Наталия Рощина - Цена желания

– А чем занимается твой любимый?

– Он не последний человек в какой-то набирающей обороты фирме, – с гордостью произнесла Алиса. – Думаю, что у него большое будущее.

– Понятно. Можно спросить: во что твой любимый был одет? – Марина резко сменила тему, пристально посмотрела на подругу, надеясь, что ее ответ рассеет все сомнения.

– В черную дутую куртку, серый свитер с высоким воротом, без шапки.

– Он блондин или брюнет?

– Голубоглазый брюнет – сочетание, сводящее меня с ума. – Алиса не могла сдержать улыбку.

– Он высокий, стройный?

– Да и, кажется, следит за собой, но без самовлюбленности. Мужчина, который от природы обладает необыкновенной красотой. Он неприлично красив, ты бы его видела! От одной походки можно сойти с ума. – Алиса в восхищении закатила глаза и вздохнула. Она не заметила, что вопросов было задано слишком много для такой нелюбопытной всегда Марины. Для Марины, которая обычно слушает все безмолвно, стараясь не пропустить ни единого ее слова, не беря инициативу в разговоре в свои руки. А сегодня подруга была внимательна и немного напряжена, но Алиса лишь подумала, что Марина просто немного ревнует. Ревнует, как всегда. – Если бы ты его увидела, то точно поняла бы меня. Ты бы поняла, что пройти мимо такого мужчины я не смогла!

«Тогда я точно видела его», – подумала Марина и снова почувствовала, как заколотилось сердце. Оно предвещало неприятное, неожиданное развитие событий, если она сейчас отважится сказать то, что подозревает. Но Алиса выглядела такой счастливой, что у Марины язык не повернулся делать разоблачения. Она не смогла в тот же миг развеять все иллюзии влюбленной подруги. Марина не могла определиться с тем, честно или подло она поступает, но ничего не произнесла в ответ на восторженные излияния подруги.

Проводив Алису, Марина приняла горячий душ и легла в постель. Ей было неуютно лежать здесь, где недавно подруга занималась любовью. Новая постель, никаких признаков того, что совсем недавно здесь происходило таинство взаимного обладания, но что-то неуловимое летало в воздухе, лишая Марину покоя. Она долго не могла уснуть, думая о том, что ее подруга жестоко обманывается насчет своего любимого. Не зная, что он говорит Ляльке, какие клятвы произносит, Марина негодовала. Что бы он ни говорил, надо было начать с главного – Вадим женат, у него такая замечательная жена, маленький ребенок и, если он действительно влюблен в Ляльку, то Алисе предстоит разрушить семью, лишить сына отца. Понравится ли ей такая перспектива? Другой вариант – он ничего не желает менять в своей жизни и только добавляет немного адреналина, остроты к повседневному существованию. Марина не знала, что лучше – обе перспективы не вязались с тем, что думала о происходящем Алиса.

«Бедная Лялька, почему ей так не везет в жизни? Ведь не складывается у нее так, как она того хочет, – ворочаясь с бока на бок, думала Марина. – Получается, что красота – еще не гарантия счастья. Это шанс. Кому-то удается использовать его, кто-то остается ни с чем. Кому из нас легче: мне, не ощущающей любовной лихорадки, или ей, постоянно попадающей в водоворот страстей и остающейся ни с чем. Я ни с чем, она ни с чем… Неправильно это».

Марина не находила себе места от неожиданного открытия. Она долго не могла уснуть и не заметила, как веки все-таки сомкнулись. Среди ночи она проснулась от непонятного ощущения: ей было трудно дышать, тело горело, голова раскалывалась. Едва найдя в себе силы подняться, девушка включила свет, подошла к буфету и достала из маленького внутреннего ящика термометр. Глаза высверливала невыносимая боль, Марина едва дошла обратно до дивана. Столбик ртути поднялся намного выше обычного – за тридцать восемь. Она заболела. Промерзла, перенервничала и получила то, что заслужила. Скорее всего – это лихорадка мятущейся совести…

Марина снова попала во власть ощущений, которые пришлось пережить в воскресенье. Она даже забыла, что на другом конце провода подруга ждет ответа. Она закрыла ладонью трубку, чтобы Алиса не слышала, как она тяжело дышит. Ей казалось, что в груди что-то сдавливает и мешает нормальному дыханию.

