Елена Усачева - Мой лучший роман

Дальше мысли ее смешались в одном слезном потоке.

– Беллочка, тебе нехорошо?

Мама вглядывалась в бледную дочь и не понимала, что с ней происходит.

– Мама…

Огурцовой очень хотелось все рассказать. Как легко ей тогда стало бы. Но как все объяснишь? Что она ничего не хотела, что это глупый Стас ее неправильно понял? А если мама пойдет разбираться и Фролин ей расскажет, как Белка себя вела? Мать ее за это убьет.

– Мама, можно я сегодня никуда не пойду?

– А куда ж идти-то? – удивилась мама. – На речку если только. А там уж смотри сама: хочешь – сиди, хочешь – гуляй. Как все вчера прошло-то? Я что-то не слышала, как ты пришла.

– Хорошо прошло, – спустила ноги с кровати Огурцова. – Ели шашлыки. Танцевали.

Очень хотелось плакать. Прямо здесь и прямо сейчас. А еще страшно хотелось отмотать пленку жизни обратно на двенадцать часов. Тогда бы она вообще никуда не пошла и все было бы как прежде.

Мама еще что-то говорила о том, что она в молодости любила костры, посиделки с гитарой, но слушать все это Белка не могла. Она вновь закопалась в подушку.

Как же ей хотелось кому-нибудь все рассказать, чтобы о вчерашней истории беспокоился кто-то другой, а она преспокойненько отправилась бы на речку или отыскала бы Макса и пошла с ним погулять. О том, что вчера Белка сама прогнала Лаврентьева, и о том, что он мог видеть ее со Стасом, Огурцова и не собиралась думать.

Будильник у нее над головой неспешно отсчитывал секунды. Время ползло, лениво ссыпая минуты в часы.

Тянуло пройтись по улице, но там мог быть Фролин, а встречаться с ним Белка боялась. Когда угодно, только не сейчас. Было стыдно. Она даже не представляла, что можно сказать при встрече.

«Привет! Как поживаешь?»

«Привет! После вчерашнего голова не болит?»

Или лучше так: «Привет! Ты не сильно обиделся, что я так с тобой себя повела?»

Вот бред-то…

Неожиданно Огурцову осенило. Не надо ничего делать самой. Достаточно послать доблестную разведку в лице Катюши Ждановой. Пускай она узнает, что нового творится на дачном фронте.

Дело оставалось за малым – нужно было эту самую Жданову найти. Но, словно чувствуя, что она нужна, за окном показалась Катюша.

– Жданова! – Белка распахнула окно и чуть не выпала на грядки с будущими георгинами.

– Вот ты где! – помахала рукой Катюша и вбежала в калитку.

Огурцова даже обрадовалась появлению подруги. Обычно Жданова ее раздражала своей энергией и жизнерадостностью, прямолинейностью и наивностью. Для нее в жизни все было ясно и просто. Из-за того, что Катюха была еще сущий ребенок, она многого не понимала, принимая жизнь не за сложную игру, в которую уже вовсю играла Белка, а за легкую прогулку в парке.

Но сейчас Огурцовой нужна была именно эта легкость и непосредственность.

– Ты куда вчера сбежала? – Жданова забралась на подоконник, заметно потоптав несчастные георгины.

– Голова заболела. – В присутствии Катюши Белка впервые за сегодняшний день вспомнила, что надо вести себя с достоинством, поэтому не спеша села на кровать и откинулась на руки.

– Еще бы! – понимающе заулыбалась Жданова. – Зачем ты пила? Пашка все порывался шею тебе намылить за это, но ты вовремя смылась. Слушай, а разве ты не со Стасом ушла?

Нет, все-таки не зря говорят: «Простота хуже воровства». Катюша со своей прямолинейностью вновь заставила Огурцову вспомнить вчерашний позор. А Жданову несло дальше:

– Ты на него так смотрела, словно влюбилась. Хорошо, Лариска ничего не заметила. Я бы на ее месте обиделась. Как же Максим?

– Что Максим? – встряла в нескончаемый поток слов Белка.

– Он приходил, – весело захлопала в ладоши Катюша. – Сказал, что просто гуляет и случайно вышел на огонь.

Черт, значит, это ей не показалось, значит, Максим действительно был. А если он все видел? Глупо-то как получилось…

Огурцова мгновенно покраснела и, чтобы скрыть смущение, упала на подушку.

– Что еще говорил? – выдавила она из себя.

– Ничего, – пожала плечами Жданова. – Он вообще был какой-то странный. Жаловался, что у него голова сильно болит. Говорил, что это к перемене погоды. А чему тут меняться? На небе ни облачка, ни ветерка.

Голова болит? Ну, это понятно. Бедненький, как он сейчас должен переживать их ссору!

– Ничего, – жестко произнесла Белка. – Поболит – пройдет.

– Тебе его не жалко? – удивилась Катюша. – Он был такой несчастный.

– Запомни одно правило – никогда не жалей парней. Если это надо для дела, тогда можешь изображать из себя все, что угодно. Но когда вы уже вместе, не жалей. Жалость унижает, – повторила Огурцова услышанную где-то фразу.

От удивления Катюша выпучила глаза.

– Ничего себе заявленьице! – Она спрыгнула с подоконника прямо на грядку. – Да ты бы видела себя вчера! Перемигивалась с Фролиным, словно только и мечтаешь о том, как убежать с ним в кусты целоваться.

– Что? – Белка резко выпрямилась.

– А то! – Катюша тоже начала злиться. – Все твои ухищрения полная ерунда. С Фролиным девушка приехала, а ты ему глазки строишь. А Лариска знаешь какая классная! Она нам вчера все рассказала – она математическую олимпиаду в школе выиграла. А еще она художественной гимнастикой занимается, первое место на соревнованиях заняла. И этим… ну, как его? Борьбой, короче. Это она только внешне такая тихая. Ее Стас знаешь сколько завоевывал? Полгода кругами ходил! На коленях умолял с ним на дачу поехать. А знаешь, как он ее любит? На руках носит и подарки дарит. Она нам браслет показывала. Знаешь, какой красивый! А ты весь вечер глазками в сторону Стаса стреляла. Хотя у тебя Максим есть. И он к тебе приходил.

– А может, он к тебе приходил? – завелась Огурцова. – Ты тут мне мораль читаешь, а сама что, ангел? Разве я не вижу, как ты у меня Макса отбиваешь? Все норовишь с ним встретиться, поговорить. Букеты он тебе охапками таскает. Я же молчу. А ты мне тут уже целую проповедь прочитала!

– Я отбиваю? – Под Катюшиной ногой хрустнула зеленая веточка. – Он мне на фиг не нужен. Это ты за ним бегаешь, а он тебя почему-то не замечает!

– Да если ты хочешь знать, я его вчера послала. – Забыв о своем имидже, Белка вскарабкалась на подоконник. – Выгнала за дверь. Он потом у меня здесь в ногах валялся, прощения просил. И голова у него болит не из-за того, что дождь собирается, а потому, что он страдает, мечтает, чтобы я вернулась. И я еще подумаю, возвращаться к этому идиоту или нет.

– Ну и дура, – негромко произнесла Жданова и побежала к калитке.

– Сама дура! – крикнула ей вслед Огурцова. На языке у нее вертелось много обидных слов, но она добавила только: – Дура! – и упала на кровать.

– Что ж вы делаете! – запричитала над помятыми георгинами мама, но Белка захлопнула окно.