Влада Деново - Запрети мне

– Ларсен, прости, но я правда гей, – сказал я, рассматривая в близи его пушистые ресницы.

Холодные воздушные хлопья падали мне на лицо и сразу таяли. Я лежал, ощущая на себе приятную тяжесть его тела и улыбаясь, как умалишенный.

– Окей, ты гей, – задумчиво повторил Матс. – Но это не повод поливать тебя грязью за спиной. Так что я не зря сломал ему нос.

– Вы с Ильей подрались?

– Я не говорил, что мы дрались. Я просто сломал его нос.

– Что-то ты слишком горяч для северянина.

– Ты не первый, кто говорит мне это.

Он встал и помог подняться мне. И еще раз, точно видел впервые, осмотрел с головы до ног.

– Какой-то ты странный гей, – резюмировал он. – Я думал, геев видно сразу.

– Многих сложно подловить на этом, пока они не полезут тебе в штаны.

– Надеюсь, ты не собираешься…

– Успокойся, ты не в моем вкусе.

Матс на секунду замер и с чувством уязвленной гордости спросил:

– Я недостаточно привлекательный для тебя?

Я не мог не улыбнуться.

– Дело не в этом. Я убежденный актив, а ты, как я вижу, далеко не покладистый парень… Ларсен, у нас бы ничего не получилось потому, что мы не смогли бы договориться, кто кого будет трахать.

Он ошеломленно отвернулся. Я успел заметить смущение на его лице и усмехнулся про себя.

Остальное время мы шли молча. У арки, где наши пути расходились, Матс вдруг положил руки на мои плечи и уверенно проговорил:

– Я рад, что познакомился с таким сильным человеком как ты. Ты не стесняешься быть собой, но я знаю, как трудно отстаивать свою позицию в стране, где гомосексуализм считают болезнью и позором. Потому если тебе будет не кому поплакаться в жилетку, я всегда к твоим услугам.

Он исчез в темноте арки, а я еще долго стоял в желтом свете фонаря, засыпанный снегом. Я привык, что меня терпели, ненавидели, презирали, но не мог поверить в то, что кто-то захочет меня понять.

Ежегодный кинофестиваль молодых дарований в этот раз решено было провести в городке, располагавшимся в паре часов езды на автобусе. Я не собирался ехать, несмотря на то, что ехала вся группа. Но для филологов это было обязательным условием получения зачета по литературоведению.

В автобусе я разместился на последних двух сиденьях. Нужно было просто пережить этот день. Я включил музыку в наушниках на полную, но это уже не спасало: я начинал подсчитывать цветочки на обивке сиденья впереди.

Кто-то бесцеремонно потянул шнур и один из наушников выпал.

– Эй, спокойно, это всего лишь я, – Матс примирительно поднял руку. – Можно?

Он сел и откинулся в кресле. От него волнующе пахло терпким парфюмом.

– И ты здесь, – фыркнул я.

– Я будущий журналист, у меня нет выбора. А вот ты тут что забыл?

– Я же будущий филолог. Филология, киноискусство, концепт современной режиссуры и все такое.

– Ты филолог? Серьезно?

– В идеале переводчик, но все же…

Путешествие стало сущим адом для меня.

Я проклинал Матса за то, что выбрал место рядом со мной. Наши колени соприкасались, тепло его тела и запах сводили меня с ума. По истечению первого часа пути, Матс в привычной своей манере закатал рукава свитера. Я увидел голубоватые переплетения вен и вспомнил, что мужские руки, наравне с ямочками на пояснице, всегда были моим фетишем.

– Что-то не так? – заметил Матс. – Ты как-то странно смотришь на меня.

Я пожал плечами и отвернулся к окну.

В холле Дома искусств мы разделились по своим группам. Один сеанс показа короткометражки я выдержал стоически, все последующие я слушал треш из телефона до боли в ушах. Большое скопление людей создавало в моем маленьком отгороженном мире иллюзию, будто я сижу в закупоренной стеклянной банке с ограниченным запасом кислорода. Хотелось вскочить посреди показа и открыть настежь занавешенные окна.

Когда мы выдвинулись в обратный путь, уже стемнело. Все были вымучены сидением в душном зале и почти не разговаривали.

– Я заметил сегодня, что иногда ты как бы отстраняешься от всего, точно выпадаешь из реальности, – произнес Матс, когда свет в салоне погасили. – Это из-за постоянной усталости?

– ОКР. Обсессивно-компульсивное расстройство. Знаешь, что это? Это когда мозг не может справиться с проблемой, он заменяет ее на простые, легкие задачи, которые в состоянии решить. Я, к примеру, могу часами считать предметы, многие без конца моют руки или проверяют, не капает ли вода из крана. У меня это появилось после стресса из-за смерти родителей.

Не знаю, зачем я рассказал это ему.

– Понятно, – сказал Матс. – Это мешает тебе жить?

– Чаще всего нет, но иногда я бешусь на себя, когда не могу перестать думать о чем-то.

Например, о твоих руках с выступающими венами, добавил я про себя.

Спустя какое-то время автобус совсем затих, многие спали после раннего подъема и насыщенного дня. Я провожал взглядом огни за окном, когда на плечо мне опустилась голова Матса. Похоже, он тоже уснул в уютной темноте.

Я слегка двинул затекшим плечом, и он вдруг стал крениться в мою сторону, пока не лег на мои колени. Не веря своему счастью, я едва слышно вздохнул. Самым трудным в этой ситуации было удержать руки подальше от него. В конце концов, не в силах бороться с собой, я положил ладонь на его затылок. Которая плавно опустилась на шею. Я чувствовал, как под ней бьется пульс, мне хотелось запрокинуть его голову и прикоснуться губами в том самом месте на сонной артерии.

Ночами я иногда подрабатывал в баре – стоял за стойкой, разливал коктейли. Я был тем самым чуваком, который может повторить, сделать два по сто, плеснуть покрепче и тому подобное. Также в мои негласные обязанности входило выслушивание пьяных душеизлияний и вызывание такси для ужравшихся в хлам.

Время от времени меня пытались снять. Чаще изголодавшиеся фешенебельные бизнес-леди, но случались и парни «в теме». Видимо, обилие нескромных предложений вызывала моя нестандартная внешность. Или глаза: из-за приема таблеток мои зрачки были постоянно расширены, будто я был под чем-то.

– Хватит уже курить дурь на работе, – сказал мне админ. – Ты адекватный парень, но я не могу закрывать на это глаза.

Я в сотый раз пересказал историю про таблетки.

– Ааааа… Ну это… Типа извини. Тогда хотя бы надевай рубашку с воротником. А то тут мне один чел намекнул, чтобы я ему подсуетил твой номерок. Типа эта твоя татуха на шее ему покоя не дает. Ты, говорит, как шлюшка в ошейнике.

О, да я популярен, подумал я и ответил:

– Хорошо, постараюсь.

Было воскресенье, и после ночной смены я мог отоспаться. Этим я и собирался заняться, предварительно позавтракав. Пока я готовил бутерброды, бабушка мыла посуду.

– Пойду-ка я сегодня пройдусь по магазинам, – сообщила она. – На меня уже ни один свитер не налезает.