Фиона Уокер - Скажи «да»

– Пожалуйста, послушайте! – Таш сделала глубокий вдох. – Пока все не зашло слишком далеко, я должна сказать…

Но договорить она не успела. Крепкие, сильные руки обхватили ее талию, и в следующее мгновение девушка оказалась в прихожей, где у кухонной двери все так же сидели послушные собаки Софии.

Найл огляделся, нет ли кого-нибудь поблизости, и повернулся к Таш:

– Не надо, не говори им!

– Но я должна. – Она смотрела в его теплые шоколадные глаза. – Это неправильно. Мы не можем ввязываться в эту авантюру только потому, что моя сумасшедшая бабка перевернула все с ног на голову. Это глупо.

– Если бы я встал на колени и попросил тебя стать моей женой, это тоже было бы глупо?

Таш отбросила волосы со лба. Ей казалось, что Найл слышит стук ее сердца.

– Но ты же не собирался делать мне предложение? – Внутри у нее все похолодело.

– Не сегодня. – Он пожал плечами. – Возможно, никогда. И не так.

Таш закрыла глаза. Они с Найлом проводили так мало времени вдвоем, а когда были вместе, все шло наперекосяк. За два года их роман не перерос во что-то серьезное, он напоминал красивый цветок, распускающийся на короткое время. Таш не могла представить, например, что они вместе покупают для дома тостер.

– Я на коленях просил Лисетт стать моей женой. – Найл говорил тихо и очень серьезно.

– Это было до или после того, как вы связали себя узами брака в Лас-Вегасе? – Таш закусила губу, сдерживая улыбку.

– Тс-с! – Найл вытаращил глаза. – Не напоминай. Мы и не считали это за свадьбу. Вот венчание в Англии – другое дело. Я все делал по правилам: просил руки у отца невесты, ночь напролет мечтал, как это будет, не говорил ей, где мы проведем медовый месяц. И что? Мы все равно развелись.

– Да. – Таш погладила его по щеке, прислушиваясь к шуму в столовой.

– А ты однажды согласилась выйти замуж за нелюбимого только потому, что боялась разбить ему сердце, ответив «нет», – улыбнулся Найл.

Таш пустилась в воспоминания. Да, она и правда согласилась выйти замуж за своего бывшего, потому что никак не могла признаться, что их отношения изжили себя. Это было худшее время в ее жизни.

– Думаю, счастливый брак не всегда начинается с предложения руки и сердца. – Найл прижался к любимой лбом.

– Ты о чем?

Он улыбнулся. Эта была та редкая улыбка, которая каким-то особенным светом озаряла его лицо и глаза, заставляя замирать сердце девушки.

– Да о том, что твоя говорливая семья, возможно, оказала нам добрую услугу. Может быть, это судьба. Ни один из нас не давил на другого, влияние пришло извне. И мы можем принять его, думать о нем, получать от него удовольствие. Что, в сущности, есть свадьба, Таш? Нечто, объединяющее двоих! И все.

– Ты предлагаешь мне выйти за тебя? – неуверенно спросила девушка.

– А почему нет? Мы любим друг друга, проводим вместе все свободное время. У нас теперь даже есть домашние зверюшки – щенок и индюк. К тому же, клянусь, твоя бабушка испустит дух, как только ты объявишь, что это она заварила всю кашу. Нам не придется ничего менять. Ты даже можешь оставить свою фамилию. А наши семьи будут счастливы.

– А мы?

Найл улыбнулся:

– Не знаю, как ты, но единственное, чего я хочу, – это быть с тобой.

– Я тоже этого хочу.

– Итак?

Таш обняла любимого, стараясь выкинуть из головы все тревоги и сомнения:

– Как ты сказал, почему бы нет?

Семья Найла, вопреки его прогнозам, встретила новость без особого восторга. С точки зрения религии Найл был все еще женат на Лисетт, а значит, не мог венчаться вновь. И хотя Таш нравилась его родителям, они полагали, что девушка слишком молода и беспечна, чтобы стать хорошей женой.

