Энн Мэтер - Опасная рапсодия

Кусты раздвинулись, и в бледном свете луны показалась высокая широкоплечая мужская фигура.

– Ты? – воскликнула она в изумлении. – Когда ты вернулся?

Деймон повел плечом.

– Минут пятнадцать назад. Луиза сказала мне, где ты. Она беспокоилась, что тебя долго нет. Я сказал, что найду тебя.

Пальцы Эммы сжали полотенце, и Деймон нахмурился.

– Что у тебя под ним? – спросил он сердито. – Господи Боже! Ты же плавала здесь в таком виде, одна?

Эмма густо покраснела.

– Почему нет?

– Святые небеса, не мне рассказывать тебе! – он подошел к ней, еле сдерживая гнев. – Кто угодно мог прийти сюда. Ты понимаешь? И что бы ты смогла сделать, если бы какой-нибудь пьяной скотине пришло в голову изнасиловать тебя? – его слова жалили, как жало змеи.

Эмма нервно взглянула на него.

– Но никто не пришел. Кроме тебя, конечно.

– А мне ты доверяешь? – пробормотал он рассерженно.

– А что, не стоит? – спокойно спросила она.

– Нет, черт подери, не стоит!

– Почему? Что ты собираешь сделать? Сорвать с меня полотенце? Это тебя развлечет? – она нарочно злила его, словно его гнев задевал в ее душе какие-то струны, заставляя ее поступать так.

– Нет, это не развлечет меня, – сказал он, сдерживаясь.

Эмма испытала полное смятение при одном звуке его голоса. Она нашла в себе силы и напомнила себе, что он ненавидел и презирал ее, и что бы он ни сказал ей – все это будет сказано, чтобы причинить ей боль и унизить ее еще больше.

Она отвернулась, чтобы поднять одежду, и наступила на край полотенца. Узел был завязан некрепко, и она, пытаясь поспешно натянуть его, потеряла равновесие и неловко упала на песок прямо у его ног. Чувствуя себя смущенной, как какая-нибудь напроказившая школьница, которую поймали на ее проступке, она села и посмотрела на него. Возвышаясь над ней, он казался таким огромным! Она быстро вскочила на ноги, поправляя полотенце на груди.

– Извини, но я хотела бы одеться, – пробормотала она смущенно, зная, какой ужасный у нее был вид – с мокрыми прилипшими к шее прядками волос. Он же выглядел таким холодным и далеким в темно-синем дорогом костюме и белоснежной рубашке, подчеркивающей смуглый цвет его кожи.

Деймон неожиданно схватил ее за запястье. Его взгляд был жестким и циничным.

– Нет. Ты мне нравишься такой, как есть. Сердце Эммы заколотилось – она безуспешно попыталась высвободить свою руку. Деймон, казалось, получал наслаждение, наблюдая ее безрезультатные слабые попытки, и это разозлило ее. Не торопясь, он медленным движением притянул ее к себе. Ее мокрое махровое полотенце прижалось к его вечернему костюму. Эмма непоследовательно подумала, что он может позволить себе испортить костюм, каким бы дорогим тот ни был.

– Я вся мокрая, – запротестовала она прерывающимся голосом, от смущения она не могла поднять на него глаза.

– Интересно, – пробормотал он, лениво растягивая слова. Его губы мягко коснулись изгиба ее шеи.

– Деймон, пожалуйста, – умоляюще произнесла Эмма.

– Пожалуйста – что? – иронично спросил он, лаская ее плечо.

– Отпусти меня!

– Почему я должен это сделать? Если меня забавляет заниматься с тобой любовью, почему я должен себе в этом отказывать? С тех пор, как я уехал отсюда, я понял, что физически меня все еще влечет к тебе; ты весьма привлекательное создание. Ты всегда им была.

– Деймон, не надо так, – попросила она. Он улыбнулся, но это была неприятная улыбка.

– Почему? Что ты можешь сделать, чтобы остановить меня? Если я отпущу тебя сейчас, что может помешать мне взять тебя завтра или в другой раз, а?

Эмма повернулась и посмотрела на него, не в силах скрыть любви и сострадания, которые она испытывала к нему. Если бы она не знала об Элизабет, она подумала бы, что причинила ему безмерные страдания. Должно быть, он легко прочитал ее мысли, потому что воскликнул:

– Боже мой! Не смотри на меня так! – он резко отпустил ее и отвернулся, презирая себя за свой порыв.

Эмма нервно сцепила руки. Теперь, когда она была свободна, она почувствовала, что не может уйти. Не имело значения, каковы были причины его действий, она знала только, что он был нужен ей больше, чем когда-либо. Любовь, которую она питала к нему в семнадцать лет, вместо того, чтобы угаснуть, как она надеялась, только окрепла и стала сильнее. И сейчас она любила его со всей страстностью женщины, которая в ней пробудилась.

Он небрежно стряхнул с костюма песок и сухо сказал:

– Одевайся и пойдем в дом.

– Деймон, – прошептала она робко.

– Молчи! Ничего не говори, – произнес он хрипло.

– Деймон, не будь таким! Его лицо побелело под загаром.

– Каким таким? – словно взорвался он. – Не обманывай себя, Эмма! Я не тронул тебя не потому, что мне стало тебя жаль – я не хочу лишиться самоуважения из-за какой-то маленькой обманщицы! – Эмма отступила на шаг, поднеся в ужасе руку к губам. – Что, тебе не нравится? – теперь он точно издевался. – Хорошо. Мне бы не хотелось думать, что мы не поняли друг друга.

– Ну, это, без сомнения, теперь исключено, – сказала Эмма, подняла одежду, и, не одеваясь, бросилась к дому.

Эмма скоро узнала, что в этот раз Деймон вернулся домой один. Он оставил Поля в Лондоне закончить свои дела, а сам вылетел в Нассау и оттуда отправился на остров на катере, а не на вертолете, поэтому они и не слышали, когда он приехал.

Несмотря на их ссору в тот вечер, когда он вернулся домой, Эмма скоро убедилась, что в этот свой приезд Деймон почти все свое свободное время собирался посвятить Аннабель. Его дочь всегда настаивала на присутствии Эммы, и они с Деймоном вынуждены были с этим мириться.

Если Эмма и испытывала сердечные муки, когда она приехала на остров, это было ничто в сравнении с тем, что она испытывала сейчас. Она считала, что Деймон преуспел в своем намерении заставить ее страдать за то, что она сделала в прошлом. Она думала, что он должен быть очень доволен собой, причиняя ей такие страдания, и презирала себя за то, что позволила этому случиться?

Она задавалась вопросом, будет ли у нее возможность переговорить с ним о матери Аннабель. Ей этого очень не хотелось, но она чувствовала, что это было необходимо для выздоровления девочки.

Этот шанс представился ей как-то вечером, когда Аннабель уже легла спать. Луиза на целый день отправилась в Нассау, и они были одни, не считая Тэнси. Тэнси, как обычно, что-то вязала или шила на кухне для деревенских ребятишек. Деймон работал в кабинете, и когда в доме все стихло, Эмма направилась туда и тихо постучала в дверь.

– Войдите, – раздалось из кабинета. Она вошла и закрыла за собой дверь. Деймон оторвался от бумаг и с удивлением взглянул на нее.

– Ну? – в его голосе звучала непримиримость.