Мишель Мартин - Ставка на темную лошадку

Второй раз она ускользнула от него! Но третьего раза не будет. Сэм ошибалась, когда в начале лета убеждала его, что женщина может скрывать от мужчины свои чувства. Теперь он знал правду. Она любила его – он читал это в ее глазах, ее голос говорил об этом. Он не сомневался в ее любви – так же, как в своей собственной. Нет, он не позволит ей больше таиться от него!

Каллен пошел в гостиную, нетерпеливо поглядывая на часы. Еще несколько минут – и Саманта должна была появиться дома. Когда он наконец набрал номер, трубку сняла горничная.

– Это Каллен Маккензи. – Он старался говорить спокойно. – Саманта вернулась?

– Нет, – ответила девушка. – В доме никого, кроме меня.

– Черт! Спасибо.

Каллен повесил трубку, дрожа от разочарования. Саманта была способна умчаться куда угодно, а он не мог отправиться искать ее в разгар праздника! Они и так уединились слишком надолго. Каллен живо вообразил себе, что стоит ему появиться в зале, как все мужчины и большинство женщин сразу поймут, в чем дело. Может быть, уже и сейчас многие шепчутся, что он занимался любовью с Самантой. Он хотел только одного – обнимать Саманту, но знал, что ему надо принять душ и продолжать разыгрывать из себя радушного хозяина.

Через четверть часа Каллен вошел в гостиную, взял предложенное Уильямсом шампанское и окинул взглядом зал. Ему казалось, что он смотрит на мир другими глазами. И себя он тоже оценивал по-другому. Ему нравились эти изменения – вот только бегство Саманты огорчало.

Впрочем, что-то еще было не так… Каллен почувствовал на себе чей-то взгляд и, оглянувшись, увидел Уитни. Она, как обычно, была в обществе Мисси Баррисфорд, но держалась как-то странно напряженно, и в ее голубых глазах, обращенных на него, он прочел страх. Ему показалось, что Уитни стоит на краю пропасти, изо всех сил стараясь удержаться. Каллен чувствовал, что может спасти ее, но не понимал – от чего. А главное, он не был уверен, хотелось ли ей, чтобы ее спасали…

– Как дела? – приветливо спросил он, подойдя к Уитни. В этот вечер она казалась ему какой-то особенно хрупкой.

– Все прекрасно. А как хорошо Эрин хранила секрет! – с деланным оживлением проговорила Уитни. – Кто-нибудь из вас догадывался?

Каллен понял, что тоже смотрит на нее другими глазами. Уитни по-прежнему была красива – но не более того; он видел в ней всего лишь старую приятельницу. Каллен едва не рассмеялся. Каким же он был дураком!

– Нет, я и подумать не мог, – ответил он.

– Надо отдать должное Эрин, – заметила Мисси. – Это одна из немногих свадеб, которые доставили мне удовольствие.

– А мне всегда нравились свадьбы, – грустно сказала Уитни. – Торжественная церемония, много гостей, цветы, семья… – Ее глаза вдруг наполнились слезами. – Лорел все время плакала.

Мисси ласково обняла ее за плечи.

– Счастье у всех разное, Уитни.

– Я знаю, – ответила она, смахивая слезы. – Я хочу еще шампанского!

– Будет исполнено.

Каллен отправился за шампанским, размышляя, почему Саманта винила во всем себя. Чудовищем был он! Это он твердил Уитни о вечной любви. Он обещал дать ей все блага мира, но нарушил клятву, сжимая в своих объятиях Саманту…

Каллен принес Уитни шампанское, а потом вызвался отвезти Ноэля и Эрин в аэропорт. Он стремился уйти от веселящихся в свое удовольствие гостей, а еще ему хотелось укрыться от беспокоящих его глаз Уитни.

– Каллен, ты сегодня какой-то рассеянный, – заметила Эрин, когда они стояли у ворот терминала среди обычной суеты аэропорта. – О чем задумался?

