Джилли Купер - Октавия

— Доброе утро, прелесть, — сказал он. — На тебе слишком много надето. Почему бы тебе не снять и нижнюю часть?

Я не ответила, притворившись, что сплю.

В этот момент подошла Гасси.

— Тави, — вмешалась она, — неужели ты собираешься это сделать? Тебя могут увидеть с берега.

— Не порть удовольствия другим, — сказал Гарэт. — Вот возьми «Новости дня» и замолкни. Тебе я не дам газеты, Октавия, потому что знаю, что ты не расстанешься с биографией Мэтью Арнольда. Чур я читаю за тобой!

Я стиснула зубы. Какое-то время они молча читали. Мне становилось все жарче. Наверное, так чувствует себя цыпленок на вертеле.

— Почему они все время выступают со своими советами следить за собой после того, как человек только что плотно позавтракал? — вздохнула Гасси.

— Очень мило, — сказал Гарэт, протягивая ей «Санди Таймз». — Они рекламируют нас больше, чем «Сифорд-Бреннан». Рекомендуют читателям покупать наши акции.

— Сколько человек работают в «Сифорд-Бреннан», Тави? — спросила Гасси.

— Примерно четвертая часть, — проговорил Гарэт, большими глотками осушая свой стакан с джином и тоником.

Гасси рассмеялась.

— Что ты в этом понимаешь! — вскипела я. — Занимался бы лучше подземными выработками, в которых ты, кажется, прекрасно разбираешься.

— Здесь очень интересная статья, о расколе в католической церкви, — поспешно сказала Гасси. — Как ты считаешь, Гарэт, священники должны жениться?

— Только, если они любят друг друга.

Гасси закатилась от смеха.

Теперь был слышен только один колокол, зазывающий людей в церковь.

— У нас дома, в Уэльсе, колокола всегда бьют невпопад, — произнес Гарэт. — В числе звонарей — одна очень хорошенькая девушка, которая носит мини-юбки. Все мужчины-звонари влюблены в нее, и каждый раз, когда она поднимает свой колокол, они тянут свои вниз, чтобы полюбоваться ею. Господи, как жарко! Наверное, уже за тридцать.

— Пойду попью. Хочешь чего-нибудь, Тави? — спросила Гасси.

— Я хочу, — сказал Гарэт, протягивая ей свой стакан.

— Надеюсь, Джереми скоро проснется. Будет немного прохладней, когда мы начнем двигаться, — заметила Гасси.

Я отвернулась, делая вид, что дремлю.

Сквозь поручни виднелись темные вязы и дрожащее от жары марево над лугами.

Наверное, я действительно задремала, потому что следующее, что я услышала, был голос Джереми.

— Что, черт возьми, что ты мне всучил вчера вечером?

— Могодон, — ответил Гарэт.

— Могодон! — в ужасе воскликнул Джереми. — Три таблетки! Это же огромная доза! Ничего удивительного, что я отключился.

— Для твоей собственной пользы, — заметил Гарэт. — Это удержало тебя от беды и от постели мисс Бреннан.

— Перестань, черт побери, играть роль Анти-Купидона, — резко сказал Джереми.

— Тихо, — ответил Гарэт, — разбудишь Октавию.

Джереми понизил голос.

— Она фантастически красива.

— Как ваза, — заметил Гарэт, — красивая, но пустая. Почему бы тебе не посвятить одну из твоих знаменитых поэм ей? «О, Октавия! Как я желал бы стать твоим рабом!»

— Заткнись! — сердито сказал Джереми.

— Нет ли у вас тут на яхте томика Шекспира? — спросил Гарэт.

— Где-то на книжной полке, в салоне. А что ты хочешь посмотреть?

— «Укрощение строптивой», — ответил Гарэт. — Думаю, что мог бы позаимствовать там пару советов, как справиться с Октавией.

Джереми вышел из себя.

— Ты прекратишь набрасываться на бедную девушку?

— Но ты уже набросился на нее?

— Я-то нет. Какого дьявола ты не идешь и не запустишь двигатель?

— Я? — спросил Гарэт. — Я здесь, чтобы отдохнуть. Впервые за долгие месяцы. И насладиться видом. Никак не могу решить, что больше мне напоминают прелести Октавии, Гималаи или пирамиды?

— Джереми! — позвала Гасси, которой явно не нравилось, что Джереми тоже наслаждается моим видом. — Иди, запусти двигатель!

— Хорошо, — ответил он с неохотой, потом, немного смягчившись, обратился к Гарэту:

— Оставь в покое Октавию, если не хочешь неприятностей!

У меня уже не было больше сил от жары и злости. Кроме того, я боялась, что моя грудь обгорит. Волосы стали влажными. Я откинула их со лба и посмотрела на Гарэта.

— Хочешь, натру тебя маслом? — спросил он.

— Нет, спасибо, — резко ответила я.

— Почему бы нам не заключить перемирие, тем более что сегодня воскресенье? — спросил он, насмешливо оглядывая меня.

— Ты мне отвратителен, — сказала я, в бешенстве поворачиваясь на живот.

Загудел двигатель, и яхта тронулась с места. Но даже на ходу не стало прохладней. Мы выплыли на открытый участок реки. На берегу не было ни кустика. Гарэт встал и потянулся.

— Боюсь ты пережаришься, Октавия.

В следующее мгновение он со страшным шумом нырнул в реку. Меня окатило грязной масляной волной. Вскрикнув, я вскочила на ноги, подхватив верхнюю часть купальника.

— Ты перестанешь травить меня? — заорала я, когда он вынырнул на поверхность, смеясь и откидывая волосы с глаз.

— Мне казалось, что тебе тоже надо было охладиться, — крикнул он и, зачерпнув пригоршню воды, плеснул ее на меня.

Не в силах от злости сказать ничего членораздельного, я влетела на кухню.

— Этот негодяй только что окатил меня!

Гасси прыснула.

— Бедная Тави, возьми полотенце!

— У меня все волосы мокрые. Я должна немедленно вымыть голову.

— Это невозможно, — сочувственно произнесла Гасси. — У нас не хватит воды. Дай им просто высохнуть:

Я мельком увидела себя в зеркале. На щеке, в том месте, которое покоилось на Мэтью Арнольде, краснело пятно. Можно было подумать, что меня поцеловал Гарэт. Это еще больше разозлило меня.

— Я привыкла мыть голову ежедневно, — закричала я. — Я так не могу. Никогда в жизни не видела ничего примитивней этой проклятой яхты.

Тут я устроила такой скандал, что никакое успокоительное, предложенное Гасси, уже не могло его погасить.

— Ни один человек не станет преднамеренно наносить обиду другому, — сказала Гасси.

— Кроме меня, — возразил появившийся Гарэт, с которого стекала вода. Он выхватил у меня полотенце. — Я, как леопард, убиваю бесцельно.

— Тебе не следовало ее обливать, — укоризненно сказала Гасси.

— Я возвращаюсь в Лондон, — заявила я.

— Прекрасно, — сказал Гарэт. — В часе езды от Ридинга останавливается скорый поезд. А в следующий раз мы оборудуем для тебя удобства по высшему разряду.

— Что случилось? — прокричал сверху Джереми.

— У нас тут бунт, мистер Кристиан, — ответил Гарэт. Матрос Бреннан собирается дезертировать. Ограничимся строгим выговором или приговорим ее к тысяче ударов плетью?

Гасси начала смеяться.

Джереми спустился вниз и, едва взглянув, понял ситуацию.

— Иди за руль, — сказал он сердито Гарэту, — ты уже создал больше, чем достаточно проблем для одного утра. Яхта моя, и командую здесь я.