Мария Чепурина - Серебряная книга романов о любви для девочек

И вдруг услышала за спиной:

– Люба! Подожди!

За ней, прямо через газон, по радостной весенней травке бежал Саша.

– Слушай… Люб… То есть, это… Тьфу… Я что хотел сказать… – забормотал он, отдышавшись. – В общем, прости нас с Пашкой. Мы тогда решили помешать тебе проникнуть в люк. И сами ведь хотели посмотреть, что там, да духу не хватило. Обидно было, что девчонка нас обставит. Думали, ты такая же, как все. А ты… особенная… Извини, что сразу не разглядел. Ты… такая… ты… в общем, давай дружить!

Она поглядела на себя в зеркало.

На вздыбленные красные волосы. На вычурные огненные пряди у висков. На новые джинсы цвета бешеной морковки.

И заревела.

Громко.

Неудержимо.

Как из ведра.

Брякнулась прямо на пол и взвыла от накатившего отчаяния. Хлынули слезы. Она вытирала их ладонями, но слезы продолжали литься. Пожалуй, ими можно было оросить небольшую пустыню.

Потом слезы кончились. Пустыня жадно впитала влагу, слезы ушли в песок, испарились, исчезли. И ни одного зеленого ростка не пробилось на поверхность. Наверно, потому, что слезы были солеными. Даже хуже. Они были горькими.

Запиликал мобильник. Нюта привстала, мельком отразившись в зеркале. Вычурные пряди, изрядно намокшие от слез, обрамляли теперь помятое красное, словно помидор, лицо, на котором выделялся распухший нос, а глазки-щелочки совсем пропали. Она сердито хлюпнула носом – не найдется ли еще запоздалой слезинки? – но слезы кончились. Ангел, плача, вооружившись ржавым разводным ключом (или чем там вооружаются ангелы?), перекрыл невидимый кран.

Рука сама собой цапнула телефон, а в голове между тем вертелось: не запустить ли его в стену со всей дури? А еще лучше – прямо в равнодушное зеркало. Жизнь рушится, чего уж тут мелочиться?

На экранчике высветилось лаконичное – Стю. Лучшая подруга! Вовремя, очень вовремя! Пускай Стю придет и немедленно ее спасет. Остановит на краю бездны.

– Алле! – от слез голос звучал хрипло и мрачно.

– Вау! – отозвалась чуткая Стю. – Да ты, никак, ревешь?

– Нет, ухохатываюсь, – еще мрачнее ответила Нюта.

– Прическа?! – заволновалась Стю. – Неужели прическа не удалась?

– Прическа удалась, – Нюта качнула слипшимися красными прядями, – жизнь, – всхлип! – не удалась…

– Ага! – Стю, похоже, вздохнула с облегчением. – Я щас буду.

И отключилась, прежде чем Нюта успела ответить. Если по-честному, то отвечать и не следовало. А надо было запереть дверь на все замки и предаваться горю в гордом одиночестве. Нюта пнула ни в чем не повинный ботинок, подвернувшийся под ногу. Ботинок улетел под стол.

Нет! Больше одиночества и печали она не выдержит. Пускай Стю все-таки придет и спасет ее! А то она засохнет в безводной пустыне собственной скорби, превратится в скрюченный кактус. Или в мумию. Или утонет в горьком озере своих слез. Или…

Ой, а что она торчит-то в прихожей? Щас Стю придет! А тут вместо лица – красный помидор!

Нюта переместилась в ванную, крутанула холодный кран, подождала, пока вода станет ледяной, и ожесточенно плеснула на пылающие щеки. От ледяной воды полегчало. Она с упорством маньяка полоскалась под ледяными струями, когда наконец раздался звонок.

Где-то живут люди, у которых в дверь вделаны легкие мелодичные колокольчики с голосами райских птиц. «Чиви-чиви-чив!» – должно быть, пиликают они. Или: «Тирли-тирли-ру!»

В Анютину дверь был вмонтирован не звонок, а миниатюрная бензопила (так, по крайней мере, ей всегда казалось). Бензопиле наверняка не терпелось устроить в доме какую-нибудь кровавую резню. Стоило нажать на кнопку, как бензопила издавала кровожадный рык с садистским повизгиванием. Зато слышно было даже в ванной, когда льется вода.

Нюта, забыв вытереться, бросилась открывать.

– Салют! – бодро кивнула подруга.

Слишком бодро. У нее за плечом, на лестничной площадке, маячила темная рослая фигура. Нюта недоуменно похлопала ресницами, на которых еще висели капельки воды. Фигура между тем придвинулась ближе, вышла из сумрака и превратилась в высоченного незнакомого парня.

Высоченного!

Незнакомого!

Парня!

Вот это подстава!!!

С незнакомыми парнями хорошо знакомиться на берегу синего теплого моря (которое от нас очень далеко), или на берегу серебряного холодного озера (гораздо ближе), или, в крайнем случае, около зеленого пруда-лягушатника (вот это – пожалуйста, под самым боком).

При этом знакомство непременно должно быть овеяно нежным дыханием романтики. Например, неспешно ступая в длинном старинном платье по мелкому песку, она заметила…

Или – кокетливо гарцуя в коротких современных шортах по крупной гальке, она вдруг увидела…

Или даже – легкомысленно прыгая в любимых потертых джинсах по моховым кочкам, она встретила…

Но только не сталкиваться с ними нос к носу на пороге собственной квартиры! Особенно когда у тебя зареванное красное лицо, мокрые волосы, опухший нос и глазки-щелочки!

Стю, вежливо подвинув остолбеневшую хозяйку, шагнула в прихожую и втащила за собой незнакомца:

– Знакомься, это – моя подруга Анька. А это – Жека! У него – прикинь! – папа – олигарх! Приехал в гости. К бабушке.

Тут Нюта, в довершение собственного позора, покраснела. Хотя на фоне общей помидорности лица этого, наверно, никто не заметил. Ей хотелось крикнуть во все горло:

– Стю! Редиска ты, нехороший человек! Как?! Как ты могла привести ко мне незнакомого парня, зная, что я только что ревела в три ручья?!

Но вместо этого она спросила хриплым мрачным голосом:

– А бабушка?

– Что бабушка? – не врубилась Стю.

– Бабушка – тоже олигарх?

Жека испуганно дернулся. Не каждый день с ним заговаривали такие красные распухшие девицы. Да еще вот так с ходу вместо приветствия интересовались бабушкой-олигархом. Он недоуменно уставился на Нюту с высоты своего роста и… тоже слегка покраснел.

Нюта невежливо повернулась к гостям спиной и гордо удалилась в комнату. Без комментариев. Очень хотелось хлопнуть бронированной дверью, щелкнуть сейфовым замком, опустить черные шторы и предаться одиночеству и печали.

Увы, увы… Не было у нее ни сейфовых запоров, ни черных штор. Поэтому Нюта прикрыла за собой хлипкую дверку и подумала – а не спрятаться ли куда-нибудь? Под стол? Или в шкаф?

Но поздно.

Стю уже небрежно провожала олигархова сынка на кухню, дабы не путался под ногами. А по дороге наверняка выдала ему первую попавшуюся гостеприимную фразочку, на которые была большой мастерицей. Например: