Джеки Коллинз - Голливудские мужья

Хевен вспомнила Лондон, шесть лет назад. Ей было десять лет, но она на многое успела насмотреться. Силвер и она жили у женщины по имени Бенджи. Только Бенджи на самом деле была не женщина, а мужчина. Собственно, в то время Хевен не могла понять, кем все-таки был Бенджи – просто Бенджи забрал их к себе, когда посреди ночи они выехали из лондонской гостиницы, потому что маме – тогда Хевен называла Силвер так – нечем было оплатить счет.

Два месяца они жили у Бенджи – диковинные вечеринки, странные друзья. И вдруг однажды вечером на маму нашло. Она выбежала на балкончик, выходивший на Кингс-роуд в Челси, сорвала с себя всю одежду и стала без умолку кричать. «Я брошусь вниз! Не останавливайте меня! Я брошусь вниз!» В чем мать родила, она пыталась взобраться на шаткую оградку, а перепуганный Бенджи пытался перехватить ее за талию и истерично вопил: Хевен, вызывай полицию!

Что она и сделала. Ничуть не волнуясь. Приехала полиция, и маму увезли.

Она тогда свернулась в тугой клубочек, забилась в угол и сидела там, сунув в рот большой палец, а Бенджи тем временем не слезал с телефона, уверяя всех: он знал, что этим кончится.

Она тогда словно впала в транс. И сейчас – то же самое.

Возникло ощущение deja vu. [12]Она потеряла контроль над происходящим, и хотелось просто найти угол и спрятаться там.

Джек улетел из Нью-Йорка в Лос-Анджелес последним рейсом. У него была мысль поболтаться в Нью-Йорке, с кем-то повидаться, решить кое-какие вопросы. Но Хевен сидит одна на побережье – устроим ей маленький сюрприз. К тому же, у него состоялась любовная встреча с одной из самых богатых женщин Нью-Йорка – разве можно получить от этого города что-то большее?

Листая в самолете журнал, он наткнулся на рекламу «Клауд косметикс». На него смотрела Джейд Джонсон. Она была ослепительна, но не в стиле Уитни Валентайн, не по-кинозвездному. Она стояла у старой кирпичной стены, одетая в поблеклые джинсы в обтяжку и застиранную хлопчатобумажную рубашку, небрежно расстегнутую до самой талии. Грудь была скрыта, но если присмотреться внимательно, сквозь ткань можно было различить чуть восставшие соски, просматривалось углубление между грудями. Талия была перехвачена ремнем с серебряной пряжкой, сидевшим совсем низко. На ногах – ковбойские сапоги.

Она смотрела прямо в камеру – взгляд открытый, манящий. Широко посаженные глаза, прямой нос, чувственный рот, агрессивный квадратный подбородок. Медная взлохмаченная грива – до плеч – падающей волной обрамляла лицо.

Надпись была простой:

КОСМЕТИКА «КЛАУД» – ДЛЯ ЭЛЕГАНТНЫХ ЖЕНЩИН

Господи! Как он мог ее упустить? Ведь их обед в Вегасе – в его жизни это было событие!

Джейд Джонсон.

Сейчас он свободен.

Хочется верить, что она – тоже.

– Мистер Уайт спрашивает, не согласятся ли дамы пересесть за их стол, – обратился к ним официант.

– Нет, спасибо, – быстро ответила Джейд, а Беверли мгновенно брякнула:

– Да, с удовольствием!

Официант, безработный актер, подмигнул Джейд, как какой-нибудь провинциалке.

– Зеппо Уайт. Агент, с большой буквы, – сказал он со знанием дела.

– Он – мой агент, – ревностно перебила Беверли. Это произвело на официанта впечатление, он бы с удовольствием выяснил, что нужно для того, чтобы непобедимый Зеппо Уайт взялся представлять твои интересы.

Но Беверли о нем уже забыла.

– Идем, – взмолилась она. – Это важно для дела.

