Антон Ивлев - TONUS. Поиск Эдема 2.0

Жил кот. Рыже-персиковый, пушистый, нечистокровный и с недостаточно смятым носом перс Степан. Практически ровесник наших с наташей отношений. Умный, чистоплотный, некапризный в плане еды, вернее жрал только корм Friskies. Хороший мальчик, ему повезло, кошки ему не требовались ― жена, после подростковых домогательств котёнка к её ногам, отрезала ему яйца. Позвонила мне на мобильник и буднично сообщила: ― «Я кота кастрировала. На столе его за ноги держала». Не думайте лишнего, всё произошло в ветклинике. Но я решил с изменами быть аккуратным. Красавец кот был членом нашей семьи, ненадоедливый, с очень умным выражением глаз. Неболевший и по-детски игривый кот всю свою, трагически оборвавшуюся, жизнь. Через полгода после развода, встретив бывшую жену, спросил, как Стёпа, догадываясь, каким будет ответ.

– Нет больше Стёпы, я его поцеловала в нос и усыпила.

Жил-был кот. Не стало кота. Ну не могу я растянуть это на пять страниц! Вот что значит, не хватает опыта в канализационной литературе. Будем учиться у гениев. Сергей Маниев, извини, ничего личного ― уважаю тебя за реальный вклад в современную литературу!

Мы решили «выполнить родительский долг» бизнес элиты ― познакомить, на тот момент единственную дочь, ей на тот момент ещё не было пяти лет ― с настоящим Санта Клаусом в Финляндии, в городке Рованиеми. Скажу, что игра стоит свеч! Если у родителей появляется возможность показать детям и себе северное чудо ― надо это осуществить! Деревня Санта Клауса это просто раскрученный туристический маршрут, хотя достаточно интересный и грамотно срежиссированный. Что заслуживает особого внимания, это, конечно, зоопарк, расположенный севернее полярного круга. Огромная территория, ухоженные звери ― белый медведь, россомахи, полярные волки и совы, много других представителей северной фауны. А если с морозом повезёт, увидите «северное сияние»! Фабрика голубоглазых хасок, катание на собачьих упряжках и снегоходах ― всё это вызывает восторг у детей и совершенно не лишние воспоминания, в дальнейшей жизни, о счастливом, беззаботном и радостном детстве, когда рядом мама, папа и Санта Клаус. В нашем случае, главное, что и папа, и мама ― вместе. Ещё не уехали мозги у глупой женщины.

Мне очень понравился небольшой, ухоженный европейский городок Рованиеми. Скучный, конечно, но уютный. Зима не пачкает город пескосоляными смесями, дороги и в городе, и на трассе ― кипенно-белые, лишь на перекрестках посыпаны гранитной крошкой. Спокойствие и неторопливость, черты, свойственные скандинавским странам и Прибалтике. Но здесь это выражено ярче. Интересно, чем живёт население в другое, не зимнее время года? Понравилось бродить по городу, автомобильного движения практически нет, зато туристов достаточно много. В центре города ― постоянно действующая ярмарка, можно прикупить поделки суомских мастеров ― олени, Санта Клаусы, вязаные джемперы, носки, варежки.

Мне рассказали историю о проявлении национальной гордости немцев. Как-то в городке поменяли таблички на домах с названиями улиц, продублировав финский язык только английским, хотя раньше был ещё немецкий. Немцы гордо развернулись и пропали, как туристы. Финны опомнились и восстановили «Status Quo». Но немцы не вернулись. Что тогда говорить о россиянах, лучше вздохнуть молча.

Обслуживание в барах с признаками прибалтийской псевдогордости. На вопрос, на английском, адресованном толстожопой молодой официантке, почему она не обслуживает на русском языке, а дело было на старый Новый год, 99% ― русские посетители, с деньгами в кармане, ответ был по-Задорновски «умён», на чавкающем английском, жуя жвачку:

– On principle! ― принципиально!?

Мой ответ максимально соответствовал вызову:

– Х*й тебе, а не чаевые! ― русский язык, тварь, сразу вспомнила!