– Алло, Маринка, ты простишь меня? Мое невнимание не оправдывает никакая любовь. Я не должна была выставлять тебя на улицу. Я знаю, что ты обиделась. Ты никогда в этом не признаешься, но я сама догадываюсь. Прости, пожалуйста. – Алиса замерла у телефона, вслушиваясь в легкое потрескивание на линии. – Я хочу проведать тебя. Разреши и я пойму, что ты не сердишься.

– Я не сержусь, но приходить не надо.

– Ничего не понимаю. За все время нашей дружбы – это первый случай, когда ты отвергаешь мое общество. Только не говори, что все дело в температуре и ты боишься заразить меня.

– Хорошо, не буду.

– Тогда в чем, скажи?!

– Может быть, я отвечу, но только не сейчас. – Марина была на грани срыва. Она едва владела собой и, преодолевая головную боль и вялость в теле, продолжала разговор. – Лялька, не устраивай мне допрос.

– Допрос устроила ты вчера, насколько я припоминаю. Твое любопытство показалось мне настолько необычным, как и сегодняшнее отшельничество, – настаивала Алиса. Она разозлилась оттого, что совершенно не понимала, что происходит с ее всегда такой предсказуемой подружкой.

– Ляля, я едва ворочаю языком. Давай отложим разговор до лучших времен.

– Конечно, извини. Извини за настырность, дорогая. Выздоравливай. Звони в любое время, а утром мама приготовит тебе что-нибудь легкое на завтрак. Ее-то ты, надеюсь, пустишь в свою обитель?

– Впущу. – Марина вытерла мелкие капли пота со лба: лекарства начали действовать. – Спасибо, что позвонила. До встречи.

– На всякий случай говорю – до завтра.

– Пока. – Марина положила трубку и облегченно вздохнула.

Алиса осталась стоять с трубкой в руке. Софья Львовна заглянула на кухню и услышала размеренные звуки телефонных гудков.

– Лялечка, положи трубку, – остановившись рядом с дочкой, произнесла Софья Львовна. – Что с тобой?

– Она что-то скрывает, – тихо, ни к кому не обращаясь, сказала Алиса и села на стул. Она почувствовала слабость в ногах и неприятный комок в горле. Повода для слез будто не было, но она чувствовала, что вот-вот разрыдается. Все одно к одному: тоска по Вадиму, отчуждение Марины, внимательные мамины глаза, которые сейчас раздражают. Алиса вздрогнула, как она могла подумать такое о маме! – Мамочка, не спрашивай меня ни о чем, ладно?

– Ладно. Я привыкла к тому, что всему свое время и твоим откровениям в том числе.

– Спасибо. Я пойду спать. Понедельник длится очень долго даже для общепризнанного тяжелого дня. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, детка.

Ни на следующий день, ни в среду Вадим не позвонил. Настроение Алисы с каждым днем ухудшалось. К тому же Марина так и не соизволила ни разу позвонить, не говоря уже о том, чтобы пригласить Алису к себе. Подруга общалась только с Софьей Львовной, передавая через нее приветы Ляльке и дежурные фразы насчет того, что он жутко соскучилась. Алиса потеряла покой. Первой изменения в ее поведении заметила мама, потом Валя. Обе были слишком деликатны, чтобы о чем-то спрашивать. Софья Львовна ждала, пока дочь сама разговорится, а Валя, вспоминая, как не допустила Алису в свой внутренний мир, тоже безмолвно наблюдала за резким изменением ее настроения.