Мариус Габриэль - Седьмая луна

– Может быть, так будет лучше, – сухо ответила Сакура. – Во всяком случае, это избавит меня от лишних страданий, а его – от несчастной судьбы наркомана и преступника.

Фрэнсин подошла к окну и долго смотрела на падающий снег.

– Я могла бы заплатить за тебя, Сакура, – наконец сказала она, когда пауза слишком затянулась. – Но ты так и не смогла доказать, что являешься моей дочерью, а я – твоей матерью. Кроме того, я до сих пор не уверена, что мои деньги могут спасти тебя или твоего сына.

Сакура окинула ее испепеляющим взглядом мокрых от слез глаз:

– Не понимаю, почему вы не оставили на ребенке хоть какой-то метки?

– Метки? – изумленно переспросила Фрэнсин. – Что ты имеешь в виду?

– Когда вы решили оставить дочь в той деревне, вы не могли не понимать, что отыскать ее после войны будет очень сложно. Почему вы не оставили на ее теле хоть какой-то метки, которая помогла бы вам в будущем найти дочь? Я бы на вашем месте так и сделала. Ведь это же так просто. Например, небольшой шрам под мышкой, на голове или в каком-нибудь другом месте.

– Как метят домашний скот? – грустно улыбнулась Фрэнсин. – Нет, Сакура, боюсь, я не такая практичная, как ты. Мне даже в голову не пришло пометить ребенка каким-нибудь клеймом. Кстати, а ты сама пометила своего Луиса?

– Нет, но передо мной тогда не стояла угроза навсегда потерять его.

– Но ведь и я не думала, что могу потерять свою дочь.

– Ну ладно, миссис Лоуренс, вы заплатите за меня? – перешла к делу Сакура.

Фрэнсин пожала плечами.

– Сакура, послушай меня, дорогая. Сейчас многие люди знают, что за последние годы я скопила большой капитал, и они пишут мне каждый божий день с просьбой оказать им финансовую помощь. Ежедневно я получаю письма со всех концов планеты. Пишут люди, у которых заболел ребенок и его не на что лечить, пишут бедные старики, которым не хватает пенсии, чтобы прожить, пишут инвалиды, многодетные матери и так далее и тому подобное. Пишут даже заключенные из тюрем и преступники, которые не могут рассчитаться со своими долгами. Причем я хорошо знаю, что многие из них действительно пишут правду и на самом деле нуждаются в помощи, но я просто не в состоянии помочь всем.

– И вы никому не помогаете? – изумилась Сакура.

– Помогаю, но не всем и не всегда.

Сакура поджала губы и обиженно взглянула на Фрэнсин:

– Так почему же вы не хотите помочь мне?

– Прежде всего потому, что твоя манера просить о помощи показалась мне чересчур нахальной. Точнее сказать, она оставляет желать лучшего.

– Вы это серьезно? – Сакура удивленно посмотрела на нее. – А вы что, хотели, чтобы я бухнулась перед вами на колени и слезно умоляла о помощи?

– Нет, я хотела вовсе не этого, – поправила ее Фрэнсин.

– Фрэнсин, я никогда не врала вам. Все, что я рассказала, – чистая правда. Конечно, я могла бы придумать, что помню ваше лицо, ваш голое или манеру поведения, я могла бы просто-напросто броситься вам на шею и с диким криком «Мамочка, наконец-то я отыскала тебя!» обслюнявить с головы до ног. Но я этого не сделала.

– Почему же ты этого не сделала?

– Понимаете, я многому научилась за свою нелегкую жизнь, но так и не научилась врать.

– Даже ради спасения своего ребенка?

– Я просто не умею этого делать, а когда пытаюсь, то все сразу обнаруживают, что я лгу. Конечно, я прекрасно понимаю, что вы считаете меня превосходной актрисой, великолепно играющей свою роль, чтобы заполучить ваши миллионы, но на самом деле это далеко не так. Я не могу притворяться и лгать.

– Если бы ты пришла ко мне до того, как все это случилось, – задумчиво сказала Фрэнсин, – это было бы совсем другое дело. А ты пришла за деньгами.

– Если бы этого не случилось, – так же задумчиво ответила Сакура, – я ни за что на свете не обратилась бы к вам за помощью.

Фрэнсин хмыкнула:

– Ну что ж, по крайней мере, откровенно. Вот сейчас я тебе верю.

– Когда я впервые поняла, что вы можете быть моей матерью, – продолжала Сакура, – я наконец-то сообразила, почему моя жизнь пошла вкривь и вкось. Я поняла, почему меня воспитывали чужие люди, почему окружали одни волки и вообще вся моя жизнь развивалась по волчьим законам. Моя первая реакция была – возненавидеть вас, презирать до конца жизни и никогда не искать с вами встречи.

Фрэнсин затаила дыхание и слушала собеседницу.

– И ты еще надеешься, что после этих слов у меня появится желание помочь тебе? – изумленно спросила она.

– Если вы поможете мне, я сделаю все, чтобы забыть прежние обиды и начать все с нуля. Кроме того, я обещаю, что познакомлю вас с Луисом.

– Как это мило с твоей стороны, – сказала Фрэнсин с холодной иронией в голосе.

Но Сакуру это нисколько не смутило.

– Я еще раз повторяю, Фрэнсин, что никогда не врала вам и не собираюсь этого делать впредь. Вы сказали, что хотите знать правду, и я изложила вам ее.

– Да, но это твоя правда, – ехидно усмехнулась Фрэнсин.

– И ваша тоже. Я могу заглянуть в вашу душу, хотя и понимаю, что вы не в состоянии видеть мою. Вероятно, вы уже утратили эту способность. Я вижу, что уже много лет вы медленно губите себя душевными сомнениями. Семьсот тысяч долларов смогут вернуть вам прежнее спокойствие и уверенность в себе. Неужели это так дорого за бесценный дар душевного комфорта?

Фрэнсин пристально посмотрела на Сакуру и хитро ухмыльнулась:

– Не думала, что можно быть такой красноречивой, если хочешь добыть денег.

– Так получилось, Фрэнсин, что ваша жизнь оказалась намного легче моей. – Сакура посмотрела на нее с чувством странного превосходства. – Мне с раннего детства приходилось совершать поступки, которые доставляли мне боль, которых я стыдилась, которые унижали меня, превращая в рабыню гнусных людей. В конце концов, они чуть было не погубили меня, но меня спасли природный оптимизм и божественное провидение. Но при этом я никогда не забывала, что вы бросили меня в джунглях прежде всего для того, чтобы спасти собственную жизнь.

– Это не совсем так, Сакура, – глухо ответила Фрэнсин, стараясь не встречаться с ней взглядом, так как в словах Сакуры, как ни печально, была частица горькой правды.

– Так вот, я не пришла к вам раньше потому, что в этом не было необходимости, а сейчас такая необходимость, к сожалению, возникла. – Сакура прокашлялась. – Мой ребенок ни в чем не виноват, и сейчас его жизнь в ваших руках. Только у вас есть реальная возможность спасти его.

– А что, если в конце концов обнаружится, что ты не моя дочь?

– Я верну вам ваши деньги, – без колебаний ответила Сакура. – Верну все до последнего цента.

– Каким образом?

– Буду работать не покладая рук. Буду делать все, что угодно. Вы не знаете меня, Фрэнсин, не знаете моих способностей. – Она сжала кулаки и ударила ими по коленям. – Я буду вашей рабыней, если захотите. На всю оставшуюся жизнь.