Оливия Голдсмит - Ловушка для мужа

– Почему бы тебе не заняться ею?

Фил кивнул и направился к женщине. Он никогда не любил исполнять прямые обязанности и с тех пор, как стал заведовать ремонтом, с особым удовольствием использовал возможность продать автомобиль.

Боб надеялся, что Фил не воспримет его слова в прямом смысле, – и имел основания для беспокойства.

Дело в том, что после развода Фил считал женщин виновницами всех зол. Ему и в голову не приходило, что причиной развода были его собственные бесконечные измены. А в последнее время он зациклился на мысли, что все женщины, без исключения, неизменно испытывают к нему плотские чувства.

Боб окинул взглядом зятя. Несмотря на все явственнее проступающие залысины, наметившийся животик и сомнительный вкус в одежде, Фил на сто процентов был уверен в своей неотразимости. Если ему случалось заказывать гамбургер, то в вопросе официантки, что ему хочется еще, он усматривал двойной смысл. «Что я еще хочу, надо же!» – обязательно повторял он, подталкивая локтем Боба, если тот находился рядом. Боб смущенно ерзал, а официантка со скучающим видом смотрела поверх их голов. Когда она уходила, Фил неизменно принимался возбужденно шептать Бобу: «Ты слышал? Я тут ни при чем. Эти женщины мне просто прохода не дают!»

Женщина приглядывалась к ценнику на седане. Яркое солнце заставляло ее жмуриться.

– Нет, ты это видел? – спросил Фил, обращаясь к Бобу.

– Что?

– Она прямо-таки впилась в меня глазами! – возбужденно произнес Фил.

Сэм презрительно фыркнул, а Боб только закатил глаза. Фил становился совершенно невыносим. Уж на что Розали ведьма, но Фил, судя по всему, тоже ей скучать не давал.

– Фил, умерь свой пыл, – предупредил Боб. – Веди себя прилично, иначе я все расскажу отцу.

– Это пусть она держится в рамках! Между прочим, закон предусматривает ответственность как за сексуальные домогательства, так и за провоцирующие действия.

– Фил, держи себя в руках и постарайся продать машину.

У Боба зазвонил телефон, он отошел подальше от Сэма и приложил трубку к уху.

– Алло, Боб Шиффер слушает. Ах, это ты… – Он понизил голос. – Здравствуй, любимая. Не могу сейчас разговаривать. Нет, правда, в самом деле, не могу.

Боб огляделся. Фил, прислонившись к автомобилю, старательно плел сеть вокруг потенциальной покупательницы. Сэм в следующем ряду осматривал автомобиль изнутри.

– Но, милая, ты же знаешь, что здесь неподходящее место для разговора, – тихо сказал он и тут же рассмеялся. – Тогда спеть? Представляю, как все удивятся, если я вдруг запою!

Она часто заставляла его смеяться, но и после четырех месяцев знакомства он не мог понять, получалось это у нее случайно или намеренно. Однако следовало признаться, что в этом состояла часть ее неотразимого обаяния.

– Ну, хорошо, только потом мне надо идти, – Боб начал тихонько, без слов выводить какой-то мотив, а потом запел, стараясь подражать Стиву Вандеру: – «Я позвонил, чтобы сказать, что люблю…»

Кто-то коснулся его плеча, и Боб чуть не подпрыгнул от неожиданности. Рядом с ним стоял их с Сильвией общий друг Джон Спенсер.

– Я должен идти, – сдавленно проговорил в трубку Боб. – Нет, не сейчас. Проследите, чтобы кран в час дня был на месте. – Последние слова он произнес уже своим обычным уверенным тоном.

Боб опустил трубку в карман, повернулся к Джону и, стараясь изо всех сил держаться непринужденно, по своему обыкновению хлопнул приятеля по плечу.

Но Джона не так просто было провести.

– А ты хитрая бестия, Боб! Можешь не строить передо мной святошу.

Боб сделал круглые глаза, пытаясь изобразить удивление, но сам чувствовал, что притворщик он никудышный. Ему стало не по себе.

– Ты о чем? Я звонил в аварийную службу… – запротестовал он.

– И напевал им признание в любви? Я, конечно, не ясновидец, а всего лишь врач-терапевт, но все же не дурак. Да и ты, Боб, актер неважный, так что рассказывай, что и как.

– Мне нечего рассказывать, – ответил Боб, чувствуя, что говорит, как провинившийся ребенок. Вот так же вели себя их близнецы, когда им было лет по восемь. Он поднял глаза на друга, на лице которого явно отразилось сомнение. – Ну ладно. Есть одно обстоятельство… – признался Боб. – Но ничего серьезного! – Он закусил губу. – Я не хочу расстраивать Сильвию. И ты ведь тоже этого не хочешь, правда?

– Я ничего ей не скажу, если ты это имеешь в виду. – Джон внимательно смотрел Бобу в глаза. – Но учти: и обманывать ее я не буду. Она тоже мой друг, мы с ней дружили еще до того, как она с тобой познакомилась.

– Знаю, знаю, ты не упускаешь случая, чтобы мне об этом не напомнить. Но я и не прощу тебя меня покрывать. Это все… временное явление.

– Вот как? Временное? Значит, ты считаешь, что это простительно?

Боб почувствовал, что его загнали в угол, и сказал, пытаясь хоть как-то оправдаться:

– Перестань, Джон, не строй из себя ханжу. Этим занимается каждый второй мужчина, что не мешает им прекрасно жить со своими женами.

– Хорошенькое оправдание! – фыркнул Джон. – У тебя перед глазами пример Фила. Он делает то, что подсказывает ему не голова, а член, стал просто его безвольным придатком. И к чему это привело? А ведь его женой была не Сильвия.

Боб смущенно отвернулся. Жена Джона, Нора, умерла три года назад. И хотя при ее жизни их брак не казался Джону таким уж счастливым и удачным, но в его памяти он запечатлелся идеальным. С тех пор Джон целиком отдался работе и определил для себя роль безутешного вдовца. Иногда Бобу казалось, что Джон даже испытывает какое-то своеобразное удовольствие, предаваясь своему горю. Кроме того, в Шейкер Хайте не было недостатка в сердобольных дамах, готовых пригласить доктора на ужин, так что его жизнь, в сущности, была не таким уж и адом, как Джон обычно описывал.

«Но вот моя вполне может превратиться в ад, – думал Боб. – Определенно может, если я потеряю Сильвию».

Как ни странно, подобная мысль впервые пришла ему в голову, и он испугался. Разумеется, он собирался рано или поздно расстаться с той женщиной, вот только не знал, как лучше это сделать: у него никогда раньше не было любовных связей. Он решил, что будет лучше все рассказать Джону.

– Ты прав, – признался Боб. – Сам не знаю, что со мной происходит. Я совершенно потерял голову, чувствую себя последним подлецом. – Он помолчал, а когда взглянул на Джона, не заметил в его глазах особого доверия. – Нет, правда, я просто падаль, отвратительная падаль! Слушай, может, подвезешь меня домой? Поговорим по дороге. Я не достоин сидеть за рулем Прелестной Малютки.

– Признаться, не ожидал, что голос совести заставит тебя в первую очередь подумать о машине…

– Ну, пожалуйста, подвези!

– Хорошо, думаю, моей машине пропахнуть падалью не грозит.