Вера и Марина Воробей - Давай уйдем вместе

Набирая Пашин номер, Каркуша чувствовала, что в любую секунду может отключиться, но она жестко приказала себе: не сметь!

– Паша! – Катя лежала на полу, прижимая к уху трубку. Никакой боли она не чувствовала. Нигл не обманул их. – Паша, я умираю! Приезжай! Я правда умираю.

– Катька! Ты где? – Паша кричал так громко, что у Каркуши зазвенело в ушах. – Не молчи! Назови адрес! Куда я должен приехать?

– Беломорская, сорок шесть, квартира девять, – выдавила из себя Каркуша и выронила из рук трубку.

– Я вызову «скорую», – кричал Паша. – Катя! Ты меня слышишь? Катя, не молчи! Я уже еду!

Но Каркуша уже не слышала его.

– И знаете, что я вам скажу, мамаша. – Доктор снял очки, положил их на стол. – В кармане вашей дочери мы нашли вот это. – Он выдвинул ящик стола, достал оттуда завернутые в клочок туалетной бумаги таблетки.

– Это те самые? – Светлана Николаевна комкала в руках мокрый от слез платок.

– Да. Именно этими таблетками ваша дочь и ее подруга… Я не знаю, как они попали к ней в карман, но если бы девочки приняли и эти таблетки, нам бы уже ничего не удалось сделать… Это была бы смертельная доза.

– Я могу увидеть свою дочь, доктор?

– Не раньше, чем через неделю. В реанимацию родственникам нельзя.

– Скажите. – Светлана Николаевна перевела дыхание. – А Катя… Она в сознании?

– Уже да. – Доктор встал. – Но вам все равно туда нельзя.

– В общем, слушай. – Паша держал Катины руки в своих. – Достал я этого вашего Нигла!

– Да ты что! Как же тебе удалось?

– Долго объяснять, да и ты все равно не поймешь. – Он улыбнулся. – Вот ты, к примеру, знаешь, что такое служба доменных имен?

– Нет, – замотала головой Каркуша.

– Тогда о чем с тобой разговаривать! Короче, я взломал его почтовый ящик и сразу понял, что имею дело с клиническим психом.

– Слушай, – перебила Каркуша. – А как же он смог описать мою внешность? Помнишь, я тебе рассказывала?

– Элементарно, – пожал плечами Паша. – Вспомни, ты кому-нибудь посылала свою фотографию?

– Да, одной девчонке из летнего лагеря. Но это бог знает когда было.

– А почтовый ящик давно чистила?

– Давно, – опустила голову Каркуша. – Ты хочешь сказать, что он взломал мой почтовый ящик?

– Это не так сложно, как тебе кажется, – снисходительно улыбнулся Паша. – В общем, на вашего Нигла завели уголовное дело, и сейчас он находится на психиатрической экспертизе. Вряд ли, конечно, его посадят. Скорее всего, признают невменяемым и отправят в психушку на принудительное лечение.

– Ну ты, Пашка, даешь! – восхищенно выдохнула Каркуша.

– Стараюсь, – скромно опустил глаза парень.

Каркуша познакомилась с Пашей давно. Он учился во ВГИКе на оператора и однажды даже сделал Катин портрет, который потом напечатали на обложке молодежного журнала. Сейчас Каркуша смотрела на Пашу и с удивлением думала: «Как же я могла наделать столько глупостей, когда все это время в одном городе со мной жил этот человек? И почему о самых преданных и надежных друзьях мы вспоминаем лишь в минуты смертельной опасности?»

– Паш. – Катя провела рукой по его щеке. – А что врачи говорят? Долго они меня еще тут продержат?

– Недели две, – вздохнул Паша.

– Но я же отлично себя чувствую! – заканючила Каркуша. – Целый месяц провалялась и еще две недели, что ли?

– А ты как думала! Не будешь в следующий раз глотать всякую гадость…

В эту секунду дверь приоткрылась и в палату заглянула Светлана Николаевна.

– Ой, Пашенька! – обрадовалась она. – А я так спешила, думала, Катя тут лежит одна, скучает… Да, пока не забыла! – Мама поставила на табуретку тяжелую сумку. – Вчера вечером Люся Черепахина звонила.

Услышав имя одноклассницы, Каркуша напряглась. А ведь она совсем забыла о том злополучном письме.

– Так вот. – Светлана Николаевна принялась заставлять тумбочку всевозможными банками, свертками и разноцветными шелестящими пакетиками. – Она сказала, что Фишкина прижали к стенке и он во всем признался, а что на тебя и так никто не подумал. – Мама наморщила лоб. – Да, кажется, так она и сказала: на тебя и так никто не подумал. Уж не знаю, что там у вас произошло…

– Зато я знаю. – Каркуша так и светилась от счастья.

– Так, – по-деловому заговорила мама. – Значит, тут сок, в термосе бульон, а здесь курага и чипсы… Ты же просила.

– Мам, чипсы оставь, а все остальное забери, – потребовала Каркуша. – У меня холодильник забит продуктами, дверца уже не закрывается.

– Ничего, – улыбнулась мама. – Варю угостишь, кстати, как она себя чувствует?

– Нормально, – вздохнула Катя. – Варьку, между прочим, в среду уже выписывают, а мне еще целых две недели тут валяться…

– А вот и нет! – загадочно улыбнулась Светлана Николаевна. – Я только что разговаривала с Александром Викторовичем…

– Ну? – Каркуша аж подскочила. – Что он сказал?

– Сказал, что у тебя хорошие анализы и вообще ты у нас, оказывается, круто пошла на поправку. Короче, это еще не точно, но, возможно, уже в эту пятницу тебя начнут готовить к выписке!

– Ура! – захлопала в ладоши Катя.

– А мы с папой как раз вчера закончили ремонт в твоей комнате, – с гордостью объявила мама.

– Помирились? – Каркуша кинулась маме на шею. – Ну вот, я же говорила, что все у вас будет хорошо.

– Теперь у всех у нас все будет хорошо. – Светлана Николаевна крепко прижала к себе дочь. – Правда, Паша?

А Каркуша подумала: «Неужели для того, чтобы научиться ценить и дорожить жизнью, нужно очутиться на самом ее краю?»

День выдался неприветливый и хмурый. Под стать погоде было и настроение. Даже умываться ей сегодня не хотелось. Так и слонялась она по квартире неумытая и непричесанная. Поэтому звонок в дверь застал ее врасплох.

На пороге стоял приземистый плечистый парень.

– Вы Тополян Светлана Ашотовна? – спросил он, протягивая Свете какую-то квитанцию.

– Да, – ответила она.

– Тогда распишитесь в получении, – сказал парень и сунул в руку девушке карандаш.

– А что это? – спросила Света.

Ей казалось, что парень смотрит на нее как-то чересчур пристально или даже с осуждением. Конечно, ведь она даже не провела сегодня по волосам расческой. Как же еще должен смотреть на нее парень?

– На ваше имя пришла ценная бандероль с доставкой на дом. Распишитесь в получении, – с раздражением, как показалось Свете, повторил парень.

– А где же она? – Тополян с удивлением отметила про себя, что руки парня пусты.

Но, может быть, бандероль настолько мала, что уместилась в кармане его куртки? Света уже приложила квитанцию к косяку, чтобы черкнуть на ней свою подпись, как вдруг перед самыми глазами девушки что-то промелькнуло, а в следующую секунду она почувствовала острую, совершенно нестерпимую боль в солнечном сплетении. Издав слабый вздох, Света, обхватив руками живот, согнулась пополам.