Евгений Гатальский - Сочувствую ее темным духам… 1–12

– С задом у нее совсем беда, – прокомментировал Саймон, туша очередной окурок в пепельнице.

Они с Майклом стояли на балконе, рассматривая цивилизованную Австралию двадцать первого века, чья цивилизация заканчивалась там, где начинался порог квартиры Майкла. Саймон не жаловался на условия жизни – в сравнении с его лачугой логово Майкла казалось ему пятизвездочным отелем, он искренне считал, что Майклу ничего менять в нем не надо. «Купить много дорогого и ненужного барахла для того, чтобы впечатлить людей, которых терпеть не можешь» – Саймон часто употреблял данную фразу, выражая свое презрение к желанию австралийцев максимизировать свой комфорт.

Майкл соглашался с вышесказанным – все, что хоть как-то сближало его с серым большинством обитателей Мельбурна, вызывало у него отвращение, так же, как и у Саймона. Он порой и сам не мог понять причины появления своего нонконформизма – их, как правило, Майкл обоснововывал сложным детством и отношениями с отчимом. Майкл не мог вообразить иных причин, которые вырабытавали бы у него столь стойкое неприятие ко вкусам большинства.

Потому-то Майкл сдружился с Саймоном за ту неделю, что Саймон проживал у него – их сблизило пренебрежительное отношение к ориентирам их ровесников, их потребительскому образу жизни, их стремлению к наживе за счет ошибок других, их зависимости от социальных сетей, их глупой мании выкладывать свои фотографии, подкрепленные цитатами различных знаменитостей. «Ты пытаешься показать свою индивидуальность, играя по общепринятым правилам, соблюдая устаканившиеся каноны – какая же ты к черту индивидуальность?» – как-то раз сказал Саймон.

– Ребекка была такой же, – сказал Майкл, когда Саймон вновь принялся обсуждать массовую зависимость от соцсетей.

– Ребекка?

– Моя бывшая, – пояснил Майкл. – Ни минуты не проходило без этих дотошных селфи. Все, что фотографировала, все и выкладывала – рекламные щиты, вывески магазинов, фуагру, вонючие устрицы, круглые подносы, светодиодные лампы, мой мотоцикл… Черт, да у нее с мотоциклом больше фотографий, чем с мной – такое ощущение, что встречалась она не со мной, а с ним.

– А так оно было, – сказал Саймон, оторвав взгляд от женщины, когда она перестала заниматься йогой. – Не ты доставлял ей острые ощущения, а твой конь.

– Спасибо, утешил, – буркнул Майкл.

– Под конем я мог иметь в виду кое-что другое, – уточнил Саймон. – Кстати, – он резко развернулся к Майклу, – ты ее трахал?

– Было дело, – ответил тот, слегка понурившись.

– Надо бы ей продать наш квебрахин – по старой схеме, – призадумался Саймон. – Она учится в университете?

– Учится, – ответил Майкл. – У нее куча разных подруг, и как я понял, среди них есть эта Грайсберг, так что тебе будет где развернуться.

От таких перспектив лицо Саймона озарилось похотливой улыбкой.

– Тебя кроме секса ничто другое не интересует? – спросил Майкл.

– Не интересует, – ответил Саймон. – Особенно, когда ты вынужден ходить на голодном пайке целую неделю… Скорее бы папаша Тайгера замял это дело.

– А ты уверен, что ему это надо? – в который раз спросил Майкл.

– Уверен, – в который раз ответил Саймон. – Он думает, что когда мы попадемся копам, мы выдадим его сыночка. Это, конечно, низко и подло, мы так никогда не поступим – да. Но на наше счастье папаша Тайгера об этом не знает…

Майкл и Саймон покинули балкон и направились к холодильнику. Печально вздохнули при виде говяжьих консервов – все, что осталось от привезенных Клодом запасов пропитания.

– Клод хоть передвигаться может, – удрученно говорил Саймон, каждый раз проходя мимо пустого холодильника.

Что правда, то правда. Клод свободно разгуливает по Мельбурну, несмотря на донос в свою сторону. «На меня у них ничего нет» – постоянно повторял он. Майкла удивляло, что такой безбашенный отморозок как Саймон отсиживается в его квартире, когда идет преследование, в то время как кажущийся более благоразумным Клод свободно передвигается по городу. «Не в безбашенности дело, – говорил Саймон, – а в здравом, мать его, смысле! Надо хотя бы притворится, что это преследование нас беспокоит. Некоторые правила стоит соблюдать».

У Майкла были свои мысли на этот счет. Клод никогда не слыл сорвиголовой, и тупым не казался – разве что, немного поверхностным. Майкла удивляло, что Клод не отсиживался в отцовском доме, который, к слову, так же, как и квартира Майкла, не был упомянут Страйксом. Он делился своими подозрениями с Саймоном, но тот всякий раз махал рукой и бросался фразами наподобие: «Славный малый, но где-то его клинит» или же: «Был бы у меня богатый папаша, я бы тоже рассекал на „Ауди“, и плевать я хотел на все эти преследования» (с данной формулировкой Майкл не мог не согласиться, поскольку любое критичное упоминание о его отчиме ничего, кроме согласия, вызвать не могло).

Майкл пытался поговорить с Клодом о семейном ужине, который они обещали устроить для матери, но Клод редко появлялся в квартире Майкла, а если и появлялся, то только для того, чтобы доставить провизию или упрекнуть их в излишней осторожности в отношении преследования.

– Вопрос о Страйксе заранее решен, – говорил Клод. – Вы же об этом знаете. Но при этом проводите майские деньки, запервшись в этом, извини меня, Майк, клоповнике, вместо того, чтобы гулять напропалую.

Но вопреки словам Клода никаких вестей от Тайгера не было. Майкл не был уверен в том, что «вопрос о Страйксе заранее решен». «Может, вопрос уже решен, просто Тайгер все еще обижается из-за толстухи, перебравшей с возбудителем?» – шутил Саймон по этому поводу. Майкл не мог однозначно ко всему этому относиться – либо он сильно переживал из-за этого, либо чувствовал излишнее равнодушие.

Попытка взлома дома отчима, расставание с девушкой, тяжелый разговор с матерью, засада Страйкса, доступный секс с полуживой студенткой, заточение в собственной квартире – Майкл считал прошедшую неделю слишком богатой на события. Он стал ощущать ежедневные перепады настроения. Он либо смеялся над остротами Саймона, либо делал вид, что ему смешно. Он либо заводил беседу, либо молча сидел в задумчивости. Майкл полагал, что Саймон догадывается о его переживаниях, но тот делал вид, что все идет как надо. «Либо просто Клод сказал ему о болезни матери» – предполагал Майкл, который не хотел обсуждать эту тему ни с кем, кроме самого Клода, поймать на разговор которого было непросто.

Майкл планировал позвонить Клоду, чтобы обсудить семейный ужин, но Саймон уже набирал его номер:

– Надо припахать нашего плейбоя, я готов съесть эту Хлою, или как там ее звали, – сказал он Майклу. – Помнишь ту пышку, которую Тайгер не смог трах…