– Не хочу я сидеть с людьми, которых не знаю, – возразила Джейд.

– Я тебе представлю.

– Ну да, это многое изменит.

Они обменялись горящими взглядами. Десять лет назад, когда они жили в одной квартире, до ругани доходило нередко. Обе говорили то, что думали, и не уходили от конфликта.

– Я тебя прошу, – сказала Беверли. – Будь хорошей девочкой, пожалуйста, для меня это очень важно.

– Садись к ним, а я пойду домой. Мне завтра рано вставать. Так что никаких проблем.

– Нет, так не пойдет.

– Почему?

– Потому что если ты сейчас мне не поможешь, значит, я слишком хорошо о тебе думала. Значит, ты мне не подруга.

– Черт, Беверли. Что ты несешь?

– Ну я тебя прошу-уууу!

Отрешенно вздохнув, Джейд сказала:

– Хорошо. Но учти: сидеть и смотреть, как ты будешь целовать задницу богатым и могущественным, – это против моих принципов.

Беверли, торжествуя, расплылась в улыбке.

– Сейчас увидишь, как работают настоящие профессионалы.

Она поднялась, сбросив с плеч свою ковбойскую куртку, и какой-то мужчина за соседним столиком едва не поперхнулся. Беверли – пружинистое черное дерево – была само совершенство. Рядом с ней меркла даже прекрасная певица Грейс Джоунс.

Статным кораблем она подплыла к столику Зеппо, вокруг которого уже хлопотали официанты, втискивая еще два стула.

– Беверли, детка.

Зеппо подскочил с места, его ярко-оранжевый хохол даже вздыбился.

– Зеппо, милый, привет! Познакомься: моя лучшая подруга, Джейд Джонсон.

Он хлопнул ее по руке.

– Джейд, очень приятно. Вы никогда не хотели сниматься в кино?

Она вежливо улыбнулась.

– Никогда.

– Таким путем прошла Лорен. Мариза. Ким Бэсинджер.

– Спасибо, мистер Уайт, но меня это не интересует.

– Называйте меня Зеппо. Так меня зовут все друзья. И враги тоже!

Он даже хрюкнул от удовольствия. Беверли, между тем, не теряя времени, взяла в оборот Захарию.

– Мистер Клингер, – промурлыкала она. – Я ваша поклонница. Статья про вас в «Форбсе» – это что-то потрясающее. Кстати, – она дружелюбно протянула руку, – меня зовут Беверли д'Амо.

Поппи под столом пнула Хауэрда. Мало того, что на голову свалился Захария – да не один, а с двумя, судя по всему, проститутками, – так еще эта черная оторва; хотя Поппи не могла не признать, что Джейд Джонсон она обожала – не раз видела на обложках журналов «Вог» и «Базар».

Хауэрд же тем временем лихорадочно обшаривал переулки памяти. Беверли д'Амо напомнила ему его первую жену, фанатичную активистку, в браке с которой он не задержался – всего сорок восемь часов. Иметь такую пантеру в койке! С ума сойти!

Две дорогостоящих дамы по вызову обменялись скучающими взглядами. Все это они давным-давно проходили и ничему не удивлялись. Они могли сказать наверняка: в конце концов чернокожая присоединится к их изысканной прогулке по эротическим фантазиям Захарии Клингера.

– Какая здесь жарюка, – раздраженно заметила Айда Уайт. – И гвалт.

На нее никто не обратил внимания, включая Зеппо, который под столом пытался погладить Беверли по бедру. Она стряхнула его руку, как назойливого муравья, и спросила Захарию насчет положения дел на фондовой бирже.

Дает подружка, подумала Джейд. Ничего в жизни не меняется. Когда-то, во время фотосъемок в Теннесси Беверли переспала с хозяином местного универмага, с его сыном и зятем – с каждым в отдельности, разумеется, – просто потому, что фотограф поспорил с ней на сотню долларов: ей это не удастся. Добиваться невозможного – это было хобби Беверли.