Джоан Пикарт - Семейные тайны

– Хорошо! – кивнула головой Джи Ди. – Карты на стол. Линдси, твоя очередь.

– Ладно, – сказала Линдси. – Я хочу участвовать в съемках картины. Я понимаю, что увидеть Дэна первый раз будет большим испытанием, но это лишь закрепит наш разрыв – в этом я железно уверена. Я не тешу себя надеждой на то, что можно склеить однажды разбитое. Со мной все будет в порядке, обещаю вам.

– Так… – сказал Бен медленно.

– Она ручается, что все будет в порядке, – твердо сказала Джи Ди.

Бен поднял руки в умиротворяющем жесте.

– Ладно, ладно, я с головой ухожу в картину. Клэйтон, Линдси остается на твоем попечении.

– О, святые небеса, – Джи Ди воздела глаза к небу. – Ты по-прежнему ничего не слышишь и ничего не понимаешь!

– Зато слушаю я, – спокойно сказал Клэйтон. – Линдси женщина, а не ребенок. Ей не нужна нянька. Я буду здесь, если понадоблюсь ей, но я достаточно уважаю ее, чтобы не сомневаться во взвешенности тех слов, которые она произносит.

– Спасибо, – сказала Линдси, протянув ему руку. Тот накрыл ее ладонью и ласково улыбнулся.

– Только помни, что я здесь, ладно?

– Хорошо, – прошептала она, – хорошо.

Джи Ди наблюдала за этим обменом репликами с плохо скрытой тревогой.

– Я рад, что мы все высказали вслух, – констатировал Бен. – Я женился на твоей внешности, а в придачу приобрел мозги, достойные Соломона. Кто бы только мог подумать, – добавил он, встав. Джи Ди рассмеялась.

– Уайтейкер, тебе повезло, что я люблю тебя, а не то мне пришлось бы в срочном порядке придумывать для некоего Бенджамина некролог.

– Эй, друзья, – сказал Бен. – Взгляните-ка, который час. У нас встреча с Бетси Бостик и ее агентом.

– Правда? – воскликнула Линдси. – Вы берете ее на главную женскую роль?

– Да, – кивнул Бен.

– Считайте, что она у вас в кармане, – сказал Клэйтон. – Бетси точит большой зуб на Карла Мартина после того, как тот отказался подписать с ней контракты на несколько картин подряд. Линдси, пойдем вниз? Или ты хочешь прогуляться? Сегодня прекрасный день.

– Неплохо было бы погулять, Клэйтон. Бен, позвоните, когда вернетесь, хорошо?

– Хорошо.

Клэйтон встал и помог Линдси подняться с дивана.

– Пойдем проветримся. Как только устанешь, скажи.

– Ладно.

– Попозже продолжим разговор, – сказал Клэйтон Джи Ди и Бену.

Джи Ди посмотрела им вслед и покачала головой.

– О, Боже ты мой!

– Что случилось? – спросил Бен, надевая пиджак.

– Бенджамин, для человека с такими прекрасными зелеными глазами ты недостаточно хорошо видишь, что происходит у тебя под носом.

– А?

– Клэйтон влюблен в Линдси.

– Как? Ты с ума сошла, Джи Ди. Твоя романтическая натура иногда берет в тебе верх. Клэйтон влюблен в Линдси? Глупости. – Бен помолчал и нахмурился. – Так, значит, он влюблен?

Джи Ди вздохнула.

– Увы, но это так. Достаточно поглядеть на его глаза. Боже, Бен, какой же это ужас. Мы ввязались в очень опасные игры, и счет может пойти на разбитые жизни.

– Не игры, а сделки, Джи Ди, – сказал Бен, прижимая ее к себе. – Линдси называет это так, а сделка подразумевает оплату по счетам.

– Но кто будет платить? Линдси? Дэн? Клэйтон? Все вместе? А как же Уиллоу? Узнает ли дочь твоей сестры хоть однажды, кто она такая и кто ее настоящий отец? О, Бен, вопреки ожиданию ситуация выходит из-под контроля.

