Лидия Будрик - Кузнец

– Ну, и как я теперь пойду на таком каблуке?

– Может, тогда не надо никуда ходить? – тут же отозвалась Галя, поглядывая то на заведующую, то на её каблук.

– Нет надо, Галина Михайловна! – проговорила та. – Уже третью неделю несу размеры нашей новой изгороди и никак не донесу!

А сама внимательно посмотрела на нее и тут же предложила:

– Может, ты сходишь? А я тут за детками пригляжу.

– А куда нести?

– В кузницу. Нашему кузнецу, – ответила Ольга Никитична и сразу оживилась, протягивая ей файл с чертежами и эскизами. – Тут всё ясно описано, все размеры сняты. Вот дверцы, тут калитки, тут ворота, – показывала она свою работу, а сама заглядывала воспитателю в глаза, стараясь понять, согласна она или нет. – А тут еще цветники, – поясняла Федорова дальше, – они пойдут вдоль забора и у калитки.

– А если завтра? – смотрела на неё Галина умоляющим взглядом, не желая никуда идти, да еще в такую погоду.

– Завтра рано с утра я уеду, когда вернусь не знаю, – попыталась переубедить ее заведующая. – Послезавтра в город едем с завхозом, там надо покупки кое-какие для ремонта сделать. А потом, я или забуду, или опять что-нибудь сломаю. Прости меня, Господи!

– Ну хорошо, – нехотя согласилась девушка, все еще сомневаясь в правильности такого уговора. – Но мне совсем не хочется туда идти! – а сама смотрела на начальницу в надежде, что та передумает.

– Сходи, голубушка, выручи! – взмолилась Ольга Никитична. – Сама бы сходила, да видишь… – и тут же с досадой в голосе проговорила, – видать… сильно сегодня согрешила. Чуть голову себе не сломала.

– Ладно, – улыбнулась добродушной улыбкой Галина Михайловна и взяла в руки бумаги. – Детей оставляю на ваш зоркий взгляд.

– Не волнуйся! – заверила ее заведующая. – За всеми пригляжу!

Галя повернулась и легкой походкой уверенно пошла по тропинке в сторону калитки.

Федорова проводила свою сотрудницу добрым взглядом, улыбнулась ей вслед, потом сняла туфли и стала босая играться с детьми на веранде…

После дождя все еще было сыро и свежо, а на дорогах и у обочин разлились большие лужи. Природа замерла в тихом безмолвии, словно и не было этого сильного ветра, который срывал ветки и клонил до земли деревья, перепугав всех жителей Тучкова.

В небе вновь ярко светило весеннее солнце. В кустах насвистывал, заливался звонкий соловей, и в этой необычной тишине, его громкое звонкое пение разлеталось далеко по округе, наполняя село этой удивительной трелью.

Местная ребятня гоняла на велосипедах по лужам, обрызгивая прохожих грязной водой и получая от этого огромное удовольствие.

В огородах хозяйки осматривали свои размытые ливнем грядки. Кто-то возмущался, кто-то тяжко вздыхал, а кто-то весело переговаривался с соседями, рассказывая, что от посевов ничего не осталось и теперь придется все заново пересаживать.

Галина свернула к мастерским и была очень рада, что никого там не встретила. Видно все были по рабочим местам, а-то мужики обязательно отвесили бы какую-нибудь шуточку в её адрес.

Ещё издали она услышала стук молота, доносившийся из кузницы. Удары были такими сильными, что звоном отдавались во всем теле. А следом ему вторил другой, более тихий, словно кто-то слабый ударял молоточком, стараясь подражать сильному кузнецу.

Переведя дыхание, Галя шагнула к двери, приоткрыла её, сразу вошла в кузницу и замерла. Спиной к ней, у самой печи, стоял кузнец и держал в руках маленький молоточек. Напротив него, расположился молоденький паренёк, а в руках у него была огромная кувалда. Вот он то родимый и ударял этой увесистой кувалдой по раскаленному железу, с трудом размахивая ей, и прилагая все свои усилия, чтобы поднять её в очередной раз.

Галина сразу узнала этого парня, это был Вовка Большаков, ему совсем недавно исполнилось семнадцать лет, и он только что окончил школу. Высокий, худощавый, с большими голубыми глазами и красивым овалом лица, он был весь мокрый, его волосы слиплись в сосульки, а со лба капали крупные капли пота, заливая его симпатичное лицо. Одежда вся грязная, мокрая и кое-где прожженная до дыр. От жары и тяжёлой работы Владимир выглядел таким уставшим и обессиленным, и казалось, что он вот-вот рухнуть рядом с наковальней.

Замахиваясь кувалдой в очередной раз, он увидел ее, и после того, как вновь стукнул по крученному раскаленному железу, что-то негромко сказал кузнецу.

Тот резко обернулся, увидел её, тут же рукой показал, что работа окончена, а сам отложил в сторону свой молоток, вытер руки о фартук и с добродушной улыбкой на лице шагнул ей навстречу. Он подошел совсем близко, остановился и мило поприветствовал:

– Добрый день, Галина Михайловна.

Но Сивакова замерла и никак не могла понять: почему, такой здоровый и крепкий мужчина, работает таким маленьким молоточком, а совсем юный паренек, надрывается под такой тяжелой кувалдой, от которой у него трясутся не только руки, но и все тело.

– Чем могу быть обязан? – смотрел на нее Степан своими добрыми голубыми глазами.

– А… что это вы тут… над парнем издеваетесь? – строго спросила она и вновь посмотрела в сторону Большакова.

Тот стоял чуть в стороне, жадно пил из бутылки воду, потом обливал ей свою голову и шею, вновь пил жадно и словно никак не мог напиться. Его руки дрожали от усталости и тяжести, но на лице было какое-то блаженство, и как раз этого Галя никак не могла понять.

– Что вы имеете в виду? – с улыбкой на лице переспросил её Рогов.

– Вы, такой крепкий и сильный, машете таким смешным молоточком, а парень жилы себе рвет?! – в недоумении смотрела на него девушка.

Тот виновато пожал своими мощными плечами и, разводя богатырскими руками в стороны, тихо проговорил:

– Так… это было его собственное желание!

– Да мало ли что они хотят! – возмутилась она, все еще не понимая, что тут происходит.

Степан немного помолчал, разглядывая её милое и строгое личико, а потом, как можно спокойнее, стал объяснять:

– Видите ли, Галина Михайловна, прежде чем стать таким сильным и крутым, как меня называют местные пацаны и девчонки, я тоже был таким худым и слабым.

– Вы?! – в недоумении переспросила она и вновь окинула кузнеца своим недоверчивым взглядом

– Да-да, – расплылся в улыбке Рогов, – именно таким дохленьким и слабеньким! А еще я часто болел в детстве. Были всякие там… осложнения, и врачи пророчили мне быть инвалидом на всю оставшуюся жизнь. А я вот взял и доказал им всем, что они ошибаются в своих диагнозах.

– Вы инвалидом?! – смотрела на него Галя, часто моргая, и никак не могла поверить услышанному.

– Да-да! – по-доброму отозвался кузнец. – Моя матушка плакала надо мной и возила меня по разным докторам! А я был послушным ребенком и пил все лекарства, которыми меня пичкали. А они были такими горькими и противными! Но я пил. А она плакала и молилась за меня. А потом я решил: хочу жить по-другому. Вот как этот паренек, – указал он рукой на Володю.