Мариус Габриэль - Седьмая луна

Фрэнсин растерянно хлопала глазами.

– Почему ты так уверен? – наконец прошептала она, ощутив резкую боль в сердце.

Клайв грустно посмотрел на нее:

– Фрэнсин, она сейчас выглядит точно так же, как и ты, когда я впервые тебя увидел и влюбился. Если помнишь, это было двадцать восемь лет назад.

Фрэнсин озадаченно смотрела на него, не зная, как реагировать на эти слова. Она ждала от него чего угодно, но только не этого. И теперь испытала настоящий шок.

– Ладно, не буду спорить. Пойдем выпьем чего-нибудь.

Они сидели на террасе, обласканные последними лучами опускающегося за высокие крыши небоскребов солнца.

– Я просто не могу в это поверять, – произнес Клайв, устремив взгляд в безоблачное небо. – Это какое-то чудо. Она так похожа на тебя, что дух захватывает. Кстати, взгляни, я не случайно прихватил с собой вот это. – Он протянул ей старую черно-белую фотографию, на которой они были изображены на фоне отеля «Рафлз».

Она сразу вспомнила, тот повод, по которому они снялись тогда, – новогодний вечер 1941 года.

Фрэнсин долго смотрела на себя, и вдруг ее охватило трепетное чувство – они и вправду были похожи! У Сакуры был такой же рисунок губ, такие же глаза, овал лица, и вообще трудно было отделаться от впечатления, что на фотографии изображена женщина, удивительно напоминающая опекаемую ими Сакуру. Она молча протянула фотографию Клэю.

– Господи Иисусе! – воскликнул тот, пораженный увиденным.

– Ты хранил ее все эти годы? – тихо спросила она Клайва, проглотив подступивший к горлу горький комок.

– У меня есть и другие фотографии, но только на этой ты изображена в тот момент, когда я впервые тебя увидел. – Он пристально посмотрел на Фрэнсин. – И именно так выглядит сейчас Сакура. Фрэнсин, я с самого начала был настроен скептически, но сейчас ощущаю себя как апостол Павел по дороге в Дамаск. Она рассказала мне о своем сне, о тех жутких черепах и даже вспомнила, что один из них, принадлежащий японскому солдату, и стал причиной трагедии. Конечно, это не так уж много для четырехлетнего ребенка, но все, что она говорит, удивительным образом совпадает с тем, что мы уже знаем, что видели собственными глазами. – Клайв стал загибать пальцы, перечисляя совпадения. – Во-первых, японцы казнили несколько человек за какую-то провинность. Во-вторых, группа местных парней решила отомстить и убила японского солдата, а его голову они принесли в деревню в качестве военного трофея. В-третьих, японцы вернулись в деревню, учинили обыск, отыскали засушенную голову соотечественника и устроили резню. – Клайв замолчал и выжидающе посмотрел на Фрэнсин. – Ты сама видишь, что она правильно восстановила ход событий. Ты согласна со мной?

– Да.

– Помнишь, как мы впервые появились в деревне, когда затонуло наше суденышко? Помнишь, как мы ужаснулись, увидев там трупы?

– Да, помню.

– А вскоре после окончания войны мы вновь вернулись в ту деревню, и нам сообщили, что после нашего ухода туда пришли японцы и уничтожили всех жителей, потому что кто-то из них убил их часового. Это полностью соответствует тому, что рассказала нам Сакура. Фрэнсин, ведь это случилось вскоре после того, как мы ушли из деревни. Речь может идти о нескольких днях или неделях.

Фрэнсин долго молчала, крепко сжав губы.

– Клайв, а почему ты не допускаешь мысли, что она могла прочитать об этом в газетах? Или просто угадать последовательность событий? – задумчиво спросила она.

– Нет, Фрэнсин, она не может знать деталей тех событий, – решительно покачал головой Клайв. – Разумеется, газеты сообщали о массовых казнях местных жителей в Сараваке, но никаких достоверных подробностей при этом не приводилось, Никто из журналистов, к примеру, не писал о смерти того японского солдата, из-за которого и устроили резню. Они писали только о том, что ты оставила девочку на попечение племени ибан, а потом их всех убили, вот и все.

– Откуда тебе это известно? – удивилась Фрэнсин.

– Я собирал все публикации о тебе, появлявшиеся после 1954 года. – Он внимательно посмотрел на нее. – Я до сих пор плачу тем агентствам, которые собирают для меня всю информацию, имеющую к тебе отношение.

– Зачем ты это делаешь?

– Потому что ты не желаешь общаться со мной и за все эти годы не написала ни одного письма. Вот я и решил следить за твоей жизнью с помощью информационных агентств и газетных публикаций.

– Боже мой, Клайв, – потрясенно выдохнула Фрэнсин.

– Так вот, – перебил он ее, – Сакура просто не могла узнать о таких подробностях. Думаю, у нее появляются некоторые проблески памяти. Неужели ты до сих пор сомневаешься, что это действительно Рут?

– Я давно уже об этом догадывалась, но сомнения всегда брали верх, – откровенно призналась она.

– А как же твое материнское чутье? – продолжал допытываться Клайв. – Неужели оно не подсказало тебе, что твоя дочь жива? Неужели ты все еще надеешься, что в один прекрасный день к тебе с небес спустится добрый ангел и шепнет в ухо слово истины? Ведь и так все ясно. У нее та же группа крови, тот же возраст, те же черты лица и фигура, тот же голос, даже твое несносное упрямство.

Фрэнсин грустно улыбнулась и пожала ему руку.

– Клайв, ты, вероятно, приехал сюда, чтобы открыть мне глаза, но в результате сам открыл для себя что-то новое.

– Да, черт возьми! – воскликнул он. – Я действительно осознал одну простую истину: Сакуру надо спасать! Конечно, я не такой богатый человек, как ты, но тем не менее готов помочь тебе собрать нужную сумму.

– Сумму? – удивленно переспросила она.

– Нам нужно собрать шестьсот восемьдесят тысяч долларов, а это немалые деньги.

– Эти деньги не имеют к тебе никакого отношения! – Она упрямо поджала губы.

– Ошибаешься! – горячо возразил Клайв. – Я всегда любил Рут и готов был пожертвовать ради нее даже жизнью. А сейчас я в состоянии собрать по меньшей мере четыреста тысяч долларов наличными.

– Это твоя пенсионная заначка на старость? – догадалась Фрэнсин.

– Ничего страшного, – равнодушно пожал он плечами, – поработаю еще пару лет.

– Дорогой Клайв, – сухо заметила Фрэнсин, – никто не требует от тебя такой жертвы.

– Это не жертва, это просто желание помочь тебе.

– Своей скромной пенсией?

– Фрэнсин, мне уже за пятьдесят. Всю жизнь я любил одну-единственную женщину, которая выбросила меня из своей жизни, как использованную салфетку. Но я на нее не в обиде. Более того, всю жизнь я любил только одного ребенка, которого тоже потерял. Сейчас у меня нет никого, о ком можно было бы беспокоиться или заботиться. Если я уйду на пенсию, то еще пару десятков лет буду наблюдать за закатом солнца и бесцельно проживать отпущенные мне судьбой годы. Не очень-то захватывающая перспектива, должен тебе сказать. А тут вдруг произошло событие, которое, как комета, озарило мою нынешнюю жизнь. Это же настоящий подарок судьбы, о котором я мог только мечтать! По какой-то неизвестной для меня причине совершилось чудо, и я получил возможность исправить некоторые ошибки молодости. И при чем тут деньги, скажи на милость? Какое они имеют значение?