Уильям Гилл - Вкус греха

– Вы рассуждаете на британский манер, Пандора, и это делает вам честь, – улыбнулась Ариан. – Но все беседы, посвященные личным вопросам, так или иначе концентрируются вокруг тех, кто принимает в них участие – иначе в них не было бы никакого проку. Мне кажется, вы пытаетесь не разобраться в своих мотивах, а угадать последствия своего решения. Думаю, вы усомнились в успехе, испугались, что ваши планы потерпят крах. Разумеется, такие вещи никому не по вкусу. Но почему, в конце концов, вы боитесь осрамиться перед другими? Вам должно быть наплевать на других.

Пандора посмотрела на Ариан:

– Вы не стояли бы здесь, на террасе, в одиночестве, если бы вам было наплевать на Глорию.

– Я думала, что мы говорим о бизнесе. Вы же затронули тему любви. Это совершенно другое.

Напряжение, с которым Ариан произнесла эти слова, подсказало Пандоре, что теперь ее собеседница чувствует себя так же неловко, как и она сама в начале их разговора.

– Не согласна, – возразила она. – И в работе, и в любви нам нужно одно – чтобы мы что-то значили для других людей. По крайней мере я могу сказать это о себе. И причина этого в том, что другие люди важны для нас, нужны нам. Когда работа перестает быть средством выживания, человек продолжает работать не только потому, что ему это нравится, но и потому, что это один из способов доказать другим, что он чего-то стоит. Мне это не удалось, когда я была замужем, и теперь я пытаюсь добиться этого, занявшись бизнесом. Возможно, это будет стоить мне всего, что у меня есть. Когда мы начали этот разговор, мне показалось, что он совершенно бесполезен, но теперь я думаю, что, возможно, была не права. – Пандора тихонько рассмеялась. – Вы меня кое-чему научили. Я вела себя как капризный ребенок, пытаясь оправдать свое желание пойти по легкому пути и все бросить.

Собеседница, однако, не слышала последних слов Пандоры, она была погружена в собственные мысли. Поначалу Ариан растрогала наивность англичанки, что было вполне естественно – уверенный в себе, умудренный опытом и в какой-то мере циничный человек почти всегда умиляется, столкнувшись с честностью и бесхитростностью. Но Пандора не только напомнила Ариан о той ошибке, которую она совершила, по причине страха и малодушия приняв предложение Симона; она помогла Ариан осознать нечто очень важное, гораздо более важное, чем все то, о чем они говорили.

– Вы еще не сказали, какая сумма стала причиной всех ваших тревог, – сказала она, повернувшись к Пандоре.

– По меньшей мере пять миллионов фунтов стерлингов. Это огромные деньги.

Ариан наклонилась вперед, так что жемчужные бусы, украшавшие ее шею, нависли над перилами, и посмотрела на воду канала внизу.

– Да, это немалые деньги, – согласилась она. – Но для вас эта сумма – все, а для меня – всего-навсего стоимость еще одной картины вроде тех, что висят у меня на стенах.

– Я не прошу у вас взаймы. Мы уже обсудили все это в Нью-Йорке. У вас нет никаких причин ссужать меня деньгами, а уж о такой дикой сумме вообще говорить не приходится, – извиняющимся тоном сказала Пандора.

– Я не даю денег взаймы, – ответила Ариан, невольно поразившись тому, что слово в слово повторила то, что сказал ей когда-то Симон во время их ленча в Париже. – Зато я осуществляю инвестиции. Иногда я вкладываю деньги в людей, иногда в тот или иной бизнес, хотя разница, строго говоря, не так уж и велика. Впрочем, люди, пожалуй, подводят чаще. В конечном счете главное – уметь сделать правильный выбор. Вам я намерена помочь.

Сердце Пандоры, которую глубоко поразили последние слова Ариан, забилось быстрее.

– Но почему? – недоуменно спросила она, слегка задыхаясь от волнения. – Для меня эти деньги действительно решают все, но с какой стати вы хотите меня выручить?

– Я просила вас прислать мне ваш бизнес-план, и он показался мне весьма интересным, – ответила Ариан, всем своим видом давая понять, что ничего особенного не произошло. – Будем считать, что я решила вложить деньги в перспективный проект. Вы говорите, что нужно пять миллионов, из чего я делаю вывод, что на самом деле скорее всего потребуется шесть. Я поддержу вашу компанию как инвестор, но весь контроль за бизнесом будет в ваших руках. Завтра я поговорю с моими лондонскими банкирами, и к понедельнику все вопросы будут решены. Желаю успеха.

На глазах Пандоры выступили слезы облегчения.

– Не знаю, как мне вас благодарить, – прошептала она.

– Если вы добьетесь успеха, это будет для меня лучшей благодарностью, – с улыбкой ответила Ариан. – Надеюсь, то, что вы считаете нужным и важным для себя, действительно вам нужно. А теперь до свидания. Мне хотелось бы немного побыть одной перед тем, как спускаться вниз.

Пандора почувствовала невероятный прилив энергии. Хотя было уже очень поздно и с востока к городу приближался рассвет, это был рассвет самого важного дня в ее жизни. Она бросилась по ступенькам вниз, туда, где горел свет и играла музыка.

Снова оставшись в одиночестве, Ариан окинула взглядом выстроившиеся у причала гондолы, которые вскоре должны были увезти ее гостей. Она думала о том, что время покажет, насколько она была дальновидной, вложив деньги в предприятие Пандоры. Что же касается человеческих качеств молодой англичанки, тут сомнений не было.

Ариан привыкла сталкиваться с холодным расчетом и вероломством – они стали неотъемлемой частью ее повседневной жизни. Однако все ее защитные заслоны не смогли устоять перед Пандорой, в которой все еще не умерло желание верить другим. Когда-то Ариан тоже доверяла людям. Со временем ей пришлось задавить в себе это качество – иначе она не смогла бы выжить. Но тогда же что-то живое и очень важное увяло в ее душе.

Отношения с Глорией не сложились у Ариан именно потому, что она никогда до конца не доверяла дочери. Она лгала Глории, как и всем остальным. Но если остальным лгать было необходимо, то обманывать дочь было вовсе не обязательно. Ложь была гарантией безопасности для ее огромного состояния, она же привела к тому, что Глория стала ей совершенно чужим человеком. Ариан лгала дочери не для того, чтобы облегчить ей жизнь, а для того, чтобы облегчить жизнь себе. Она боялась, что Глория, зная правду, стала бы для нее опасным врагом, как и все остальные. И если теперь Глория видела в ней врага, то в этом была виновата сама Ариан.

Трещина в их отношениях появилась много лет назад, когда в жизни Ариан появился Чарлз и она отправила Глорию в пансион. Ариан убедила себя в том, что будет лучше, если дочь поживет вдали от дома, превратившегося в ад. Однако ее решение было продиктовано не столько желанием избавить Глорию от необходимости жить под одной крышей с Чарлзом Мердоком, сколько страхом перед вопросами, которые задавала ей девочка.