Наталья Озерская - Никто не виноват

– Да, я его решил перейти пешком. Мне хотелось посмотреть на Неву. Был как раз полдень, и я слышал, как с Петропавловской крепости ударила пушка. Где-то еще в той стороне находится Эрмитаж, правильно?

– Ну да, примерно там. Как, достаточно информации?

– Вполне. Я как будто побывал на экскурсии, да еще с профессиональным гидом. Вы замечательно рассказываете! – Он опять улыбается.

«И улыбка у него на лице просто восхитительная, его серые глаза выразительные и очень красивые, а еще они какие-то бездонные. Боже, какой он красивый! – От такого созерцания ей трудно было сосредоточиться на разговоре. Она сердилась на себя за то, что так бесцеремонно пялилась на него, не в силах ничего с собой поделать, и от этого недовольно хмурилась. – Кажется, он догадывается, о чем я думаю».

– Наверное, сказывается моя профессиональная привычка. Я преподаватель русского языка и литературы в средней школе. Если не будет интересно на уроке, то и дисциплины от учеников не добьешься, уж это я точно знаю.

– Правда? Я думал, что вы еще студентка. На вид вам не больше двадцати. А вы уже сами преподаете, да еще такой сложный предмет. Давайте знакомиться?

«Вот пристал», – подумала она, глядя на молодого симпатичного мужчину, но вслух деликатно сказала:

– Думаю, это лишнее. Я уже собираюсь уходить, да и вам, наверное, пора.

Она видела, что его проницательные серые глаза внимательно разглядывают ее всю – от кончиков волос до туфель, и это ее почему-то ужасно волновало. Она сразу начала думать о том, достаточно ли хорошо выглядит или нет. И еще она боялась того, что он сейчас попрощается и уйдет. Но вместо этого он сказал:

– Я никуда не тороплюсь. Сегодня могу себе это позволить, потому что у меня законный выходной день. Майкл Стентон. – Улыбаясь, он протянул руку для пожатия.

– Элеонора Николаевна Воронцова. – Она тоже протягивает ему руку.

Когда их пальцы соприкоснулись, она почувствовала, как по ее телу пробежала странная, пьянящая дрожь. Она в смущении отдернула свою руку. «Наверное, электрический разряд», – промелькнула запоздалая мысль.

– Чудесное имя для такой прекрасной девушки. И какая знаменитая фамилия!

Девушка удивленно посмотрела на него, пожала плечами и примирительно сказала:

– Наверное, я вас сильно огорчу. Я никакого отношения не имею к представителям этой знаменитой фамилии.

– Почему вы решили, что я должен буду огорчиться по поводу вашей фамилии? Вовсе нет!

– Просто очень часто, услышав мою фамилию, начинают проводить аналогии с семейством графов Воронцовых.

– Я не стану этого делать. Вы разве уже закончили свои занятия живописью на сегодня? Нора! Вы позволите вас так называть?

– На сегодня вполне достаточно. А что касается моего имени, то это довольно необычная его интерпретация! Хотя, если вам так нравится… Знаете, так меня еще никто не называл.

– Скажите, а как вас называют?

– По-разному. Дома меня называют и Аля, и Элечка. Когда сердятся, то называют полным именем – Элеонора, друзья – Эллой.

– Неужели на вас можно сердиться? Вы производите впечатление послушной дочери, нет?

– Скорее разумной, у меня хватает ума не спорить со старшими и тем самым не создавать для себя и окружающих конфликтные ситуации. А вы ведь иностранец? Вы говорите с акцентом, хотя и едва заметным, – спросила она, продолжая складывать в сумку краски и мольберт.

– Да, я американец. Но должен вам сказать, что мои предки по линии мамы – русские. Мой прадед был офицером, он воевал вместе с Деникиным, а 21 февраля 1920 года на пароходе «Саратов» он отплыл вместе с женой из Новороссийска в Турцию. Кстати, вместе с ним на этом пароходе оказался и художник Билибин Иван Яковлевич. Там они и познакомились. Эмиграция сближает людей даже совсем, казалось бы, разных занятий.

– У вас русские предки? Это правда?

– Конечно! А почему вас это так удивляет? В Санкт-

Петербурге мои прадеды жили на Спасской улице, они занимали большую квартиру в бывшем доходном доме Кестнера.

– Сейчас это улица Рылеева.

– Я знаю. Я был там сегодня с утра. Посмотрел на дом, и отчего-то сжалось сердце. Тоска какая-то непонятно откуда навалилась.

Элеонора вдруг почувствовала нежность к этому совершенно незнакомому парню и решила его отвлечь от грустных мыслей, сменив тему разговора:

– А знаете, про художника Ивана Билибина я много читала. Он ведь вернулся в Россию из эмиграции в 1936 году и даже преподавал во Всероссийской академии художеств, здесь, у нас, тогда еще в Ленинграде. Он умер в блокаду, в 1942 году, и похоронен был в братской могиле. Он был талантливым художником и великолепно выполнял иллюстрации к русским народным сказкам, сказкам братьев Гримм, сказкам «Тысячи и одной ночи».

– Во Франции он оформлял декорации к балету Стравинского «Жар-птица» и к постановкам русских опер.

– Так, значит, ваш дед оказался в эмиграции в Турции?

– О нет! Тогда из-за наличия больных на борту пароход не высадил никого ни в Константинополе, ни на Кипре, а прибыл в Египет, где русские беженцы были помещены английскими властями в лагерь в Тель-эль-Кебире. Билибин остался в Каире, а прадед с женой уехал в том же 1920 году во Францию, где было много русских эмигрантов. Он удачно, то есть благополучно, устроился. Они не бедствовали с женой, даже стали преуспевать. Так что я иностранец только наполовину. Мама у меня русская, а отец – англичанин. Все бывшее у моих прадедов. Бывшая родина, бывшая жизнь и бывшие воспоминания.

– Грустно. – Она сочувственно посмотрела на Майкла и уже корила себя в душе за то, что была с ним так резка.

– Знаете, меня почему-то так тянуло сюда. Хотел увидеть дом, где жили мои прадеды, хотел увидеть Россию, подышать вашим воздухом.

– И как? Воздух другой, не такой, как у вас в Америке?

– Воздух родной. Как у Пушкина, помните? «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!» Хотя зачем я спрашиваю, вы же литературу преподаете! – Он засмеялся.

– Майкл, а вы очень хорошо говорите по-русски.

– Спасибо за комплимент! У нас дома все говорят по-русски, так было заведено. Мой русский прадед завещал помнить русский язык и Россию. И я, и мой брат, и сестра – все мы говорим по-русски.

– Майкл, вы здесь по делам?

– Да.

– А чем вы занимаетесь?

– Я финансист. Так что же мы здесь стоим на мосту? Давайте я вас провожу!

– До моего дома далеко. Нужно ехать на метро, правда, всего одну остановку. Хотите, пойдем пешком? Мы можем прогуляться с вами до станции метро «Гостиный двор» и потом свернуть на Садовую улицу. Ну? Решились?

– Да, я согласен! С вами я с удовольствием прогуляюсь! Для меня будет экскурсия по Невскому проспекту, и вы мне что-нибудь еще расскажете. Нора, только давайте я понесу вашу сумку. Не бойтесь, я с ней не убегу! Вы вполне можете мне довериться!