Уильям Гилл - Вкус греха

Сидя в одном из позолоченных кресел, некогда заказанных Екатериной Великой для Зимнего дворца, Пандора чувствовала себя словно в музее. Ей всего несколько раз приходилось видеть подобные комнаты в Англии – но там изящная мебель и старинные портреты передавались по наследству в течение сотен лет. Здесь же роскошь символизировала лишь силу денег. В местах, наверняка указанных дорогим дизайнером, были расставлены вазы с мастерски составленными букетами, но нигде не было видно ни одной фотографии. На низких журнальных столиках не было ни альбомов, ни репродукций – ничего, что могло бы дать хоть какое-то представление о вкусах хозяйки дома и его обитателей. Не было даже тех небольших деталей, которые оформители интерьеров обычно используют для того, чтобы придать жилой вид тем комнатам, которые используют лишь для приема гостей. Словом, гостиная чем-то напоминала саму Ариан, какой Пандора видела ее на вечеринке у Джеральдины, – с безукоризненным вкусом, дорого и элегантно одетую, но при этом совершенно непроницаемую.

Наконец двойные двери распахнулись и вошла хозяйка. На ее устах играла любезная улыбка.

– Садитесь, пожалуйста. – Ариан небрежно указала левой рукой в направлении кресла, которое успела облюбовать Пандора. Бриллиант на ее пальце ослепительно засиял. – Простите, что заставила вас ждать, но я разговаривала по телефону и никак не могла закончить беседу.

Дамы сели. Слуга поставил на столик между ними поднос с чайными приборами из серебра и слоновой кости.

– Чашку чаю? – предложила Ариан. – Или, может быть, чего-нибудь еще?

– Спасибо, чаю выпью с удовольствием, – ответила Пандора. – Благодарю вас за то, что согласились со мной встретиться. Я попросила фотографа подъехать без четверти четыре.

Открыв сумочку, Пандора достала маленький диктофон.

– Вы не возражаете, если я воспользуюсь этим? – спросила она. – Мне бы не хотелось отнимать у вас лишнее время – насколько я понимаю, вы скоро уезжаете.

– Разумеется, нет. Да, я действительно завтра отправляюсь в Буэнос-Айрес. Мне нравится быть в курсе основных дел моего бизнеса. Сахарная промышленность сейчас переживает нелегкие времена.

Пандору позабавило некоторое противоречие между покупкой картины за пятьдесят с лишним миллионов долларов и тревогой собеседницы по поводу проблем, испытываемых сахарной промышленностью.

– Какая прекрасная комната, – сказала она, меняя тему. – Как и когда вы начали собирать вашу замечательную коллекцию антиквариата?

– Большая часть всего этого досталась мне в наследство от мужа, – пояснила Ариан. – На него работало множество агентов, скупающих подобные вещи по всей Европе. Думаю, многое из того, что приобреталось, он даже не видел – все это оседало на складах. Я же покупаю только картины – точнее, портреты.

– Почему? – поинтересовалась Пандора. Журналистка почувствовала возбуждение: сейчас она узнает, что именно кажется этой женщине интересным в людях или по крайней мере в их изображениях.

– Просто они мне нравятся, – последовал ответ. – Извините, что не могу выразиться более ясно.

– Возможно, вам было бы легче выразить свое отношение к какой-то одной картине, – предположила Пандора. – Почему вы купили «Портрет мадам Клер»?

Ариан удивленно воззрилась на нее:

– А кто сказал, что я ее купила?

– Я своими глазами видела вас на аукционе! – воскликнула Пандора.

– Возможно, – улыбнулась собеседница, – но вы напрасно не заглянули в газеты на следующее утро. Мое имя там не упоминается. Вы, как журналистка, должны доверять своим коллегам. Иногда я провожу торг в интересах моих друзей, которые хотят сохранить инкогнито, а они, в свою очередь, время от времени оказывают аналогичную услугу мне. Так что бывают случаи, когда не следует верить собственным глазам.

Ариан взяла в руку чашку и сделала глоток. Затем повернула голову в сторону окон.

– Кажется, гроза миновала. Еще чаю? – предложила она.

– Нет, спасибо, – отказалась Пандора, чувствуя, что топчется на месте, и решила сделать еще одну попытку приоткрыть завесу таинственности над личностью своей собеседницы.

– Вы родились в Бразилии?

– Я там выросла, – ответила Ариан. Она собиралась этим и ограничиться, но тут вспомнила угрозу Джеральдины отправить Пандору в Южную Америку для журналистского расследования. Сидевшая перед ней девушка была явно неопытна, но о Джеральдине нельзя было этого сказать. Поэтому Ариан благоразумно решила скормить журналу то, что она сама захочет сообщить, нежели позволить кому-то копаться в ее прошлом.

– У моего отца была фазенда недалеко от Баии, – заговорила она. – Он выращивал пряности. Я до сих пор помню, как пахло в доме – все было пропитано запахом пряностей и кедровых досок пола.

Ариан подробно описала Пандоре жизнь на фазенде, чернокожих служанок, одетых в белые платья с оборками… Выражение лица Пандоры, которая слушала ее увлеченно и внимательно, приободрило и успокоило Ариан, и она еще некоторое время предавалась воспоминаниям о своем детстве.

– …занималась я дома, с частными преподавателями. О том, чтобы мы ходили в школу, не могло быть и речи. Меня и сестру всячески ограждали от влияния внешнего мира. Когда мне исполнилось восемнадцать, меня отправили продолжать учебу во Францию. Моя мать была любимым клиентом Баленсиаги, и мэтр предложил мне выступить в роли модели на показе его очередной новой коллекции. Потом я познакомилась с Симоном… Возможно, вы знаете, что он умер вскоре после нашей свадьбы. Это был ужасный, ужасный удар. – Голос Ариан прервался, словно воспоминания разбередили в ее душе незажившую рану. Она сделала вид, что усилием воли взяла себя в руки, и улыбнулась. – Если не считать этого несчастья, жизнь моя была безбедной и благополучной.

Ариан скрестила руки на груди так, чтобы журналистка могла получше рассмотреть громадный бриллиант на ее пальце. Пандора поняла, что мадам де ла Форс умело направляет разговор в нужное ей русло, создавая иллюзию того, что беседа носит весьма откровенный характер. Пандора решила разрушить идиллию.

– Известно, что у вас были серьезные неприятности с партизанами в Аргентине… – начала она и, поскольку лицо Ариан оставалось бесстрастным, решила продолжить: – Должно быть, для вас это было весьма неприятно. У этой истории были какие-либо последствия?

Ариан снова взяла чашку.

– История эта очень давнишняя. Никаких последствий она не имела, да и вообще в свое время в Аргентине подобное случалось со многими. Если вас интересуют подробности, их можно найти в любой библиотеке, где есть старые газеты, – заявила она. – Я знаю, что у меня трудно брать интервью, – тут же добавила Ариан с извиняющейся улыбкой. – Вы, журналисты, судя по всему, считаете, что я могу рассказать о себе что-то сногсшибательное. Но вся моя жизнь заключается в том, что у меня есть бизнес, которым необходимо управлять. Это могло бы представлять интерес для «Уолл-стрит джорнел», но для «Шика» тема, боюсь, слишком скучна.