с этим, была сильна подозрительность к неординарной женщине. Этот страх, на самом деле, был всего лишь оборотной стороной медали – того энтузиазма, излишка восхищения, которые в иных ситуациях испытывал по отношению к ней всё тот же обыватель. И он, этот же обыватель, был убеждён, что состояние красивой женщины имеет порочную природу.

Рой Мелли и многие в Департаменте полиции были бессознательными носителями именно такого убеждения. Соединённое с их искренним желанием служить на благо Риноса, оно и предопределило участь Лоэн. Какими бы законоположениями они это ни оправдывали. Миллионы в руках «красивой лошадёнки» были в их глазах угрозой обществу, не говоря уже о том, что «раздобыть» столько золота и «камней» праведным путём ещё никому не удавалось. Свою задачу они видели лишь только в том, чтобы это «доказать». И весьма удачно для такого дела «случился» скапатор – Рой Мелли, «видный самец», в душе полагавший, что женщина не может «ни заслужить, ни заработать».

Ни при каких обстоятельствах он не бежал за «крупом» какой-нибудь породистой «лошадёнки». Что же касается деловых качеств Роя, все были убеждены, что достаточно одного выдающегося дела, как он – всегда проявлявший инициативу и деловую хватку – получит серьёзное повышение. Дело о «сокровищах Лоэн», которое выпало ему вести, было более чем «выдающееся». Всего лишь четыре года назад Рой, которому не было тогда и тридцати, начал службу в Департаменте «младшим следователем», и вот уже год, как он – скапатор, старший офицер, и возглавляет группу следователей по «экономическим делам». Ему прочили не просто хорошую – блестящую карьеру. Ничего удивительного, поговаривали в полиции, если года через три он вообще возглавит это крупнейшее – «по экономическим делам» – подразделение Департамента, во главе которого стоял «неповоротливый» и «возрастной» Дэни Грас, прямой начальник скапатора, командир, «папа». А там уже и до Главного полицейского путь не долог. Или – прочили Рою – он станет успешным политиком и «быстро доберётся до кресла хоть министра, хоть председателя правительства».

Задачей скапатора была защита «общих» интересов, которые заключались в быстром и планомерном развитии всего федерата Ринос. Он рос, как на дрожжах – из-за притока населения из разных частей Теонии. Людей привлекали тёплый климат и возможность самореализации. В этом отношении метрополия вела очень умную политику, дальней целью которой было постепенное преобразование мира, а не просто одного из своих федератов. Поэтому у тех, кто живёт и работает в Риносе, всегда есть перспектива. Молодые здесь быстро достигают высоких должностей, деловых, профессиональных, научных и прочих успехов. Здесь вообще много молодых, а жизнь – динамичней, чем в Теонии. Но и «проблем с законом» здесь у людей больше, ничего не поделаешь. И хороший полицейский – на вес золота. Не совсем еще устоявшиеся институты и понятия создавали почву для всякого рода «нечистой предприимчивости». Работы у скапатора было много. Но она ему нравилась. Не только потому, что он ощущал острую в ней общественную необходимость, но и потому что считал, что «высшие интересы общества» необходимо всегда защищать от «низших интересов отдельных людей». С точки зрения «смысла жизни» эта миссия казалось ему единственно важной. Он любил на эти темы размышлять и представлял себя – ну не мессией, но кем-то вроде его близко-доверенного лица. Он был очень, очень честолюбив.