– Твоя невеста так рассеянна, Найл, – возразила мать, когда он позвонил домой, чтобы рассказать о предстоящей свадьбе. – И она ужасно готовит! Все не могу забыть тех сырых блинов, которые она напекла на твой день рождения в прошлом году.

– Я ее люблю.

– Я сообщу эту новость отцу. – На том конце линии послышался вздох и щелчок зажигалки. – Ты уверен, что сделал правильный выбор, сынок?

– Абсолютно, – твердо заявил Найл, уже зная, чем тронуть ее сердце. – Таш не может тянуть со свадьбой, – намекнул он.

– О, милая девочка! – За восторженным возгласом последовал приступ кашля. – Я так счастлива за тебя, дорогой! Пора наконец порадовать нас внуками! – Она снова закашлялась.

– Мама, тебе давно пора бросить курить, – нахмурился Найл. – Я, например, дымлю теперь значительно меньше! И представь – прямо возродился.

Повесив трубку, он взял одну из легких сигарет Таш и похвалил себя за то, что так ловко придумал про ребенка. Наверняка мать уже схватилась за спицы и вяжет пинетки и ползунки.

Заметив в освещенном окне фермы Монкрифов светловолосую головку, склонившуюся над газетой, Таш с облегчением вздохнула: Зои была дома, значит, можно было рассчитывать на чашку крепкого кофе и хороший совет. Услышав шум мотора, хозяйка подняла глаза и приветливо замахала Таш. Зои была типичной скандинавской красавицей: с первого взгляда неприступная и невозмутимая, но стоило ей улыбнуться, как почти физически ощущалось, что в этой женщине кроется нескончаемый источник душевного тепла. Таш считала Зои воплощением сексуальной привлекательности и мечтала обладать хоть малой толикой ее безмерного обаяния.

Зои Голдсмит была старше своей сестры Пенни на несколько лет (на сколько именно, она никогда не уточняла) и когда-то считалась хорошей журналисткой. Долгое время она была замужем за одним из самых популярных дизайнеров Лондона. В восьмидесятых годах Зои являлась счастливой обладательницей великолепного дома в Гринвиче, вела колонку в воскресном издании, каждую неделю выдавала общественности новую журнальную статью, славилась утонченным стилем и имела двух красивых и воспитанных детей, на зависть друзьям, вытирающим сопли и варенье с рожиц своих вечно ревущих чад.

Почему ее идеальный мир разрушился, Зои держала в секрете. Таш знала только, что все произошло невероятно быстро: в одну неделю Зои потеряла и дом, и работу. Ей пришлось взять детей и на время, пока она не подыщет работу и не снимет в Лондоне какую-нибудь квартиру, перебраться к Пенни и Гасу.

С тех пор прошло семь лет. Зои с достоинством перенесла выпавшие на ее долю тяготы. Преодолевая черную полосу жизни, взялась за хозяйство, чтобы сестра могла спокойно ездить на соревнования, и, не надеясь на возвращение в журналистику, стала писать книги, не один год тщетно пытаясь привлечь к себе внимание, пока случайно не встретила старого друга, который как раз открывал свое издательство.

Издательство это специализировалось на дамских романах, быстро добилось успеха у читателей и приносило высокий доход. Зои, творившая под псевдонимом Сью Деним, стала самым читаемым автором. За спиной у нее было уже двадцать книг, и теперь она вполне могла себе позволить все, что долгие годы было за пределами ее возможностей: дом в Лондоне, блестящую светскую жизнь и частную школу для своих детей. Но всему этому Зои предпочла размеренное сельское житье в обществе Пенни и Гаса. По мнению Таш, была еще одна причина, по которой Зои не уезжала из Фосбурна: для Пенни и Гаса за это время она стала бесценна, без ее здравого смысла и умения вести дела Монкрифы могли разориться. Таш обожала Зои, и ей было грустно видеть, что в душе ее всегда улыбчивой подруги живет глубокая печаль, которую та не без успеха пытается скрыть.