Элизабет Хардвик - Бремя любви

— Зачем мне теперь диплом? — спрашивала она. — Мне не нужна карьера. Мне нужны только ты и наши дети.

Джеймс серьезно посмотрел на нее.

— Ты так молода. Вин. Это сейчас ты думаешь так, но когда-нибудь…

Они жарко спорили, но он продолжал настаивать на поступлении Вин в колледж.

Затем Вин заболела гриппом и зачала ребенка. Почему она нарочно так долго скрывала свою беременность? Может быть, она чувствовала, что Джеймс ее не одобрит?

Когда наконец она сообщила ему о своей беременности, его первыми чувствами были потрясение и гнев. Сквозь слезы она смотрела, как он в раздражении ходит взад-вперед по гостиной.

— Слишком рано, Вин. Мы еще толком не знаем друг друга, — сказал он ей тогда.

И месяцы, последовавшие за их разговором, показали, что она действительно мало знает его.

Оказалось, что и ее семья, к которой она обратилась за поддержкой и сочувствием, разделяет мнение Джеймса. Все, решительно все считали, что на такой ранней стадии их совместной жизни беременность является крайне нежелательным событием.

— Теперь, конечно, я не смогу учиться дальше, — сказала она Джеймсу и вздрогнула, увидев выражение его глаз. Казалось, он всерьез считает, что она забеременела специально, чтобы не ходить в колледж.

В их отношениях появилась первая трещина.

Затем однажды вечером Джеймс сказал, что им придется сходить на вечер, организованный для служащих его компании. К тому времени Винтер была уже на седьмом месяце. Она сильно располнела и, будучи маленького роста, стала похожа на шарик. Тянущий вниз живот замедлял ее движения, раздражал и мешал ей.

Они перестали заниматься любовью. Вин была так рассержена его холодностью и неприятием ее беременности, что оттолкнула его, когда он сделал робкую попытку помириться. Больше он к ней не прикасался. Она страстно жаждала его объятий, но гордость не позволяла ей сказать ему об этом. Вдобавок к этому она все время мучительно спрашивала себя, а хочет ли он вообще близости с ней теперь, когда она беременна и так отталкивающе толста.

А затем, во время традиционного обеда и танцевального вечера, которые ежегодно устраивала его новая фирма, она увидела, как Тара Симоне призывно смотрит на ее мужа, как близко — даже излишне близко, на взгляд Вин, — она стоит, слегка наклоняя к нему свое стройное, гибкое, не обезображенное беременностью тело. Она намеренно исключила Вин из общего разговора, упомянув о своем образовании, и с энтузиазмом начала обсуждать с Джеймсом рабочие вопросы. Бедняжка Вин могла только молча слушать их, ведь она не знала ничего или почти ничего о программном обеспечении компьютеров.

Женская интуиция сразу же подсказала Вин, что Тара хочет отнять у нее Джеймса и что он действительно находит ее привлекательной. Да и могло ли быть иначе? Тара была высокой, рыжеволосой девицей с раскосыми кошачьими глазами. Даже Вин ощущала, какая волна чувственности исходит от нее.

Трещина в их отношениях углубилась. Джеймс стал спать отдельно, в соседней комнате. Когда она собралась с духом и выдавила из себя вопрос, с чем связана такая перемена, он сказал, что не хочет беспокоить ее.

Однажды, когда Вин была одна, ее неожиданно навестила мама.

В это субботнее утро Джеймс заявил, что ему придется съездить на работу. После его ухода Вин вспомнила, что он не сказал ей, когда вернется домой, и позвонила в его офис. На звонок ответила Тара, и Вин бросила трубку с таким ужасом, как будто схватилась за горячую сковородку…

— Вин, дорогой, с тобой все в порядке? — с беспокойством спросила мама, когда Вин едва открыла ей дверь. Вин заметила странное выражение ее лица и неожиданно посмотрела на себя ее глазами, так, как мама видела ее сейчас: сальные непричесанные волосы, несвежая мятая блузка, опухшее от беременности лицо.

Мама нахмурилась еще сильнее, когда увидела неприбранную гостиную и кучу отложенного в стирку белья на кухне.

Вин понимала, как неуютно и непривлекательно выглядит все вокруг, включая ее самое, но постоянное чувство усталости все время укладывало ее на диван. Да и вообще, Джеймс редко бывал дома, а когда и бывал.., казалось, он не хочет находиться вместе с ней.

Она замечала, как он иногда смотрит на нее, нахмурившись и как будто изучая. “Все ясно! Он удивляется, какого черта женился на мне”, — печально думала Вин. Без сомнения, он бы предпочел взять в жены женщину, похожую на Тару, которая не была бы такой глупой, чтобы случайно забеременеть, которая бы, как и он, закончила университет и имела престижную работу. Но ведь и она училась бы в университете, не встреть его!

Однажды, выехав в город, она встретила там двух своих старых школьных подруг. Как они поразились, увидев ее беременной, — поразились и пожалели ее…

С помощью матери она прибралась в доме и помыла голову. Поглядев на себя в зеркало, она вдруг испытала соблазн сделать короткую стрижку. Но ведь Джеймс как-то сказал, что так любит ее волосы… Говоря это, он обвил их вокруг ее шеи и поцеловал сквозь густые пряди.

Слезы застлали ей глаза. Что случилось с ними, с их любовью?

Был уже вечер, когда Джеймс вернулся домой. Вин увидела в его глазах облегчение, почти удовольствие, когда он заметил чисто прибранный дом и ее вымытые волосы. Он подошел к ней и, обняв, потерся щекой об ее ухо. Вдруг она почувствовала исходивший от него сильный запах духов. Во время беременности она стала особенно остро воспринимать запахи, и у нее не было никаких сомнений в том, что она узнала этот запах. Это были духи Тары.

Покраснев от гнева, она немедленно оттолкнула его от себя, крича:

— Не трогай меня! Не смей дотрагиваться до меня!

Меньше чем через месяц после этого события у нее начались преждевременные роды, и на свет появился Чарли. В это время Джеймса не было с нею — он явно был у Тары.

Он даже не очень стремился увидеть Чарли. Вин хорошо помнила, как он нахмурился, впервые увидев сына. Он даже на руки его не взял! Лишь раздраженно отвернулся, когда Вин начала кормить младенца грудью.

Она страстно желала, чтобы Джеймс проявил к ней хоть капельку нежности, чтобы обнял ее и сказал, что все еще любит ее и что любит ребенка, но — увы — ничего этого не произошло.

Она хотела поставить колыбельку Чарли в их спальне, возле кровати, но Джеймс настоял на том, чтобы их сын спал в детской. Когда у Чарли развился гастроэнтерит. Вин в гневе обвинила в этом Джеймса. Она кричала, что если бы Чарли все время находился при ней, как она хотела, то ребенок бы не заболел.

Но, разгневанная, в глубине души Вин понимала, что несправедлива к Джеймсу. Она с радостью взяла "бы свои слова обратно, но было уже слишком поздно… Да и потом, какая разница? Джеймс больше не любил ее, сомнений в этом не было.