Европейский шоппинг ― ещё действовали, в магазинах, рождественские скидки ― был омрачён плохим самочувствием жены, у неё начался токсикоз. Полоски теста она мне показала, когда мы вернулись из Финляндии домой и сухо прокомментировала:

– Поздравляю, ты снова будешь папой.

Именно так, без восклицательного знака, без эмоций. Я был на вершине счастья, но сухость резанула. Вот он, громкий звонок мне: «присмотрись к отношению жены к тебе!» Но, увы, я был слеп и глух. И патологически доверчив. Слава Богу, восприимчивой к чужим советам женщине, не подсказали сделать аборт!

Одно дело ― вспоминать и озвучивать какие-то моменты, этапы жизни. Другое дело, систематизируя прожитое, задумываться, где ошибка, точка невозврата? И тут происходит нечто, похожее на озарение. Повторю банальную строку из старой песни: «All You Need Is Love». Меня покинула любовь! Вернее ощущение любви. Не прошлая любовь тех прекрасных женщин, каждая из которых поделилась со мной, возможно, самой богатой ― духовной и эмоциональной ― частью, крупной частью своей жизни. Не псевдочувства существующей симпатичной, «понимающей» и, одновременно, нелюбящей жены ― матери двух красавиц дочек. Кстати, при расставании я ей сказал, не задумываясь: «…ты была удобной женой». Пустота в глубинах Души! Наступил, как оказалось, самый тяжёлый для меня период: я никого не любил, не был любим, а всё остальное ― следствие!.. Страшно поверить в произошедшее, но как точно я всё понял. Отсутствие любви лишает человека энергии. Исчез зарядник, такой необходимый мне в жизни аксессуар.

К православию я осознанно пришёл в зрелом возрасте. В одном из среднедевяностых годов я был в командировке ― по делам фирмы ― в Эстонии, Таллинне. Студентом, я неоднократно бывал в этом спокойном, уютном городке. В тот раз уже потребовалась виза. Я столкнулся с очередной ложью центральных TV каналов и СМИ России об отрицательно настроенных, по отношению к русским, прибалтах, поэтому старался в магазинах и барах, вначале, общаться по-английски. Зря! Мы, туристы, воспринимались рядовыми эстонцами, как один из источников дохода в небогатой стране, поэтому никакой русофобии я на себе не ощутил. Только дружелюбие и готовность к диалогу. В отличие от чешской и финской молодёжи по-наследству не прощающих вмешательство СССР в суверенную политику небольших стран.

В Старом городе я перешагнул порог небольшой православной церкви, находящейся в стороне от помпезного храма-дворца, который, раздражая местных католиков, находился напротив Дома Правительства. Малозаметная дверь в доме на узкой улочке. В маленькой церкви поразило многое: общая атмосфера, деревянные дощатые полы, намоленные иконы, ничего излишне золотого, вычурного, давящего на психику рядового прихожанина, характерного для российских церквей, особенно современных гигантских храмов-новоделов. Прихожане ― офицеры Российской Армии и их жёны, матери. В разгаре был вывод наших войск из Прибалтики. Люди лишались обжитых квартир, страны, которую любили. Впереди была неопределённость, и офицеры бывшей Советской Армии и их семьи обращались за помощью к Богу. В помещении церкви чувствовался эфир доброты. Молодой батюшка выслушал меня: я воспитывался в семье секретаря заводской партячейки, а семья, по линии отца ― староверы. Я находился в неизвестном положении. Был либо некрещённым, либо бабка ― мать отца ― могла тайно окрестить старообрядским ритуалом. Я исповедался, и меня крестили в православную веру. Помню, как, повернувшись к входу, открестился от других конфессий, после прошёл в алтарь. К тридцати годам я осознанно решился на крещение в православную веру и не жалею о месте данного таинства. Позже я побывал в различных храмах и в России, и за рубежом. В одном из старинных храмов, в областной глубинке, дважды был удостоин чести быть приглашённым батюшкой в алтарь. Я, чем мог, помогал небогатому сельскому приходу. Были и, так называемые знаки, знамения, но это ― личное.