Диана Палмер - Друзья и любовники

— Что ты так пристально на меня смотришь, Ласочка? — спросил он тихо. — Ищешь трещин в моем панцире? Не пытайся, все равно не найдешь.

— Ты уверен?

Она нарочно придвинулась ближе, играя с перламутровой пуговкой на его рубашке. Сквозь белый шелк просвечивали черные волосы, сплошь покрывавшие мощную грудь и плоский живот. Она чувствовала тепло его тела, и от этой близости у нее задрожали колени, она была потрясена своей реакцией. Только что ей захотелось дотронуться до него, и страстная сила этого желания была для нее неожиданной. Но было совершенно ясно: он не хочет, чтобы она его касалась. Он взял ее пальцы и мягко отвел от себя.

— Заигрываешь со мной? — спросил он хмуро.

— Кто? Я? — Она обхватила бокал обеими руками. — У меня нет склонности к самоубийству.

— Не беспокойся. До самоубийства я тебя не доведу. За два года я выучился держать дистанцию. — Его слова кололи как иглы.

— Ты же знаешь, как я все это воспринимаю…

Нетерпеливый вздох прервал ее.

— О Господи, нельзя же из-за одной неудачной попытки становиться монашенкой.

Она застыла на месте от неожиданности, а потом, оттопырив нижнюю губу, выкрикнула:

— Ты все это время ведешь себя как медведь с дурной башкой, Джон Дуранго! Если ты голоден, съешь что-нибудь, там полно закусок. Я не желаю, чтобы сегодня вечером меня ели по кусочкам.

Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за обнаженный локоть. И как всегда, от прикосновения его теплых сильных пальцев у нее перехватило дыхание и сердце забилось сильней; такая реакция, казалось бы, должна была ее встревожить, но у нее так ни разу и не возник вопрос, почему из всех мужчин ее вызывает только Джон.

— Не убегай от меня, — прошептал он ей в самое ухо. Он был так близко, что она спиной чувствовала жар и мощь его большого тела.

— Не знаю, что еще мне остается, — печально проговорила она. — Ты холоден как лед со мной, ведешь себя так, будто тебе невыносимо мое присутствие, и дергаешься как ужаленный, когда я до тебя дотрагиваюсь. — Она подняла на него встревоженный взгляд. — Я думала, мы с тобой друзья.

Он внимательно поглядел на нее.

— Так и есть. Будь со мной потерпеливее. Она посмотрела на его осунувшееся лицо, беспокойные глаза и смягчилась.

— Мне совсем не безразлично, что с тобой происходит, — сказала она тихо. — Что с тобой? Что тебя беспокоит? Расскажи мне, в чем дело?

— Тебе меньше, чем кому-либо другому, дорогая. — Бесстрастной рукой он пригладил выбившийся из ее высокой прически рыже-золотой локон. — Чего ты так скручиваешь волосы? Терпеть этого не могу.

— Но я ведь не цыганка. К распущенным волосам требуются босые ноги, а это шокировало бы нашу хозяйку.

— Ну так шокируй ее. Давай, попробуй, — все так же шепотом предложил он, и впервые за время их сегодняшнего разговора темные усы дрогнули в улыбке.

— Если ты помнишь, последний раз, когда ты меня так подстрекал, я прыгнула в речку во всем, что на мне было, к немалому изумлению целого автобуса туристов. — Она рассмеялась, а потом вздохнула и потерла висок. — Сегодня я не склонна развлекать публику. Голова раскалывается, ноги не держат от усталости. Я мечтаю лишь о том, чтобы добраться до дома и лечь спать.

— Так в чем же дело? — спросил он удивленно.

— Уйти со своего собственного вечера, когда я туг и часу не пробыла? Ты считаешь, это будет вежливо? Элизе он стоил стольких хлопот…

— К чертям дипломатию, — пробормотал он и, еще раз взглянув на ее бледное лицо, добавил:

— Я отвезу тебя домой.

— И бросишь свою жертву? — спросила она, взглядом указав на Мелоди, которая во все глаза смотрела, на них, не замечая усилий молодого человека — вдвое моложе Джона — привлечь ее внимание. — Нет, не надо. Спасибо. Я попрошу Доналда.

Ничего более неудачного сказать она не могла и сразу же поняла свой промах. Глаза его мгновенно потемнели.

— Черта с два ты поедешь с ним, — прорычал он.

Он вдруг наклонился и подхватил ее на руки так неожиданно, что она и охнуть не успела.

— Закрой глаза и стони, — отрывисто бросил он. Тон был настолько повелительным, что она забыла про всю свою независимость и подчинилась ему. Она чувствовала силу его больших рук, тепло великолепного молодого тела, запах одеколона и не могла понять, почему ее бьет дрожь.

— Что с Мадлен? — услыхала она возглас Элизы.

— Перетрудилась, — бросил он на ходу, не замедляя шага. — Я отвезу ее домой. А утром пришлю Хосито забрать машину. Спасибо, Элиза, прекрасный вечер. Доброй ночи.

— А… Доброй ночи. — Элиза даже слегка заикалась от волнения. — Я позвоню завтра узнать, как она себя чувствует.

Джон прошел прямо к выходу, и она слышала, как он говорил с кем-то, кто помогал ему открыть дверь. Наконец они вышли из дома, и ночная прохлада окутала их. Мадлен была благодарна ему за тепло его рук в этом пронизывающем весеннем холоде. Шаль ее они благополучно забыли, но маленькая сумочка на длинном тонком ремешке, что весь вечер болталась у нее на запястье, была при ней.

— Теперь уже можно открыть глаза, — сказал он насмешливо.

Она взглянула на него широко раскрытыми глазами.

— Какой ты сильный. — Слова вырвались непроизвольно и смутили ее.

Он довольно рассмеялся, что делал не часто в последнее время.

— Я еще не вышел в тираж, моя радость, да и канцелярской крысой меня тоже не назовешь.

Что правда, то правда. Он все еще работал на ранчо, чтобы не потерять форму, и мог дать сто очков форы большинству своих ковбоев.

Она пошевелилась и удобно обхватила его руками за шею, почувствовав, как он весь напрягся, когда ее грудь коснулась его груди. Она улыбнулась.

— Ничего не скажешь, оригинальная идея пришла тебе в голову. Что можно взять с женщины, хлопнувшейся в обморок? — Но вдруг ее улыбка погасла, а в глазах застыл испуг. — Боже! Боже мой!

— Что такое?

— Все подумают, что я беременна, — простонала она.

Он остановился возле своего черного «феррари», открыл дверцу и, прежде чем посадить Мадлен в машину, на минуту опустил ее на согнутое колено, скользнув взглядом по ее стройному телу.

— Ну и что тут такого! — сказал он беспечно. — Считается, что у писателей нет предрассудков.

Он обошел машину спереди и сел рядом с ней.

— А с кем я провожу почти все свободное время? — спросила она ехидно. — Теперь скажут, что это твой ребенок.

Он тихо засмеялся и включил зажигание.

— Ты даже можешь назвать его в мою честь. Мысль о том, что у нее мог бы быть ребенок от Джона, вызывала какое-то странное ощущение. Удивленно глядя на его профиль, она пыталась совместить это новое чувство с тем, что она испытывала раньше, — доброй дружбой, которая незаметно исчезала. Что с ней происходит?