Каллен заставил себя собраться.

– Я представил себе, что пожизненно обречен на соседство с Ноэлем, – попытался пошутить он.

– Мне показалось, Саманта уехала очень рано, – с наивным видом проговорил Ноэль. – Вы случайно не поссорились?

– Мы действительно немного поспорили, – сверкнул на него глазами Каллен, проклиная в душе проницательность француза.

– И о чем же? – наседал Ноэль.

– Что еще за спор? – возмутилась Эрин. – И это в день моей свадьбы! Так поэтому вы вдвоем куда-то пропали так надолго? Знаешь, как это называется?

– Обещаю в самое ближайшее время помириться с ней.

– Я уверен, что так и будет, – сладко улыбнулся Ноэль.

– Улетел бы ты скорей и дал мне заняться своей жизнью! – не выдержал Каллен.

– До свидания, братец, желаю удачи, – рассмеялся Ноэль и, взяв под руку жену, повел ее к самолету.

– Почему это ты так его назвал? – удивилась Эрин.

– Когда будем над Атлантикой, я все тебе объясню, любовь моя, – пообещал Ноэль.

Каллен вышел из аэропорта мрачнее тучи. Не обращая внимание на гул самолетов, он с горечью думал о потерянных годах. Он видел перед собой только живые карие глаза, никогда не лгавшие ему, и волосы, ярким пламенем горевшие на китайском ковре…

Неожиданно Каллен подумал, что именно о Саманте Ларк писал Скотт в своей «Песне менестреля». Как прав он был, когда говорил, что «туманных грез пленительный обман исчезнет без следа» и «лишь любовь одна поможет сердцам понять друг друга»! Каллен корил себя за то, что не смог оценить мудрость давно ушедшего поэта. Ему бы не пришлось двенадцать лет подряд жить в плену «пленительного обмана», и сейчас он не был бы одинок…

Каллен сознавал, что слишком много времени потратил в погоне за призрачным счастьем. Стремясь завладеть невестой Тига, он не заметил невесту, предназначенную ему свыше, – и вот теперь пожинает плоды. Женщина, которая его не любит, готова его принять, а та, которая любит, – отвергает. Он мог бы от души посмеяться, но слишком больно было об этом думать.

Как талисман, хранил он воспоминания о ночи, проведенной с Самантой. В ее объятиях он по-настоящему обрел себя, ему открылись волшебные глубины любви, его душа узнала покой. Все это стоило той душевной боли, что мучила его теперь. И он знал: его не остановят преграды, которые Саманта пыталась воздвигнуть между ними.

Каллен ехал в плотном потоке машин в ярком свете дня и думал, как расчистить путь к счастью. Он был уверен, что достигнет цели, как бы ни противилась Саманта. Пусть даже это станет ударом для Уитни.

Он обрел свой дом. У него было любимое дело. Давно настала пора найти в своей жизни место любимой женщине.

Время близилось к полудню. Саманта соскочила с седла, передала конюху поводья Ракеты и проследила взглядом, как лошадь уводят в конюшню. Со вздохом она повернулась и пошла к дому, недоумевая, почему чувствует себя такой несчастной. Ее дому, ее лошадям, ее земле больше ничто не угрожало. В отчаянной борьбе за них ей пришлось вынести немало, и все-таки она победила. Но этого было недостаточно! Они не могли защитить ее от мучительной душевной боли…

Саманта торопливо смахнула слезы и вошла в дом. Теперь ее рабочий день продолжался восемь часов, и она даже могла позволить себе двухчасовой перерыв на обед. Но совершенно неожиданно оказалось, что она не знает, чем себя занять! Что бы она ни делала – скакала верхом, говорила по телефону с потенциальными покупателями или отдыхала – все мысли ее были о Каллене. Воспоминания о близости с ним не оставляли ее ни на минуту.