– Не будем торопиться, Джи Ди. Это все, что мы сейчас можем сделать. Пойдем! Нехорошо опаздывать на встречу.

– Я готова. Тебе не кажется, что я старею на глазах? Я чувствую себя сейчас на сто лет старше, чем в день твоего приезда в Портленд.

– Ты прелестна. Посмотри на другую сторону луны – жизнь так чудесна!

– Может быть, лучше бы она была скучна и безвредна. Все так запутано. А ведь мы даже еще не приступили к съемкам фильма.

– Хватит, – решительно сказал Бен. – Пойдем и выпишем себе в штат звезду.

Клэйтон держал Линдси за руку, и они медленно брели по тротуару, то и дело останавливаясь перед роскошно разукрашенными витринами дорогих магазинов одежды, мимо которых пролегал их путь.

Он чувствовал, как она понемногу начинает отходить от разговора в квартире Бена, и смех ее, когда они спорили о моде и вывешенных за стеклом образцах одежды, был настоящим и искренним.

День выдался теплым, небо – ярко-голубое, и Клэйтон позволил чувству безмятежной радости овладеть собой без остатка. Следующие полчаса или около того, решил он, следует просто наслаждаться обществом Линдси и мягким золотым сиянием весеннего дня.

Они выглядели как влюбленная пара – муж и жена, ожидающие ребенка. Отличная картина для фотожурнала. О, как бы бесновался Карл Мартин, если бы знал, что, благодаря ему и его злой воле, Клэйтон Фонтэн шаг за шагом поднимался к величайшему счастью, которое когда-либо выпадало в его жизни. Благодаря этим украденным у работы минутам, Клэйтон получил то, чем не обладал ранее никогда: радость влюбленного существования, радость держать в руке руку любимой женщины, идущей рядом, радость созерцания ее улыбки, счастье от возможности слышать ее смех.

И Уиллоу.

О, Боже, думал Клэйтон, один образ этого ребенка, сияющий в его душе, сам по себе был даром небес. Как он хотел присутствовать при ее родах, держать ее, защищать, смотреть, как она вырастает в маленькую, счастливую девочку, а потом в женщину. Он хотел стать частью жизни Уиллоу, разделять с ней печали и радости, всегда быть наготове выслушать ее и разделить с ней все испытания.

– Папочка, давай купим мороженое! Давай, папочка!

Клэйтон вздрогнул от удивления и выпустил руку Линдси. Детский голос вернул его к реальности. Он остановился, глядя, как маленькая девочка тянет за руку отца, а ее беленькие кудряшки подпрыгивают, глаза сверкают от возбуждения.

– Мороженое? – спросил мужчина. – Ну, посмотрим. Ты все съешь за обедом? Каждый кусочек?

– Каждый-каждый, без остаточка. Обещаю.

– Тогда давай… два шарика.

– С шоколадом?

– С шоколадом.

– Здорово! – завопила малышка, хлопая в ладоши. – Скорей, папочка, ты так медленно идешь. Скорей, скорей!

Мужчина засмеялся, и оба исчезли в кафе-мороженое. Клэйтон следил за ними, пока они не исчезли из вида, сердце его колотилось.

Линдси вопросительно взглянула на него, потом – на дверь, за которой исчезли отец и ребенок. Отец и дочь, подумала она. Клэйтон смотрел на них так, будто навеки хотел запечатлеть в уме эту сцену. Со странным выражением лица, с выражением… тоски! О, Боже, уж не думал ли он о Уиллоу? Уж не себя ли он видел в сцене, свидетелями которой они стали? Боже, Клэйтон, подумала Линдси. Он мог бы стать замечательным отцом для Уиллоу, и тогда ее дитя не было бы одиноко. Но он заслуживал несравненно большего: любви женщины, его жены, а этого Линдси не могла ему дать. Как все жестоко и неправильно устроено на этом свете!