Клаудиа Кроуфорд - Тайны семейного альбома

Элеонора и Джесси пришли к выводу, что нужно забыть о прошлом. Как-то Блисс спросила:

– А Хлоя кем мне приходится? Сестрой или племянницей?

– И тем и другим! – хором ответили женщины и посмотрели друг на друга с восторгом. Им всегда хотелось сделать так, чтобы их близость друг к другу сохранилась. Теперь существование Блисс сделало их и без того близкие отношения такими, ближе которых и быть не могло. Как-то разговаривая с Рейчел, Блисс тоже привела ее в восторг, заявив:

– Знаешь, бабушка, я передумала. И не хочу быть второй Донной Каран. Лучше, если я останусь сама собой, как это всегда делала ты.

За месяц до своего юбилея Рейчел уже начала готовиться к нему. Это должно было быть не просто торжество. Это должно было быть гала-представление. Одновременно нужно помочь Блисс войти, так сказать, во все нужные круги. В списке приглашенных Рейчел были и модельеры, и дизайнеры, самые известные манекенщицы, журналисты и владельцы журналов мод. Среди приглашенных были и Лиза Смит, и Барбара Уолтерс. Лидер демократической партии и деятель республиканской партии. Предприимчивые дельцы и организаторы из Сити-Холла. Астор Брук, конечно же, тоже была в списке.

Рейчел представляла, как через много лет после ее смерти история моды будет считать день ее девяностолетия отправной точкой, откуда началось восхождение новой звезды – Блисс Лоуренс.

День ее юбилея выдался сухой и ясный. В город уже пришла осень – листья, как золотые монеты, устилали землю.

А в дом Рейчел поступали по сделанным ею заказам цветы, шампанское, пакеты из разных концов города. Оформление изменило особняк, превратив его из жилого дома в океанский лайнер под названием «Королева Рейчел».

И музыка, и еда представляли самые разные страны света. Французские омлеты, техасские барбекю, итальянская пицца. Русские блины с икрой – любимая еда Рейчел – располагались в русской чайной комнате.

Кроме той части дома, где Рейчел хранила коллекцию одежды, – все остальные были открыты для гостей. И во всех комнатах стояли цветы. Всюду были места для тех, кто хотел посидеть отдельно от других, уединившись с кем-нибудь. А если какой-нибудь чудак вздумал бы заняться гимнастикой, – то и в этом ему никто не отказал бы. Одна парочка забралась в роскошную черную ванну, прихватив с собой бутылку шампанского.

Официанты, как танцоры, порхали со своими подносами, полными бокалов с вином и тарелок с новыми закусками. Они незаметно меняли пустые бокалы, вытряхивали пепельницы, подставляли чистые тарелки.

Вместо того, чтобы представить свой выход к гостям, как путь к трону, Рейчел решила предстать перед ними на своем ложе, подобно императрице, принимавшей своих подданных. Широкую софу украсили так, что она напоминала то ли покои Марии Антуанетты, то ли сцену из сказок «Тысячи и одной ночи».

Когда праздник уже был в самом разгаре, музыка вдруг прекратилась. Барабанная дробь послужила сигналом, по которому занавеси балдахина, скрывавшего ложе, распахнулись. И взору гостей явилась Рейчел Форсайт Лоуренс Салинко. Она возлежала на шелковых подушках, в облаках шифона. Ее бриллианты сверкали, как звезды в утреннем небе. Французские двери, ведущие на террасу, пропускали легкий ветерок, долетавший с Гудзона.

Раздался дикий шквал аплодисментов. Крики восторга. Глубокий баритон Клиффорда первым начал выводить песню «С днем рожденья поздравляем!» – и к нему тотчас пристроился хор голосов. На специальной коляске выкатили огромный юбилейный торт, украшенный гардениями. В него воткнули ровно девяносто свечей.

Ханна предлагала маленькие тонкие свечечки, но Рейчел потребовала обычных.

Она приказала провезти торт по всем комнатам, чтобы все гости имели возможность посмотреть на него, прежде чем его разрежут на мелкие кусочки.

– А теперь, мои дорогие… – Она прикоснулась кончиками пальцев к губам, чтобы послать прощальный поцелуй.

– Ты обещала мне танец, Рейчел, – напомнил Джерри.

– И мне тоже. Танго, – выступил один из ее старых друзей.

Рейчел приняла их требования с кокетливой дипломатичностью дебютантки:

– Дайте мне минутку на переодевание, и я приду потанцевать с вами.

И после этого она двинулась в свою спальную комнату. Уэсли закрыл за собой дверь и приблизился к ней.

– Все готово, мадам.

По плану она должна была переодеться в платье, которое подчеркивало бы ее девичью фигурку и открывало ноги, красивые, как у Марлен Дитрих. Многие говорили, что ей следовало стать актрисой. Неужели они не понимали, что жизнь и без того является мыльной оперой и каждый в ней исполняет свою собственную роль!

Она обожала организовывать выходы. Терпеть не могла проскальзывать в помещение. Бочком протискиваться в толпе, чтобы никто не заметил, когда она вошла. Куда бы она ни приходила – к дантисту или в магазин, Рейчел заставляла всех оглянуться и замереть. Это иной раз выводило Маркуса из себя. Неужели нельзя просто войти в комнату – как это делают все обычные люди, – время от времени восклицал он.

Но она не обычный человек. И всякий раз доказывала это. Сейчас она должна была появиться перед гостями со своим старым другом – продюсером Джорджем Эбботом – в быстром фокстроте.

Рейчел легла на спину, чтобы проделать необходимые дыхательные упражнения, которым учил ее Роберт, чтобы восстановить силы.

– Уэсли!

– Да, мадам!

– Сейчас самое время собрать всех членов семьи, чтобы поговорить с ними наедине.

– Хорошо, мадам.

Приглашенные быстро собрались вокруг нее в спальной комнате.

Хлоя улыбнулась, когда Джесси положила ее на руки Рейчел.

– Посмотри! Она любит тебя!

Джесси всегда умела порадовать Рейчел.

– А Клиффорд тебе приготовил сюрприз.

Это были отпечатки обложки «Блисс и Рейчел» – фотография, на которой они примеряли шляпки у уличного торговца.

– Ну как они тебе?

– О-о-о… – Рейчел с трудом сдержала слезы. Поскольку она еще никогда не плакала на глазах у семейства, было бы странно вдруг расплакаться сейчас, и к тому же у нее расплылась бы тушь на ресницах. – А не лучше ли было назвать альбом «Рейчел и Блисс»?

Джесси сделала вид, что обиделась:

– Бабушка, ты скажешь мне про сами фотографии хоть что-нибудь?

Рейчел чуть не шмыгнула носом. Не глядя на Джесси, чтобы не потерять самообладание, она обратилась к Клиффорду: – Передай своей жене, что она самый лучший фотограф в мире.

И тут Ханна решила поддразнить ее, взмахнув рукой, как бы дирижируя, она начала выговаривать по складам литанию семейства:

– По-то-му что ты по-да-ри-ла ей ап-па-рат!

– Не будь такой подхалимкой, – сказала Рейчел и, к удивлению всего семейства, в том числе и самой Ханны, поцеловала дочь в щеку, а затем махнула остальным так, словно собиралась дать благословение. И все они прошли мимо нее. Клиффорд, Джесси, Хлоя, Джерри, наконец, Элеонора, держа за руки Ясона и Блисс.